Контрольная: Государство и право Византии в период перехода от рабовладения к феодализму. Диагесты Юстиана

Контрольная: Государство и право Византии в период перехода от рабовладения к феодализму. Диагесты Юстиана

КУРГАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

РЕФЕРАТ

Тема: «Государство и право Византии в период перехода от рабовладения к

феодализму. Диагесты Юстиана»

КУРГАН 2000

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

1. Общественный строй

2. Государственный строй

3. Право Византии. Общие положения

4. Диагесты Юстиана.

5. Основные памятники византийского права VIII—XIV в.

Список использованной литературы

Введение

Византийское государство оформилось в результате отделения вос­точной части

Римской империи в конце IV в. н. э. Оно просуществова­ло свыше тысячи лет

вплоть до разгрома в 1453 г. ее столицы Констан­тинополя в ходе турецкого

нашествия.

Развитие Византийского государства, отличавшееся самобытностью, прошло

несколько этапов. Первый этап (IV — середина VII в.) был периодом разложения

рабовладельческого строя, зарождения в недрах византийского общества

элементов раннефеодальных отношений. Госу­дарство этого периода представляло

централизованную монархию с развитым военно-бюрократическим аппаратом, но с

некоторыми огра­ничениями власти императора. Второй этап (с конца VII до

конца XII в.) был периодом формирования феодальных порядков. В это вре­мя

государство приобретает законченные черты своеобразной формы неограниченной

монархии, отличной от деспотических монархий Восто­ка и монархий феодального

Запада: Императорская власть в Визан­тии достигает наивысшего уровня.

Наконец, на третьем этапе (в XIII— XV вв.) происходит углубление

политического кризиса византийского общества, вызванного усилением процесса

его феодализации в услови­ях нарастания турецкой военной агрессии. Этот

период характеризует­ся резким ослаблением византийского государства и его

распадом в XIII—XIV вв., что в конечном счете привело его в XV в. к гибели.

Византия оказала значительное влияние на политическое развитие, народов Южной

и Восточной Европы, а также Закавказья. Она долгое время была хранителем и

проводником государственно-правового на­следия античности. Восприятие

феодальными государствами Болгарии,', Сербии, Киевской Руси и Грузии

обширного культурного наследия Византийского государства способствовало их

прогрессивному раз­витию.

1. Общественный строй.

Специфические черты развития византийского средневекового общества

проявляются уже на первом этапе его раз­вития. Процесс разложения

рабовладельческих порядков носил в Ви­зантии замедленный характер.

Относительно высокий уровень разви­тия товарно-денежных отношений, длительное

сохранение сильных эко­номических и политических позиций многочисленных

византийских го­родов (Антиохии, Александрии, Дамаска, Константинополя и др.)

содей­ствовали политической стабильности Византии и сдерживали процесс

распада рабовладельческого строя.

Господствующий класс Византии IV—VII вв. был неоднороден. Ведущие

экономические и социальные позиции в Византии занимали

старая сенаторская аристократия и провинциальная знать, базу господ­ства

которых составляла крупная частная собственность на землю ра­бовладельческого

типа. Наряду с ними высокое место в социальной структуре византийского

общества занимала городская муниципальная верхушка крупных городов империи,

особенно столицы Константино­поля.

Состав эксплуатируемой части византийского общества также отли­чался

значительной разнородностью. На низшей ступени социальной лестницы находились

рабы. Их правовое положение, определяемое нормами позднеримского права, резко

отличалось от положения раз­личных категорий свободных. К последним относились

прежде всего свободные крестьяне-землевладельцы. Сохранение в IV—VI вв.

свобод­ного крестьянства — важная особенность общественного строя Ви­зантии.

Свободные крестьяне жили соседскими общинами и обладали правом. частной

собственности на землю. Они эксплуатировались не­посредственно Византийским

государством: уплачивали поземельную подать и несли разного рода тяжелые

имущественные и личные повин­ности. Широко использовалась в Византии этого

периода и позднерим-ская форма эксплуатации крестьян — колонат.

Византийское законо­дательство разделяло колонов на свободных и «приписных».

Вынужден­ные арендовать землю у крупных землевладельцев, колоны находились в

зависимом от своих господ положении. Особенно тяжелым было по­ложение

«приписных» колонов: они были прикреплены к земле. Свободные и «приписные»

колоны несли повинности как в пользу своих господ, так и в пользу государства.

Положение обеих категорий ви­зантийских колонов резко ухудшается в VI в.

Общественный строй Византии претерпевает серьезные изменения я ходе

острейшего политического и социального кризиса конца VI — первой половины VII

в. Арабское нашествие, вторжение варваров, со­провождаемые их массовым

оседанием на территории империи, разру­шение и упадок многих городов ускорили

ломку рабовладельческих и образование феодальных порядков в Византии. В

войнах и социаль­ных столкновениях погибла значительная часть представителей

тех со­циальных групп, которые господствовали в Византии в предшествую­щем

периоде. Вместе с тем сохранение государственных форм собствен­ности,

общинного землевладения и огромная распространенность неог­раниченной частной

собственности на землю и в последующие века серьезно замедляли формирование

новой феодальной собственности и кроме того развитие феодальной эксплуатации

византийского кресть­янства.

Только к Х в. возобладала тенденция к созданию феодально-сеньориальной системы,

основанной на труде зависимого от земельных магнатов крестьянства при

сохранении, однако, контроля со стороны государства. Основные же формы

феодального землевладения — услов­ные земельные пожалования в виде пронии,

арифмоса — утверждают­ся еще позже, в XI—XII вв. Так, наиболее известный

феодальный ин­ститут — прония, расцвет которого приходится на XII—XIII

вв., пред­ставлял собой различные виды земельных пожалований прониару от .

государства на условиях несения службы, обычно на время жизни про-ниара или

императора.

Замедленный характер развития феодальных отношений определил особенности

социального состава господствующего класса византийско­го общества на втором

этапе его развития. Господствующий класс в это время состоял из разнородных

социальных слоев: сановных светских и церковных чинов, местной военно-

служилой знати и общинной верхушки, выделившейся из зажиточного крестьянства.

Все эти сила долгое время не были консолидированы и не складывались в

замкну­тые сословия. Наследственная вассально-сеньориальная система,

ха­рактерная для развитого феодального строя начинает складываться в Византии

только к XI—XII вв. Незавершенность развития феодально­го сеньориального

строя обусловила относительную слабость визан­тийской землевладельческой

знати. Ведущее место в структуре господ­ствующего класса Византии

принадлежало столичной знати и высше­му чиновничеству империи, остро

соперничающим с военно-землевла­дельческой провинциальной знатью.

И во втором периоде развития Византийского государства сохранились

многочисленные различия в правовом положении отдельных слоев трудового

населения. В Византии формирование класса феодально-за­висимого крестьянства

растянулось на длительное время. В империи по-прежнему сохранялась

значительная категория свободных кресть­ян-общинников, а также особая

прослойка государственных крестьян, сидевших на землях, принадлежавших казне

и императору. Обе эти категории крестьян эксплуатировались главным образом в

централи­зованной форме посредством государственной налоговой системы.

По­датные крестьяне, сидящие на государственных землях, фактически

ста­новятся в это время крепостными: приписываются к казне и теряют свободу

передвижения. Они должны были платить канон — поземель­ный налог, подушный

налог, государственную хлебную ренту, налог на скот. Особенно разорительной

для крестьян-общинников стала обязан­ность уплачивать налоги за выморочные и

брошенные земли соседей.

С XI—XII вв. идет неуклонный, рост числа частновладельческих крестьян за счет

крестьян свободных и даже государственных, что свидетельствует о формировании в

Византии землевладения феодального типа. Частновладельческие византийские

крестьяне именовались париками. Они не имели права собственности на

землю и рассматривались как наследственные держатели своих наделов, были

обязаны: выплачивать господину ренту в отработочной, натуральной, денежной ,

формах. В отличие от государственных крестьян они не были прикреп­лены к земле

вплоть до XIII—XIV вв.

Низшее положение в византийском обществе, как и ранее, занима­ли рабы.

Длительное сохранение рабовладения составляло характерную черту общественного

строя Византии. Рабский труд широко использовался в домашнем хозяйстве

византийской знати: слуги — рабы константинопольских вельмож исчислялись

сотнями. В Х—XI вв. социальное положение византийских рабов несколько

улучшается, они, например, получают право заключать церковный брак.

Пресекаете обращение свободных в рабство. Рабов нередко переводят на

положе­ние париков. В XI—XII вв. усилилась тенденция к стиранию граней между

рабами и другими категориями эксплуатируемых классов Ви­зантии.

|

2. Государственный строй

Византийское государство IV—VII вв. унаследовало, с теми или иными

особенностями, основные черты государственного строя позднеримской империи.

Во главе государства стоял император, наследник власти римских цезарей. Он

обладал всей полнотой законодательной, судебной и исполнительной власти и

являл­ся верховным покровителем и защитником христианской церкви.

Ви­зантийская православная церковь играла огромную роль в укрепления

авторитета императора.

Именно церковь разработала и освятила официальную доктрину божественного

происхождения императорской власти и проповедовала единение государства и

церкви, духовной и мирской власти (их сим­фонию). В отличие от католической

(западной) византийская церковь в гораздо большей мере экономически и

политически зависела от им­ператора, так как существовала в условиях мощного

централизован­ного государства.

Ранневизантийская церковь была прямо подчинена императору. Наиболее

полновластно вмешивался в руководство делами церкви им­ператор Юстиниан I,

нередко обращавшийся с высшими церковными иерархами (епископами и

патриархами) как со своими чиновниками.

Власть византийского императора в IV—VII вв. не была, однако, произвольной.

При всей широте полномочий императора она умерялась необходимостью следовать

«общим законам» империи и особенно от­сутствием принципа наследственности

престола. Новый византийский император избирался сенатом, «народом

Константинополя» и армией, роль которой в избрании императора Византии

неуклонно падала.

Важным фактором политической жизни Византийского государст­ва этого времени

было одобрение кандидатуры императора «народом Константинополя». Еще в IV в.

императорским указом было предо­ставлено право выражать просьбы и предъявлять

императору требова­ния «народу Константинополя» — различным социальным слоям

и группировкам населения столицы, собиравшимся на константинополь­ском

ипподроме. На этой основе в Византии возникли особые полити­ческие

организации — так называемые городские партии (димы). Со­циальную опору двух

наиболее крупных димов — они назывались «голубые» и «зеленые» — составляли

различные группировки господ­ствующего класса. Первых поддерживала

сенаторская и муниципала ная аристократия, вторых — торгово-финансовая

верхушка византий­ских городов. Димы имели определенную организацию и даже

воору­женные отряды. В V в. аналогичные организации, по типу столичных димов,

были созданы и в других городах Византийской империи. Они превратились с

течением времени в своего рода общеимперские орга­низации, тесно связанные

друг с другом. В IV—VI вв. роль димов в политической жизни была весьма

значительной. Византийские импе­раторы должны были нередко делать ставку в

своей политике на одну из названных партий.

Другим фактором, сдерживающим самовластие императоров, явля­лось наличие особого

государственного органа византийской аристокра­тии — константинопольского

сената. В сенате могли рассматриваться любые дела империи. Его влияние

обеспечивалось самим составом се­ната, включавшим практически всю правящую

верхушку господствую­щего класса Византии. К V в. число сенаторов составляло 2

тыс. че­ловек. Обсуждение государственных дел сенатом, а также его право

участвовать в избрании нового императора обеспечивало византийской аристократии

известную долю участия в руководстве делами империи.

Именно поэтому ранневизантийские императоры, включая наиболее могущественного

Юстиниана I, признавали в законодательных актах необходимость «согласия

великого сената и народа». Это свидетельст­вует об устойчивости некоторых

политических традиций, сохраняющих­ся со времен республиканской

государственности.

С VIII в. начинается новое укрепление центральной власти Визан­тии. Оно

надолго определило пути развития византийской государст­венности. Базой

централизации и широкой завоевательной политики

Византии в IX—Х вв. послужила стабилизация экономики на новой фео­дальной

основе. Византийское государство, достигшее наивысшего раз­вития во время

правления Македонской династии (867—1057 гг.), стремилось контролировать с

помощью огромного бюрократического аппарата все стороны экономической,

политической и культурной жиз­ни страны. Жестко централизованный характер

империи резко отли­чал Византию от современных ей феодальных государств

Европы.

В VIII в. политические организации и учреждения, ранее сдержи­вавшие

всевластие византийского императора, приходят в упадок или полностью

ликвидируются. С IX в. даже номинальное провозглашение императора «народом

Константинополя» прекращается. Политическая роль константинопольского сената,

упавшая еще в конце VII в., окон­чательно сводится на нет императорским

указом конца IX в., лишив­шим сенат права участия в законодательстве империи.

Единственной крупной политической силой в Византийском госу­дарстве остается

православная (греческая) церковь. Ее авторитет и влияние укрепляются. В

частности, возрастает роль главы церкви, кон­стантинопольского патриарха,

в общественно-политической жизни Ви­зантии. Патриархи нередко становятся

регентами малолетних импера­торов и непосредственно вмешиваются в политическую

борьбу за трон, пользуясь тем, что единственной процедурой, узаконивающей

«постав-ление на царство», становится с VII в. венчание императора патриар­хом

в храме Св. Софии. Однако и в это время византийской церкви не удалось добиться

независимости от императорской власти. Император сохранил право выбирать

патриарха из трех кандидатов, рекомендован­ных церковными иерархами, и

низлагать неугодного патриарха.

Укрепление основ императорской власти в VIII—IX вв. сопровож­далось

изменением ее атрибутов. За византийскими императорами окон­чательно

утверждаются греческие титулы василевса (царя) и автокра-тора (самодержца).

Культ императора-василевса достигает невиданных ранее размеров. Божественный

император считался владыкой вселен­ной (ойкумены). Его прерогативы были

неограниченными. Василеве издавал законы, назначал и смещал высших

чиновников, являлся вер­ховным судьей и командующим армией и флотом.

Характерно, что при такой всевластности его положение не было очень прочным.

Примерно половина всех византийских императоров была лишена власти

насильственно. Система престолонаследия дли­тельное время у византийцев

отсутствовала: сын василевса не рассмат­ривался обычаем как обязательный

законный наследник. Императором делало не рождение, а «божественное

избрание». Поэтому императоры широко практиковали институт соправителей,

выбирая, таким образом, еще при жизни наследника. Принцип законного

престолонаследия на­чинает утверждаться в Византии только с конца XI в.

Традиционализм, рутина церемониалов, отработанных до мельчай­ших подробностей

и освященных обычаем, серьезно сковывали личные возможности императоров. Их

реальная власть, по мнению ряда иссле­дователей, начинает неуклонно

ослабевать. Этому способствовали но­вые тенденции, порожденные воздействием

феодальных отношений. По мере развития в Византии феодализма между

императорами и круп­ными феодальными землевладельцами (динатами) складываются

но­вые для византийской государственной практики сеньориально-вассаль­ные

отношения. Начиная с Х в. византийский самодержец нередко вы­нужден заключать

феодальные договоры с некоторыми своими подданными — динатами, беря на себя

обязанности феодального сеньо­ра.

Для государственного строя Византии на основных этапах его раз­вития характерно

наличие огромного бюрократического аппарата, как центрального, так и местного.

В его основе лежали начала строгой иерархии. Все византийское чиновничество

было разделено на ранги (титулы). Их система была глубоко разработана. В Х в. в

византий­ской «табели о рангах» насчитывалось 60 таких рангов. Центральное

управление империи сосредоточивалось в Государственном совете

(кон­систории, а позднее синклите). Это был высший орган при

императоре, руководивший текущими делами государства. Его функции не были четко

определены и на практике он играл немалую политическую роль. Государственный

совет состоял из высших государственных и дворцо­вых чинов, являющихся

ближайшими помощниками императора. В их число входили два префекта

претория, префект Константинополя, ма­гистр и квестор дворца, два комита

финансов. Эти высшие чиновники империи обладали обширными полномочиями, в том

числе судебными. Так, два префекта претория являлись высшими руководителями

мест­ного государственного аппарата; префект Константинополя являлся

гражданским правителем столицы и председателем сената.

Важные функции имели и высшие дворцовые чины: магистр — начальник дворца и

квестор — главный юрист и председатель конси­стория. Они осуществляли

непосредственное управление делами импе­рии с помощью разветвленного

бюрократического аппарата. Общая численность византийских чиновников в это

время была огромной. Только в ведомствах двух префектов претория служило не

менее 10 тыс. гражданских чиновников.

Роль центрального государственного аппарата возросла в IX— XI вв.

Государственный бюрократический аппарат в эту пору контро­лировал все сферы

политической, экономической и даже культурной жизни Византии. Его структура

стала еще более сложной и .громозд­кой. Количество ведомств («секретов»)

увеличилось до 60. С IX в. усложняется дворцовая администрация, благодаря

росту император­ского хозяйства и двора. Различия между государственными

ведомст­вами и дворцовыми службами становятся все менее четкими. Дворцо­вая

администрация все чаще вторгается в руководство общегосудар­ственными делами.

Другая черта, характерная для центрального уп­равления Византии этого времени

— распыление отдельных государст­венных функций между различными, нередко

дублирующими друг дру­га государственными ведомствами. Так, финансовое

управление было разделено с VII в. на несколько не подчиненных друг другу

«секретов». Судебные функции были разделены между различными учреждениями:

судом патриарха, судом городского префекта (эпарха), особым судом для

дворцовых служб императора и др.

Местное управление. Местный государственный аппарат им­перии в IV—VII

вв. целиком базировался на позднеримской системе управления (деление на

префектуры, диоцезы и провинции). Граж­данская власть была отделена от военной

и обладала в этот период приоритетом над последней. Во главе местного

управления империи стояли два префекта претория. Эти высшие гражданские

чиновники обладали широкой административной, судебной и финансовой властью. В

непосредственном подчинении префектов находились гражданские правители диоцезов

и провинций. Правители провинций, основного зве­на местного управления, наряду

с обширными административными и

финансовыми полномочиями обладали и судебной властью. Они явля­лись судьями

первой инстанции по всем значительным судебным де­лам в пределах провинции.

В VII в. на смену старой системе местного управления пришла но­вая, фемная

система Фемы возникли как военные округа и были пер­воначально гораздо крупнее

старых провинций. Во главе фемов стоя­ли стратиги, которые объединяли в

своих руках всю полноту военной и гражданской власти Военизация местного

управления империи была следствием обострения внешнеполитической обстановки и

социально-классовых антагонизмов византийского общества. В дальнейшем, с

усилением феодализации византийского общества, фемная организация местного

управления начинает ослабевать и в XI в окончательно при­ходит в упадок.

Армия. В IV—VII вв армия Византии была построена на позд-неримских

началах, с делением на пограничные и мобильные войска. С целью ослабления

угрозы захвата власти со стороны военных вож­дей, византийские императоры

практиковали раздробление высшего управления армией между пятью руководителями

(магистрами) Со­став византийской армии постепенно менялся В VI—VII вв все

боль­шую роль в армии играют контингента варваров

Основу армии с началом второго периода развития византийского государства

(конец VII—IX в) составляло стратиотское (крестьян­ское) ополчение. В это

время в Византии был создан и мощный воен­ный флот.

Дальнейшую трансформацию византийская армия испытала в по­следующих Х—XI вв.

С усилением процесса феодализации стратиот­ское ополчение распалось. Ядром

армии становится конница, состоя­щая из экономически и социально

обособившейся стратиотской верхуш­ки Это было уже профессиональное войско, не

обладающее, однако. высокой боеспособностью Поэтому византийские императоры

все ча­ще стали прибегать к помощи наемных иноземных отрядов (главным образом

из Западной Европы и Киевской Руси). В организационном отношении византийская

армия, как и ранее, подразделялась на две части столичные и местные (фемные)

контингента, причем роль и значение последних неуклонно падала

На рубеже XI—XII вв высокоцентрализованное Византийское го­сударство

становится объективно тормозом, мешавшим прогрессивному развитию народов,

входивших в состав Византии

Политический и социально-экономический кризис Византии в XIII в. и

последующая гибель Византийского государства стали поэто­му закономерным

историческим итогом.

6. Право Византии. Общие положения

Византийское право, история которого насчитывает бо­лее тысячи лет,

представляет собой уникальное явление для сред­невековой Европы. Оно

характеризуется относительно высокой сте­пенью стабильности, внутренней

цельности, а также способностью приспосабливаться к меняющимся социально-

экономическим и по­литическим условиям. Эти качества права в Византии

определя­лись рядом исторических факторов, среди которых особое значе­ние

имели традиционно сильная центральная императорская власть, римское правовое

наследие, византийская христианская церковь. Эти факторы оказывали

интегрирующее влияние на право, прида­вали ему свойства системности.

Уже на ранних этапах развития государства в Византии сло­жилась своеобразная

правовая система, которая выросла непосред­ственно из римского права, но

испытала на себе влияние специфи­ческих переходных к феодализму отношений в

обществе, отличав­шемся большой социальной и этнической пестротой. Под

влиянием времени и чисто местных условий, в частности разнообразных правовых

обычаев, римские правовые институты постепенно эволюционировали. Но

принципиальные основы римского права и пра­вовой культуры не были подорваны и

не подверглись коренным изменениям, чему в немалой степени способствовало

длительное сохранение в Византии рабовладельческого уклада.

Прямая преемственность римского и византийского права на­шла свое отражение в

использовании императорского законода­тельства в качестве основного источника

права. Относительная ста­бильность политической системы Византии

способствовала тому, что именно здесь были предприняты первые попытки

кодифика­ции императорских конституций, а затем и римского права в це-лом.

Так, первым официальным сводом римских законов был со­ставленный в 438 году

Кодекс византийского императора Феодо­сия (Codex Theodosianus), в который

вошли все императорские конституции со времени правления Константина (с 312

года). Тем самым в Византии утратило силу более раннее римское

законода­тельство, не включенное в этот сборник.

В IV—VI вв. в Византии наблюдается высокий уровень разви­тия правовой мысли,

складываются самостоятельные юридические школы (наиболее известные — в

Бейруте и Константинополе). Сре­ди юристов бейрутской школы, которые

преподавательскую рабо­ту сочетали с участием в императорских кодификационных

рабо­тах, особенно прославились Домнин, Скилиаций, Кирилл, Патрикий и др.

Византийские юристы были не просто хранителями античных правовых и культурных

традиций. Они адаптировали римское право применительно к новым потребностям

общества, внося при этом изменения и вставки (интерполяции) в классические

тексты рим­ских юристов. Таким образом подготавливалась почва для прове­дения

крупномасштабных кодификационных работ. Не случайно именно в Византии, как

уже указывалось, в середине VI в. под руководством выдающегося юриста

Трибониана была осуществле­на всеобъемлющая систематизация римского права,

итогом кото­рой явился Свод законов Юстиниана (Corpus juris civilis). Эта

ко­дификация вплоть до XI в. оставалась не только важнейшим ис­точником

действующего права Византии, но и была тем фундамен­том, на котором

окончательно сформировалась ее правовая система.

7. Диагесты Юстиана

Свод законов Юстиниана, являясь в своей основе переложе­нием римского права,

отразил и некоторые специфически визан­тийские черты. Они обнаруживаются в

ряде интерполяций в тек­сте Дигест, еще в большей степени в Кодексе и

особенно в Новел­лах Юстиниана. Эта последняя часть свода, выполненная не на

латыни, а на греческом языке и включавшая около 160 конститу­ций (новелл)

самого Юстиниана, в значительной степени отражала своеобразные условия

византийского общества того времени. Хотя в кодификации Юстиниана наметился

известный поворот в сторо­ну классического римского права, в ней в полной

мере проявились тенденции, свойственные постклассическому периоду и

получив­шие дальнейшее развитие на последующих этапах истории визан­тийского

права. Эти тенденции нашли свое выражение прежде всего в известном упрощении

и "вульгаризации" римского права под влиянием позднеэллинистического (так

называемого греко-вос­точного) права.

Византийские юристы в отличие от своих классических пред­шественников,

избегавших дефиниций и использовавших казуи­стический стиль изложения,

стремились нередко к упрощениям, к прояснению терминов, к выработке простых и

понятных определе­ний. Так, в заключительной (50-й) книге Дигест введены

специаль­ные титулы (16 и 17), где дается толкование слов и основных

поня­тий. Определение терминов было особенно употребительным в

учебной литературе, в том числе в Институциях Юстиниана. Осо­бой

популярностью в это время пользовалась работа Кирилла Стар­шего "О

дефинициях".

На формирование византийской правовой системы значитель­ное влияние оказали и

правовые обычаи, особенно распространен­ные в восточных провинциях. Обычное

право с присущим ему при­митивизмом подрывало логическую стройность системы

римского права, искажало ряд его институтов, но внесло в него жизненно важную

струю, отразившую развитие новых общественных отно­шений: общинных и

феодальных. Из позднегреческого права в Свод законов Юстиниана перешел такой

институт, как эмфитевзис, но­вые формы усыновления и эмансипации подвластных

лиц и т.д. Под влиянием восточного права было введено письменное

дело­производство и судопроизводство, что повлекло за собой отмену старой

системы исков и утверждение экстраординарного (либел-лярного) процесса.

Ряд интерполяций, внесенных в Свод законов Юстиниана, про­истекал не из

юридической практики, а отражал распространен­ные в Византии идейные течения

(платонизм, стоицизм, христиан­ство). Особенно заметным в кодификации

Юстиниана было влия­ние христианства. Так, Институции и Кодекс

непосредственно от­крывались обращением императора к Христу, а в самих

законода­тельных актах содержались многочисленные ссылки на священные книги.

Некоторые правовые институты начинают трактоваться в чисто религиозном духе,

так, брак уже рассматривается как "бо­жественная связь" (nexum divinum). Под

воздействием христианст­ва в рационалистическую схему римского права вносятся

и неко­торые этические конструкции. Так, Юстиниан в Дигестах наряду с

понятием права (jus) использует традиционное понятие "правосу­дие"

(justitia), но толкует последнее как "справедливость", причем в духе

христианской морали. Он включает в свод законов конст­рукцию естественного

права (jus naturale), но трактует ее не в том смысле, как ее понимали

классические юристы III в., а как право, установленное божественным

провидением. Основные направления переработки классического римского права,

нашедшие свое отра­жение в многочисленных интерполяциях, в кодификации

Юсти­ниана, получили более полное развитие в последующей истории

византийского права.

В византийских судах применение кодификации Юстиниана наталкивалось на

большие трудности. Ряд ее положений устаре­вал, но главное — она была слишком

сложной и недоступной для населения империи. В связи с этим в VI—VII вв. для

практических целей византийскими юристами составлялись упрощенные

ком­ментарии к законодательству Юстиниана на греческом языке в виде парафраз

(пересказов), индексов (указателей), схолий (учеб­ных примечаний). Широкую

известность получили Парафразы Институций Юстиниана, составленные на

греческом языке для сту­дентов-юристов Феофаном, а также Схолии Стефана,

включавшие знаменитый Индекс к Дигестам Юстиниана. Византийские юристы на

основании извлечений из кодификации Юстиниана составлял» и практические

сборники, содержавшие перечни и образцы дого­воров, формуляры исков и т.п.

В это же время в Византии был принят ряд новых импера­торских законов, где

под влиянием развивающихся общинных по­рядков все чаще воспринимались нормы

обычного права. Таким образом проявилась одна из характерных тенденций

развития ви­зантийской правовой системы, а именно стремление император­ской

власти консолидировать все право в писаном законе.

8. Основные памятники византийского права VIII—XIV в.

На рубеже VII—VIII вв. правовая система Византии переживает серьезные

испытания, связанные с глубоким кризисом экономиче­ской системы, упадком

городов, расселением на государственных землях варваров, вторжением арабов и

т.д. Именно в это время постепенно завершается процесс превращения

византийского пра­ва из позднеантичного в средневековое. В VIII в. с общим

экономи­ческим и культурным подъемом вновь оживляется законодатель­ная

деятельность византийских императоров и юридических школ

На втором этапе истории византийского права законодатель­ство, поддерживаемое

не только римской правовой традицией и обычным правом, но и собственным

опытом византийских юристов, становится более гибким и жизнестойким. Именно

жизненные по­требности византийского общества сделали необходимыми новые

работы по систематизации законодательства и по переработке ко­дификации

Юстиниана, которая была выполнена на латыни и ко­торой владел лишь небольшой

круг лиц. Судебную практику не могло удовлетворить то, что в Дигестах

Юстиниана многие терми­ны и целые фрагменты из сочинений Модестина, Папиниана

и дру­гих юристов-классиков давались на греческом языке, фактическое

превращение Византии в греко-славянское государство настойчиво требовало и

изменения языка законодательных актов.

Потребности судебной практики делали необходимым пере­работку Свода законов

Юстиниана и его изложение в краткой и понятной форме. В 726 году (по

некоторым данным — в 741 году) по указанию императора-иконоборца Льва

Исаврийского была из­дана Эклога ("избранные законы"), явившаяся важнейшим

этапом в развитии византийского права.

Составители Эклоги сохранили из кодификации Юстиниана лишь небольшую часть

правового материала, поэтому она состоя­ла из 18 небольших титулов, некоторые

из них включали только по одной статье. В самом подзаголовке к Эклоге

указывалось, что она представляет собой сокращение и исправление "в духе

боль­шего человеколюбия" законодательства "великого Юстиниана".

Иконоборческая фразеология Эклоги- нашла свое отражение лишь в ее вводной

части, где говорилось о необходимости руководство­ваться "истинной

справедливостью", а не высказывать "на словах восхищение" ею и даже

предписывалось "на деле" отдавать пред­почтение малоимущим и бедным. В Эклоге

имелся специальный титул (VIII), посвященный рабам. Предусматривались

некоторые случаи превращения в рабов свободных людей (например, дезер­тиров),

но основной упор был сделан на новые способы и формы освобождения рабов

(например, их отпуск на свободу в церкви и др.), что отражало развитие

феодальных отношений.

В Эклоге в полной мере проявилось влияние христианской религии и морали, и

ссылки на Евангелие использовались для обоснования ряда правовых положений.

Особенно глубоко христи­анские идеи проникли в брачно-семейное право (титулы

I—VII). Эклога ввела неизвестное ранее византийскому праву обручение (с 7

лет), которое требовало формально согласия самих обручаю­щихся, а фактически

в связи с их малолетством — родителей. Брачный возраст был установлен в 15

лет для мужчин и 13 — для женщин. Под воздействием христианской церкви было

сокращено число законных поводов к разводу. Женщина, согласно христиан­кой

морали, занимала подчиненное место в семье, но в отличие от классического

римского права Эклога отразила тенденцию к вы­равниванию имущественного

режима мужа и жены. Приданое и брачный дар, полученный женою, рассматривались

не как собст­венность мужа, а как имущество, данное ему в управление. При

наследовании по завещанию устанавливалась обязательная доля детей (не менее

1/3 части наследства), определялись семь разря­дов наследников, к которым

последовательно переходило имуще­ство умершего при отсутствии завещания.

Титулы Эклоги, посвященные договорному праву (IX—XIII), из многочисленных

сделок, рассмотренных в Своде законов Юсти­ниана, упоминают лишь куплю-

продажу, заем, вклад (хранение), товарищество. В договор купли-продажи,

заключаемый как в уст­ной, так и в письменной форме, под влиянием греческого

права был введен задаток. В договоре займа, вероятно в качестве уступ­ки

церковным догматам, было опущено упоминание о процентах, известных римскому

праву. Кратко говорилось о таком важном институте, как наем, включавшем и

аренду земли, которая могла предусматриваться на срок, не превышающий 29 лет.

Очевидно, что сдача в аренду частных земель в Византии не получила

рас­пространения. Зато характерно упоминание в Эклоге о сдаче в аренду

государственных, императорских и церковных земель с ежегодным взносом

арендатором наемной платы.

Широкую разработку в Эклоге получил и другой типичный для развивающегося

феодализма институт — эмфитеиис. Послед­ний устанавливался как вечная или как

ограниченная аренда "на срок до трех поколений, наследующих друг за другом по

завеща­нию или без завещания". Лицо (эмфитевт), получившее эмфитев-зис, как

правило землю, обязано было уплачивать собственнику "без уверток" ежегодный

взнос, а также заботиться о "сохранении н улучшении недвижимости". Если

эмфитевт в течение трех лет не вносил обусловленную плату, то мог быть лишен

предоставлен­ной ему недвижимости.

Наиболее обширным и детализированным в Эклоге был ти­тул XVII, посвященный

преступлениям и наказаниям. Под влиянием углубляющихся социальных

противоречий в уголовное право было внесено иного новых положений, отразивших

усиление госу­дарственной репрессии. Не случайно именно данный титул Эклоги

получил наибольшую известность и неизменно использовался в последующих

законодательных сводах Византии.

В Эклоге предусматривалось преследование государственных преступников:

перебежчиков к врагу, фальшивомонетчиков и та Особо была выделена статья, где

говорилось о лицах, поднимаю­щих восстание против императора или же

участвующих в "загово­ре против него или против государства христиан". Такие

лица рассматривались как намеревающиеся "все разрушить", а поэтому их "в тот

же час должно предать смерти". Много внимания законо­датель уделил также

преступлениям против христианской рели­гии. Суровым наказаниям подлежали

лица, дающие ложную клят­ву на "божественных евангелиях", поднимающие руку на

священ­ника во время молитвы, отрекшиеся в плену от "непорочной хри­стианской

веры", колдуны, знахари, изготовители амулетов, при­верженцы враждебных

христианству религий, участники языческих или еретических движений (в

частности, манихеи и монтанисты).

Эклога предусматривала наказания за убийство и телесные повреждения,

нанесенные в драке, причем наказание дифференци­ровалось в зависимости от

того, были эти преступления преду­мышленными или непредумышленными. Так,

"если кто-либо бил своего раба плетьми или палками и раб умер, то не

осуждается господин его как убийца". Ответственность хозяина возникала толы»

в случае предумышленного убийства раба ("неумеренно его истя­зал, или отравил

его ядом, или его сжег").

В Эклоге перечисляется также ряд имущественных преступ­лений: кража, грабеж,

уничтожение чужого имущества, поджог, разграбление чужих могил. Но

большинство ее статей было посвя­щено преступлениям, посягающим на

установленный государством и освященный церковью строй семейных и

нравственных отноше­ний. Среди них выделяются: кровосмешение, изнасилование,

пре­любодеяние, вступление в связь с монахиней, крестницей, девушкой,

скотоложство, вытравление плода и т.д.

Разработанной и более жестокой (даже по сравнению с зако­нодательством

Юстиниана) была система наказаний. Достаточно часто в Эклоге

предусматривалась смертная казнь. Но особенно утонченной была система

членовредительских и телесных наказа­ний, которые в классическом римском

праве применялись главным образом к рабам, а теперь были распространены и на

свободных людей: отрезание носа, вырывание языка, отсечение руки,

ослеп­ление, оскопление и т.п. Были известны позорящие наказания (например,

острижение бороды и волос), а также конфискация имущества.

По некоторым преступлениям характер наказания в Экмп определялся в

зависимости от социального положения виновного. Так, по ст. 22 для сановных

лиц за связь с чужой рабыней полагал­ся крупный штраф. За это же преступление

«простой человек» подлежал не только штрафу, но и сечению плетьми.

Дифференцировались также наказания за связь с девушкой "без ведома ее

родителей" для лиц "состоятельных", лиц "среднего благосостоя­ния", а также

для "бедных и неимущих". Если первые должны были выплатить соблазненной

компенсацию, размер которой зави­сел от их положения, то последние

подвергались порке, острижению и высылке (титул XVII, ст. 29). Однако в

подавляющем боль­шинстве других статей уголовная ответственность не ставилась

в зависимость от социального положения виновного лица. По мнению ряда

исследователей, в этом проявилось стремление создателей Эклоги несколько

смягчить социальные контрасты.

Социальное неравенство закрепляется в Эклоге и в тех ее положениях, которые

посвящены доказательствам (титул XIV). Здесь прямо указывается, что

"свидетели, имеющие звание, или долж­ность, или занятие (или благосостояние),

наперед считаются приемлемыми". Что же касается "свидетелей неизвестных",

т.е. лиц низшего социального положения, то они, если данные ими показания

оспаривались в суде, подвергались допросу под плетьми. Чрезмерная сжатость

Эклоги, отсутствие в ней таких важных вопросов, как способы приобретения и

потери права собственности, давность и др., приводили к тому, что несмотря на

ее большую практическую значимость, судам по целому ряду дел в последующем

приходилось обращаться непосредственно к кодификации Юстиниана.

В ряде своих списков Эклога дополнялась Земледельческим. Морским и Военным

законами. Наибольшее значение из них имел Земледельческий закон, который по

своему содержанию напоминал западноевропейские "варварские правды". Он

восполнял существенный пробел Эклоги: регулировал отношения, складывавшиеся в

сельских общинах, которые к VIII в. стали играть важную роль в жизни

византийского общества. Различаются две основные версии (редакции)

Земледельческого закона: ранняя (наиболее ценная как источник обычного права

и поздняя, отразившая уже более высокую ступень социальной дифференциации.

Время и место составления ранней редакции яв­ляются спорными. Некоторые

исследователи относят ее к концу VII в. (к Юстиниану II), другие настаивают

на ее южноиталийском происхождении. Однако господствующей является точка

зрения. согласно которой Земледельческий закон был составлен в

Кон­стантинополе при императорах исаврийской династии в 20-х годах VIII в.,

т.е. примерно в одно время с Эклогой, в качестве приложе­ния к которой он

обычно и переписывался.

Земледельческий закон представлял собой частную компиляцию, но затем получил

официальное признание, возможно, одно­временно с Эклогой. Ранняя редакция

Земледельческого закона на­считывала 85 статей и, как это свойственно

памятникам обычного права, не имела четко выраженной внутренней структуры.

Земледельческий закон действовал в Византийской империи на протя­жении всей

ее истории, но более поздние редакции, относящиеся, вчастности, к XIV в.,

насчитывали уже 103 статьи, сгруппированные в 10 титулов.

Вошедшие в Земледельческий закон правовые нормы были направлены на

урегулирование наиболее типичных конфликтов, возникавших в рамках сельских

общин. Большое внимание в нем уделялось соблюдению границ смежных участков,

последствиям самовольной распашки земли, обмену земельными участками. Об

общинных порядках наиболее убедительно свидетельствует ст. 8,

предусматривающая распределение земельных участков по жре­бию. Важное

значение придается аренде земли и виноградников. В Земледельческом законе

особо оговариваются интересы государст­венной казны, взимающей с владельцев

земельных участков пода­ти, а также экстраординарные налоги (ст. 18, 19).

В казуистической манере сформулированы многочисленные статьи Земледельческого

закона, устанавливающие ответственность за кражу чужого скота,

сельскохозяйственного инвентаря, за по­рубку чужого леса и т.п. В большинстве

случаев кражи или порча чужого имущества влекли за собой только имущественные

санк­ции, которые имели своей целью прежде всего возмещение при­чиненного

вреда. Но в тех случаях, когда ущерб был особо значите­лен и тем самым

угрожал развивающимся частнособственническим порядкам, применялись

членовредительские и телесные наказания (отсечение руки у вора, поджигателя

чужого сарая и т.п.) и даже смертная казнь (за сожжение из мести чужого

гумна, за большин­ство краж, совершенных рабами).

Из других приложений к Эклоге наибольшее значение имел Морской закон, который

в Западной Европе получил известность как Роаосский морской закон.

Составление этого сборника отно­сится к VII—VIII вв. В нем были собраны

правовые обычаи, сло­жившиеся в практике античной и средневековой морской

торговли и частично обработанные еще римскими юристами. Морской закон

содержал правила, относящиеся к судовождению, перевозке гру­зов и пассажиров,

фрахтованию судов, выбрасыванию груза в слу­чае опасности на море (так

называемая авария), дележу прибылей и убытков между судовладельцем и

собственником груза и т.п. Отдельные нормы этого сборника применялись в

международной торговле вплоть до XV в.

Дальнейшее развитие византийского права связано с законо-творческой

деятельностью императоров Македонской династии (ико-нопочитателей) Василия I

и Льва VI. Отменив Эклогу, составлен­ную его политическими противниками

(иконоборцами), Василий I предписал вновь переработать Свод законов

Юстиниана, исклю­чить из него устаревшие положения, разъяснить трудные

юриди­ческие термины и перевести их на греческий язык. Результатом

законодательных работ было издание в 879 году Прохирона, кото­рый в

последующие века был одним из наиболее авторитетных источников права Византии

и оставил заметный след в истории права соседних славянских государств.

Прохирон по сравнению с Эклогой представлял собой более полный сборник

законов (дополнительно было включено 17 титу-

лов), но по юридической технике (по четкости расположения пра­вового

материала, его редакции) он уступал последней. Хотя в предисловии к Прохирону

Эклога именуется не "избранными", а "извращенными" законами, Василий I

позаимствовал из нее ряд положений, особенно относящихся к уголовному праву.

Изменения, внесенные Прохироном в правовую систему Ви­зантии, не были

существенными, а по некоторым вопросам частно­го права был сделан крен в

сторону юстиниановского (или даже доюстиниановского) законодательства, как,

например, в дарениях между мужем и женой, в режиме приданого, в завещаниях

вольно­отпущенников и т.п. Но Прохирон в некоторой степени отразил и новые

условия византийского общества IX века. В нем более под­робно излагается

договорное право (разрабатывается договор то­варищества, устанавливается

прямой запрет на проценты по зай­му и т.д.), вносятся некоторые изменения в

семейное право (вво­дится предбрачный дар и т.п.).

Вскоре после составления Прохирона (между 884 и 886 гг.) от имени императора

Василия I и его сыновей-соправителей было издано новое руководство по праву,

которое также имело целью "очищение старых законов" и облегчение пользования

правом, из­ложенным в кодификации Юстиниана. Это руководство получило

название Эпанагога (т.е. переработанное повторение). По своей струк­туре она

следовала за Дигестами Юстиниана, воспроизводила мно­гие положения Прохирона,

а также Эклоги. При всей ее компиля­тивности она более подробно, а в

некоторых деталях и по-новому излагала ряд вопросов частного права. Но

наиболее существенны­ми были изменения, которые Эпанагога внесла в сферу

публичного права. Был сформулирован ряд новых положений, как, например, о

патриаршей власти, дополняющей императорскую, о правах ду­ховенства. Эти

положения определяли взаимоотношения право­славной церкви и государства и

были широко использованы впо­следствии в церковном праве.

Краткие своды византийского права не могли в полной мере удовлетворить

потребности судебной практики, которая время от времени была вынуждена

обращаться ко все более устаревающе­му Своду законов Юстиниана. При

императоре Льве VI (Мудром), правление которого (886—912 гг.) ознаменовалось

подъемом юри­дической науки, были завершены крупные кодификационные ра­боты,

начатые еще при Василии I, по новой переработке законода­тельства Юстиниана.

Составленные таяям образом около 890 г. под руководством видного юриста

Симбация "Василики" ("Базилики"), т.е. "царские законы", призваны были

заменить собой становив­шиеся все более труднодоступными для понимания (в том

числе из-за языкового барьера) сборники права Юстиниана.

Использованный в "Василиках" огромный правовой материал расположен более

компактно и последовательно, чем в Своде за­конов Юстиниана, состоявшем из

нескольких самостоятельных час­тей (книг). "Василики" — единый

законодательный памятник, вклю­чающий 60 книг, разделенных на титулы и

фрагменты. Каждыйтитул "Василии" начинался с фрагмента текста одного из

римских юристов, цитируемых в Дигестах (остальные мнения, как менее

авторитетные, опускались), затем следовали соответствующие до­полнения из

Кодекса, Институций и Новелл. Юстинианово право в "Василиках" использовалось

не непосредственно, а через грече­ские переводы и комментарии (эпитомы,

парафразы) византий­ских юристов VI в. — Анонима, Феофила, Дорофея и других.

В "Василики" не вошли те положения из кодификации Юсти­ниана, которые, по

мнению составителей, не имели практического значения (большая часть

Институций, титулы Дигест (1 и 2) о правосудии и происхождении права и т.д.).

Из Кодекса и Новелл Юстиниана был исключен также ряд конституций, которые

были пересмотрены последующим законодательством. Но переработка и сокращение

предшествующего права в "Василиках" проведена не­достаточно тщательно и

поспешно. В них сохранилось значитель­ное число устаревших или вышедших из

употребления норм, упо­минающих, например, давно исчезнувшие должности

(римских кон­сулов, императорских легатов и т.п.) или области, которые не

вхо­дили в состав Византии (Египет, Скифия и др.).

"Василики" включают в себя обширный правовой материал, относящийся прежде

всего к публичному и церковному праву (кн. 1, 3—5 — о церкви, кн. 6 — о

государственных должностях, кн. 7—9 — о судебном процессе, кн. 60 — о

преступлениях и т.д.). Однако большая часть "Василик" посвящена вопросам

частного права, в том числе правовому положению лиц (кн. 46 — о статусе

свобод­ных людей, кн. 48 — о рабах, кн. 55 — о крестьянах и т.д.), хотя в

этой сфере, так же как и в наследственном праве (кн. 45), в связи с развитием

феодальных отношений многие положения римского права утратили свое былое

значение. Чаще всего в судебной прак­тике использовались нормы "Василик",

регулирующие обязатель­ственные отношения (кн. 19 о купле-продаже, кн. 23 и

25, посвя­щенные закладным операциям, кн. 26 о поручительстве и уплате-

долге). -

Составление "Василик" не означало отмены законодательства Юстиниана, которое,

однако, все более выходило из употребления. С конца XII в. "Василики" стали

единственным действующим сво­дом византийского права.

Василики не дошли до нас в полном виде, ряд книг (в том числе кн. 50 о праве

собственности и владении) сохранился лишь в отрывках. В большинство рукописей

наряду с текстом "Василик" включены пояснения к ним (схолии) византийских

юристов VI в., а также XI—XII вв. (так называемые "древние" и "поздние"

схолии). Схолии не имели официального значения, но принимались во вни­мание в

византийских судах. Они имеют особую ценность, когда отсутствует

соответствующий текст самих "Василик".

После составления "Василик" византийское право развива­лось посредством

законодательных актов императоров — новелл, хрисовул (императорских грамот).

Существенные изменения были, например, внесены Новеллами Льва Мудрого. Он

разрешил государственным сановникам безконтрольно приобретать земли в

под­ведомственных им округах, вновь снял запрет с взимания процен­тов,

окончательно отменил конкубинат, запретил браки, не полу­чившие церковного

признания и т.п.

Заметное влияние на развитие поздневизантийского права ока­зали некоторые

частные юридические компиляции, среди которых особенно выделялось

"Руководство к законам, или Шестикнижье" Константина Арменопуло (около 1345

года). Это руководство было весьма авторитетным в судах Византии, а после ее

падения про­должало действовать на территории Греции, Валахии и Молда­вии.

"Шестикнижье" Арменопуло признавалось действующим пра­вом Бессарабии в XIX

веке после ее присоединения к России.

Составной частью правовой системы Византии было церков­ное право, которое

складывалось в основном из постановлений все­ленских соборов и патриархов.

Важное место здесь принадлежит решениям Вселенского Трульского собора в конце

VII в., который утвердил официальный корпус канонов и запретил использовать

"ложные каноны", или каноны, не санкционированные каким-либо другим

Вселенским собором. На основе признанных норм церков­ного права, а также

частично и императорского права составля­лись особые сборники — Номоканоны

(наибольшую известность имел Номоканон, разработанный в VI в. Схоластиком),

содержание которых периодически обновлялось. Так, например, Номоканон в

редакции XI века включал важное положение, согласно которому отменялось

законодательство Юстиниана, а "Василики" тем самым становились единственным

действующим правом Византии. Номо­каноны оказали прямое воздействие на

русское право, их перево­ды включались в "Кормчие книги".

Сисок использованной литературы

1. Ливанцев К. Е. Сборник документов по всеобщей истории

государства и права. Ленингр. институт.

1977г.

2. Крашенинникова Н. А. История государства и права зарубежных

стран. Часть 2, книга 1. М., 1994г.

3. Крашенинникова Н. А. История государства и права зарубежных

стран. Часть 2, книга 2. М., 1994г.

Учебники:

1. Жидкова О. А. История государства и права зарубежных

стран. Часть 1. МГУ 1991г.

2. Жидкова О. А. История государства и права зарубежных

стран. Часть 2. МГУ 1991г.

3. Крашенинникова Н. А. История государства и права зарубежных

стран. Часть 1. М., 1993г.

4.Черниловский З. М. Всеобщая история государства и права.

М. 1995г.