Реферат: Австрия в 1815

Реферат: Австрия в 1815

1. Австрийская империя в 1815 г.

Из многолетней борьбы сначала с революционной, а затем с наполеоновской

Францией империя Габсбургов вышла расширившейся и внешне окрепшей. На

Венском конгрессе Меттерниху удалось добиться присоединения к австрий­ским

владениям Ломбардо-Венецианской области и тем обеспечить господство

Габсбургов в Северной Италии. За Австрией было зак­реплено преобладающее

место среди государств Германского союза. Недавно еще разгромленная и

униженная. Австрийская импе­рия вернула себе Тироль, Каринтию и Зальцбург.

Она простиралась теперь на юге вплоть до Адриатического моря и могла

оказывать политическое давление на государства как Апеннинского, так и

Балканского полуострова. Вместе с тем нигде временное торжество политической

реакции не было столь полным. На престоле находил­ся ограниченный и

злопамятный император Франц I, брат казнен­ной Марии-Антуанетты, ко времени

Венского конгресса успевший целиком подпасть под влияние своего канцлера

Меттерниха. Хотя последний и ведал формально лишь иностранными делами, именно

он держал в цепких руках Австрийскую империю, стремясь в то же время навязать

Европе реакционную политическую систему, полу­чившую вскоре название «системы

Меттерниха».

Система эта была самым тесным образом связана с господст­вующим положением

австрийского дворянства и династии Габс­бургов и с их политикой. Габсбургская

монархия и после 1815 г. продолжала оставаться все тем же конгломератом

чуждых друг другу народов, давно уже тяготившихся австрийским игом и в

нача­ле XIX в. пробуждавшихся к новой жизни. При этих условиях даже ничтожные

изменения существующих порядков могли дать толчок к распаду многонациональной

империи. Поэтому принцип «не трогать того, что находится в покое» и стал

девизом императора Франца.

Земли, находившиеся под властью австрийских Габсбургов, состояли из владений,

населенных различными народами. В наслед­ственные земли Габсбургского дома

входило 10 провинций. В верх­ней и Нижней Австрии, Тироле, Штирии и Каринтии

преобладали австрийцы. В южных провинциях Австрии — Крайне, Истрии, Далмации

— большинство населения составляли словенцы и хорваты, причем в городах

Адриатики и на юге Тироля жило также много итальянцев.

Чехия, Моравия и австрийская Силезия были населены в основ­ном чехами. В

чешских городах и в районах, прилегающих к Гер­мании, особенно в Судетских

горах, насчитывалось много австрий­цев.

Западная Галиция до реки Сан была в значительной степени заселена поляками, а

Восточная—украинцами (русинами); укра­инцы населяли и Буковину.

В обширных землях венгерской Короны св. Стефана господст­вующей нацией были

венгры (мадьяры). Но они преобладали, од­нако, только в собственно Венгрии — в

долине среднего течения Дуная и Тисы. В северо-западной части Венгерского

королевства, примыкавшей к Моравии, большинство населения составляли сло­ваки.

На юге — в Хорватии и Славонии — преобладали хорваты, а в Воеводине (Банате)

жило много сербов, немдев, валахов, в За­карпатской Украине — русины. Венгры

(мадьяры) составляли лишь около 2 /5 населения земель

венгерской короны.

Наконец, на правах автономного княжества в Габсбургскую империю входила

богатая Трансильвания, отнятая у Турции еще в конце XVII в. Здесь издавна

проживали валахи, венгры и немцы. Феодально-помещичью верхушку составляли

преимущественно помещики-мадьяры, основную часть крестьян — валахи.

Всего к концу 40-х годов XIX в. в Австрийской империи про­живало 34 млн.

человек. Из них около половины— 16 млн.—при­надлежало к славянам. Венгров,

итальянцев, валахов и других на­циональностей насчитывалось до 11 млн.

человек, и около 7 млн. сос­тавляли австрийские, судетские и прочие немцы.

При наличии большого числа столь различных национально­стей основную задачу

австрийского правительства составляло на­сильственное поддержание

установленного порядка и, следователь­но, постоянное противодействие

освободительным устремлениям отдельных народов империи. Использование

национальной розни и натравливание одного народа на другой являлись поэтому

неотъем­лемой частью «системы Меттерниха». Ловко маневрируя, австрий­ское

правительство настойчиво диктовало из Вены свою волю не­австрийским землям

многонациональной империи, опираясь при этом на землевладельческую

аристократию и дворянство, сохранив­ших в Австрийской империи почти целиком

свои феодальные при­вилегии.

Национальный гнет обычно сочетался с классовым. В Чехии и Моравии крупная

буржуазия и аристократия были сильно онеме­чены. В землях Венгерского

королевства, населенных сербами и ру­мынами, помещики были обычно венграми, а

крестьяне принадле­жали к угнетенной нации. Австрийское правительство

использо­вало в своей политике это переплетение классовых и националь­ных

противоречий.

С помощью разветвленного бюрократического аппарата, подоб­ранного почти

исключительно из немцев или онемеченных пред­ставителей других

национальностей, Габсбурги добивались покор­ности от своих разноязычных и не

похожих друг на друга подданных. Политический и духовный гнет в Австрийской

империи был тяжелее, чем где бы то ни было в Западной Европе. Слежка полиции,

мракобесие в школах, произвол цензуры—все это до­стигало в Австрии невиданных

размеров.

2. Аграрные отношения.

Ко времени окончания наполеоновских войн хозяйственная жизнь Австрии

повсеместно сохраняла по преимуществу аграрный характер. Еще в 1846 г. больше

трех чет­вертей населения империи занято было в сельском хозяйстве. Не­смотря

на реформы Иосифа II, имевшие целью в интересах ук­репления империи несколько

ослабить крепостнический гнет, по­земельная зависимость крестьян от помещиков

продолжала су­ществовать в Австрии повсюду. Помещики-дворяне по-прежнему

сохраняли за собой право на получение феодальных повинностей и оброков и,

кроме того, владели лучшими землями в качестве господского домена. Им же

принадлежала значительная доля по­лицейской и судебной власти над своими

крестьянами. Барщинная повинность — «робот», особенно в земледельческих

районах, до­стигала 3—4 дней в неделю. Помимо этого, крестьяне задав­лены

были разнообразнейшими государственными и местными налогами и сборами, общее

число которых в Моравии, например, достигало 242. В результате до двух третей

урожая кресть­янских полей в том или ином виде переходило в жадные руки

австрийско-немецких или венгерских помещиков и государства..

В восточных областях империи помещики часто расширяли свое барщинное рыночное

хозяйство и сгоняли крестьян с их на­делов. Гнет феодальных повинностей

усиливался здесь, особенно в Венгрии, растущим крестьянским малоземельем. В

1846 г. в соб­ственно Венгрии, Хорватии и Славонии на 620 тыс. обеспеченных

землей крестьянских семей приходилось 912 тыс. семей безземель­ных. Судьба

этих феодальнозависимых батраков была особенно плачевной.

Такое перерождение старых феодально-крепостнических отно­шений — феодальная

экспроприация крестьянина — само было уродливым следствием влияния

капиталистической экономики более передовых стран и областей, втягивания

помещичьего хо­зяйства в рыночный оборот. В Австрии росло число помещичьих

винокуренных и свеклосахарных заводов, а в горных районах — лесопилен.

Трехполье на помещичьих полях вытеснялось более современными системами

землепользования с посевом клевера и других кормовых трав; появились

агрономические общества, ор­ганизованные помещиками. Последние все сильнее

тяготились малопроизводительным принудительным трудом и открыто об­суждали

способы его замены вольнонаемным с помощью выкупа повинностей крестьянами.

К указанным экономическим мотивам дворянского либерализ­ма прибавлялись еще и

политические: растущий страх перед вос­станиями крестьян. Уже с конца XVIII

в. крестьяне не раз под­нимались против своих угнетателей, особенно в Чехии,

Моравии и Словакии. В 1821 г. в Моравии вспыхнуло большое крестьянское

движение, приведшее к поджогам и разрушениям помещичьих зам­ков и подавленное

войсками лишь спустя четыре месяца. Летом 1831 г. под влиянием известий о

польском восстании крестьян­ство поднялось на борьбу против помещиков и в

северных округах Венгрии. Крестьяне начали с отказа от выполнения «робота» и

других повинностей и затем стали громить помещичьи усадьбы. Движение было

подавлено.

3.Развитие промышленности.

Более значительные ростки капи­талистического способа производства

пробивались на полуфеодальней австрийской почве в области промышленности.

Несмот­ря на серьезные препятствия — скудость капиталов, отсутст­вие

достаточного количества квалифицированной рабочей силы и, главное, малую

емкость внутреннего рынка,— в отдельных провинциях империи, в особенности в

Штирии, Каринтии, Чехии и Моравии, механическое бумагопрядение уже со времен

конти­нентальной блокады стало быстро вытеснять ручной труд. К началу 40-х

годов в Австрийской империи имелись уже 172 пря­дильные фабрики,

располагавшие почти миллионом механических веретен. Накануне революции 1848

г. общее число фабрик достиг­ло 209, а веретен — 1356 тыс.

Другие отрасли текстильного производства, особенно тка­чество, заметно

отставали от бумагопрядения, и здесь техни­ческий переворот начался позднее.

Зато машины для печатания тканей уже к концу 30-х годов получили значительное

распро­странение в Нижней Австрии и особенно в районе Праги. Среди других

отраслей легкой промышленности быстро развивалось производство бумаги.

Столица империи Вена была крупным центром развивающей­ся легкой

промышленности: в ней и ее окрестностях в 40-х годах насчитывалось 37

бумагопрядильных фабрик. Здесь производились, кроме того, разнообразные

предметы роскоши, готовое платье, различные виды шелковых тканей. В одном

только производстве бархата, атласа и тафты занято было до 10 000 рабочих.

Промышленный переворот начался в Австрии в 30-х годах. Но наряду с новыми

фабриками, особенно в производстве готового платья, еще широко была развита

работа на дому и в то же время далеко не изжиты мелкие, чисто ремес­ленные

мастерские.

Относительная отсталость промышленного развития Авст­рии сказывалась прежде

всего в более медленном, чем в других пе­редовых странах Европы, внедрении

паровых двигателей.

Хотя в империи не было недостатка в каменном угле и желез­ной руде, тяжелая

промышленность также развивалась весьма медленно. До 1848 г. большинство

машин ввозилось в Австрию из-за границы. Угольные шахты и металлургические

заводы в ог­ромном большинстве были мелкими и отсталыми в техническом

отношении предприятиями, принадлежавшими главным образом помещикам-дворянам.

Тем не менее производство угля и железа увеличивалось с каждым новым

десятилетием.

4.Таможенная политика.

Отсталость австрийской промышлен­ности в значительной мере объяснялась

реакционной политикой феодально-абсолютистского правительства, далекой от

того, чтобы действительно помочь молодой австрийской буржуазии встать на

ноги, хотя Габсбурги и старались в чисто податных целях поощрять развитие

отечественной промышленности в не­мецкой Австрии и Чехии. В империи

продолжали еще существовать различные цеховые ограничения и регламенты, за

которые упорно цеплялись австрийские чиновники, воспитанные на идеях

отжив­шего свой век меркантилизма. Таможенная политика задерживала

экономический прогресс, поскольку барьер из высоких ввозных пошлин, введенных

для пополнения казны, фактически лишал ав­стрийских фабрикантов необходимого

им заграничного сырья, не давал укреплять необходимые торговые связи с

соседними госу­дарствами и способствовал чудовищному развитию контрабан­ды.

Австрийская империя не вошла в созданный Пруссией Тамо­женный союз из боязни

конкуренции со стороны более передовой германской промышленности, и это

сильно ослабляло деловые связи Австрии даже с соседними южногерманскими

государства­ми.

Особенно губительна была запретительная политика прави­тельства для Венгрии и

Словакии, превращенных в аграрный придаток к западным частям Габсбургской

империи и почти со­вершенно отрезанных от внешнего рынка. Больше половины

про­мышленной продукции западных, областей империи сбывалось в городах и

селах Венгрии и Словакии, почти лишенных вследствие политики австрийского

правительства собственной националь­ной индустрии.

Высокие пошлины на ввоз в Австрию металла и металличе­ских изделий, введенные

с явной целью сохранения плохо обору­дованных казенных или дворянских

рудников и железоделатель­ных заводов, могут служить неплохим примером того

огромного вреда, который наносился всей австрийской промышленности в целом

таможенной политикой правительства: изделия из ме­талла стоили в Австрии

примерно в пять раз дороже, чем в Англии.

Австрийское правительство вплоть до конца 30-х годов не поощряло и

строительства железных дорог. Император Франц даже признавался, что он

боится, как бы при посредстве этих дорог «революция не была занесена в

страну», и упорно отказы­вался утверждать представляемые ему проекты.

Вследствие этого даже к 1850 г. длина железнодорожной сети в Австрийской

империи лишь немногим превышала полторы тысячи километ­ров.

5. Начало рабочего движения.

Таким образом, до полного завершения в Австрии промышленного пере­ворота,

начавшегося значительно позднее, чем в Англии или Франции, было еще далеко.

Это сказывалось на степени разви­тия здесь классовых противоречий между

буржуазией и пролетариатом — той пропасти, которая разделяла оба эти класса в

Лондоне или Париже, в Габсбургской империи еще не сущест­вовало.

В Нижней Австрии и столице государства — Вене, в Чехии, Моравии и австрийской

Силезии имелся налицо уже до револю­ции 1848 г. довольно многочисленный

пролетариат, положение которого было не менее тяжелым, чем в других, более

развитых капиталистических странах: рабочий день на венских или праж­ских

фабриках достигал 14—18 часов, причем больше половины работающих были женщины

или дети. Заработная плата редко превышала даже для квалифицированных рабочих

жалкие 30—40 крейцеров в неделю, причем предприниматели зачастую и здесь

прибегали к расплате товарами из фабричных лавок.

Переход от ручного труда к машинному производству приво­дил в Австрии к

разорению большого числа ремесленников, к ни­щете, царившей в ряде

промышленных районов среди рабочих, к огромной детской смертности, резкому

ухудшению физического состояния беднейших слоев населения, к развитию

проституции и преступности в быстро растущих крупных городах (население Вены,

например, с 240 тыс. человек в 1818 г. выросло к 1846 г. до 408 тыс.;

население Праги—с 80 тыс. до 115 тыс.). Двойной, а для многих трудящихся и

тройной гнет феодальной и капитали­стической эксплуатации в сочетании с

национальным бесправием тяжело ложился на плечи трудового народа Габсбургской

им­перии.

Как и в других капиталистических странах, первые массовые выступления рабочих

были направлены против машин, причем наибольший размах они приняли в июне

1844 г. в районе Праги. Отсюда волнения распространились затем на

промышленные го­рода и округа Чехии и Моравии. В районе Праги рабочие

выступ­ления и стачки, начавшиеся под непосредственным впечатлением известий

о восстании ткачей в прусской Силезии, не прекраща­лись до конца июля и были

подавлены высланными войсками, при­чем в результате столкновений были убитые

и раненые. Движе­ние, однако, не прекращалось и возобновлялось снова, правда

в меньших масштабах, в 1845 и 1846 гг.

В многонациональной Габсбургской монархии положение господст­вующей нации

занимали австрийские немцы, составлявшие, од­нако, лишь 1/3 часть ее

населения и жившие преимущественно в северо-западной части империи, 6

отличие, например, от царской России, где русское население имело абсолютное

большинство и занимало центральные губернии. Национальные окраины Австрийской

империи в социально-экономическом отношении во многих случаях не отставали от

собственно Австрии (Чехия, например). Поэтому процесс разложения феодализма и

развития капитализ­ма нес Габсбургской монархии не только укрепление ее

хозяй­ственного единства, но и рост центробежных сил и стремлений. Носителями

этих центробежных сил становились отдельные круп­ные национальности,

формировавшиеся теперь в буржуазные на­ции. Лоскутная, составленная из

унаследованных и наворован­ных клочков, австрийская монархия, эта

организованная пута­ница из десятка языков и наций, явно уже в 30-х годах XIX

в начинала давать трещины, несмотря на все усилия Меттерниха и других

прислужников габсбургского абсолютизма. Даже сам Франц I не верил в

устойчивость возглавлявшейся им самим им­перии. Но за себя после создания

«Священного союза» он все же был спокоен: «Меня и Меттерниха она еще

выдержит»,— гово­рил он.

Одновременно с ростом и усилением буржуазии самой господ­ствующей нации —

австрийских немцев — усиливалась также буржуазия и других населявших Австрию

национальностей Стре­мясь овладеть местным рынком, сбывая свои товары в

условиях острой конкуренции с буржуазией иной национальности, буржуа­зия,

средняя и мелкая (в Чехии), а также обуржуазившееся дво­рянство (в Венгрии)

проникались национальным самосознанием. Еще острее ощущало национальный гнет

феодально-зависимое крестьянство, в большинстве своем славянское. Борьба из

хозяй­ственной сферы переносилась в политическую, и вследствие это­го процесс

формирования буржуазных наций в многонациональной Австрийской империи

неизбежно приобретал характер острейшего политического столкновения, в

которое прежде всего втя­гивались обуржуазившиеся слои угнетенных

национальностей. Недовольство проявлялось и в итальянских провинциях —

Ломбардии и Венеции, и в Венгрии, и в Чехии, и в Галиции — везде, где

сталкивались интересы просыпавшихся к самостоятельной жизни оттесненных

национальностей с интересами помещиков и буржуазии наций господствующих.

События французской ре­волюции и потрясения наполеоновских войн ускорили этот

про­цесс, обеспечив пробуждающиеся национальности готовой буржуазной

идеологией — либеральной и демократической.

6. Национально-освободительное движение в Венгерском королев­стве.

Стремление к созданию своего собственного независимого государства раньше

всего стало проявляться в Венгрии Габсбур­ги издавна угнетали ее, постепенно

лишив былой самостоятель­ности. Старинные вольности и права Венгрии постоянно

и нагло попирались. Император, он же венгерский король, должен был управлять

страной совместно с сеймом, без согласия которого он не мог формально ни

издавать законов, ни взимать налогов, ни требовать рекрутов. С 1812 г.

правительство, однако, пере­стало созывать становившиеся все более

непокорными сеймы и пошло на это только в 1825 г. в связи с все растущим

недоволь­ством.

Особенностью национального движения в Венгрии (так же как и в районах Польши,

отошедших к России) было то, что во главе его стояло местное дворянство.

Длительная полуколониальная эксплуатация австрийскими чиновниками,

промышленниками-мануфактуристами и банкирами, антивенгерская система

тор­говых привилегий, налогов и пошлин задержали развитие местной буржуазии.

Капиталистические предприятия могли возникать лишь в сфере переработки

сельскохозяйственной продукции, ка­питалы накапливались опять-таки

преимущественно в торговле зерном и скотом. Поэтому обуржуазивание раньше

всего захва­тило в Венгрии именно дворян-помещиков, причем не только

бога­тых, уже получавших выгоды от крупного производства на рынок, но и

бедных («лапотников»), стремившихся к хозяйственной независимости, к

ликвидации средневековых порядков.

В 30-х годах в Венгрии стала складываться новая, враждеб­ная австрийскому

абсолютизму либеральная группировка, состо­явшая в основном из представителей

среднего и мелкого обур­жуазившегося дворянства и передовой интеллигенции

(также из дворян). Мелкопоместное венгерское дворянство в это время

ра­зорялось и особенно остро чувствовало необходимость буржуаз­ных реформ и

защиты Венгрии от полуколониальной эксплуата­ции со стороны австрийских

чиновников, банкиров и промышлен­ников. Вождем либералов скоро стал Лайош

Кошут (1802—1894), адвокат и публицист, выходец из мелкопоместной дворянской

семьи. Он начал свою политическую деятельность с издания газе­ты,

публиковавшей отчеты о заседаниях сейма, и был в 1837 г., после роспуска

правительством очередного сейма, заключен в тюрьму вместе с другими вождями

оппозиционного движения. Выйдя из тюрьмы в 1840 г., он возобновил борьбу

против габсбур­гского абсолютизма на страницах издававшейся им популярной

«Пештской газеты» и во второй половине 40-х годов пользовался в Венгрии

любовью и доверием широких народных масс. Кошут выд­вигал уже не только

программу буржуазных преобразований сель­ского хозяйства, но и ряд мер по

защите и поощрению венгерской национальной промышленности. Он организовал,

например, «Союз защиты», члены которого обязались 6 лет не покупать

конкури­рующих иностранных товаров, даже более дешевых, чем венгер­ские.

Пламенный патриот, Кошут уже видел перед собой конечную политическую цель —

национальную независимость Венгрии. За ним шла значительная часть венгерского

дворянства, а также нарождавшаяся буржуазия. Только большинство магнатов-

арис­тократов и католическая церковь поддерживали, изменяя свое­му народу,

политику Меттерниха.

Наряду с либеральным движением в Венгрии стало посте­пенно развиваться и

революционно-демократическое движение, опиравшееся на широчайшие массы

венгерского народа — зака­баленную помещиками крестьянскую бедноту и особенно

на го­родских ремесленников и рабочих. Идеологом народных масс был сын

крепостного крестьянина, школьный учитель и выдающийся публицист Михай Танчич

(1799—1884). К концу 40-х годов общественное недовольство в Венгрии за­метно

возросло Не имея возможности подчинить себе оппозици­онное большинство сейма,

австрийское правительство вступило на путь репрессий, и это еще более усилило

недовольство: поли­тическое положение в Венгрии уже до 1848 г. крайне

обострилось .

7. Чешское и словацкое национальное возрождение.

В Чехии по­ложение в 30-х и особенно в 40-х годах было не менее напряжен­ным.

Еще в XVIII в. были уничтожены последние остатки былой самостоятельности

Чехии и она превратилась в простую провин­цию империи, подвергавшуюся притом

насильственному онемечи­ванию Крестьянство, т. е. основная масса населения

Чехии, сто­нало под бременем помещичьей эксплуатации и неоднократно

поднималось на борьбу. В то же время в промышленном отноше­нии Чехия наряду с

Нижней Австрией к началу XIX в. выдвину­лась на первое место в империи.

Средняя и мелкая промышлен­ность находилась в руках чешской национальной

буржуазии, ко­торая стремилась вырвать из рук немецких купцов и крупных

промышленников местный рынок и играла все большую роль в об­щественной жизни.

В защиту прав Чешского королевства высту­пала и часть местного дворянства,

главным образом мелких и средних помещиков, стремившихся к восстановлению

автономии чешского сейма и превращению его в законодательный орган для всех

чешских земель.

Основой национального возрождения в XIX в. было капита­листическое развитие

Чехии и складывание чешского националь­ного рынка Влияние идей французской

революции содействовало усилению в Чехии стремления к национальной автономии

и рав­ноправию. Выразительницей этих стремлений стала чешская буржуазная

интеллигенция. Об этом свидетельствовали с конца XVIII в. новые литературные

и исторические труды, отстаи­вавшие чешский язык от вытеснения его немецким и

знакомившие с историей Чехии и ее народа

Деятельность чешских «будителей» (так называли поборни­ков национально-

культурного возрождения) сосредоточивалась вокруг просветительных центров,

возникших в крупных городах Чехии, и особенно в Праге: Национального музея,

издательства «Чешская матица», театрэ в Праге, где давались представления на

чешском языке, и т. д.

Одновременно с начала XIX в. стало заметно пробуждаться и национальное

самосознание словацкого населения северных ок­ругов (комитатов) Венгрии.

Созданное в конце 20-х годов в Братиславе студенческое общество «Литературное

единение» зани­малось изучением языков и культуры славянских народов. В

сере­дине 30-х годов это общество возглавил молодой филолог, по убеж­дениям

буржуазный либерал, Людевит Штур (1815—1856), ко­торый в дальнейшем

способствовал окончательному утвержде­нию самостоятельного литературного

словацкого языка и много сделал для развития национальной словацкой

литературы и куль­туры.

Рост национального самосознания быстро привел к значитель­ному обострению

политической борьбы Среди чехов и словаков Июльская революция во Франции и

особенно ноябрьское польское восстание 1830 г встретили живой сочувственный

отклик. В Че­хии многие представители демократически настроенной буржу­азной

интеллигенции не только выражали в своих произведениях симпатии повстанцам,

но и отправлялись в соседнюю Польшу, чтобы принять непосредственное участие в

борьбе. Под впечат­лением событий 1830 г поэт К. Сабина организовал в Праге

«Чешский клуб» — тайное студенческое общество, а братиславские студенты-

демократы — тайное общество «Взаимность», установившее связь с польскими

повстанцами.

В ходе развернувшейся в Чехии борьбы за полное националь­ное равенство во

всех областях экономической, политической и культурной жизни к концу 40-х

годов постепенно выделились два различных политических течения: умеренное

буржуазно-либераль­ное и радикально-демократическое. Первое возглавили

историк Ф. Палацкий, адвокат Ф. Ригер и публицист К. Гавличек. Оно опиралось

в своей деятельности на так называемое «Промышлен­ное общество» и пражский

чешский буржуазный клуб — «Мещан­скую беседу». Это либеральное направление

отражало интересы состоятельной части чешской торгово-промышленной буржуазии

и части чешских средних и мелких помещиков. Умеренность либе­ралов

объяснялась тем, что, как и в других странах Западной Евро­пы, страх перед

возможным углублением демократического дви­жения и растущими социальными

требованиями народных масс толкал чешскую буржуазию в сторону соглашения с

габсбургским правительством и с дворянством. Стремясь к осуществлению

нацио­нальных чаяний и преобразованию существующих полуфеодальных порядков на

капиталистической основе на низу — путем демокра­тической революции, а сверху

— путем одних лишь конституцион­ных реформ, Ф. Палацкий и другие чешские

либералы уже задолго до 1848 г. добивались лишь одной национальной автономии

в рамках Габсбургской империи. Выступая против некоторых наиболее гру­бых

пережитков средневековья, они вместе с тем мирились с сохра­нением

землевладельческой аристократии и утверждали, что она «является естественным

следствием всякого общественного строя, была с давних времен и всюду и всегда

будет». Главным печатным органом этого политического течения являлась

редактировавшаяся К. Гавличеком газета «Пражские новины», утверждавшая, что

«австрийская империя является лучшей гарантией сохранения на­шей

национальности», и прямо выступавшая против попыток ее разрушения. Идея

компромисса с Габсбургской монархией у славян­ских либералов 40-х годов

составляла суть так называемого «австрославизма».

Радикально-демократическое направление возглавляли два та­лантливых

представителя мелкобуржуазной чешской интеллиген­ции—поэт К Сабина

(1813—1877) и сын пражского адвоката, долго живший за границей, Йосеф Фрич

(1829—1891). В 1845 г К. Сабина и другие чешские демократы создали тайное

революци­онное общество «Чешский Рипил», к которому позднее примкнул и Фрич.

Названо было это общество в подражание известной ирланд­ской ассоциации,

боровшейся за освобождение Ирландии из-под власти Англии Чешские рипилисты,

среди которых были и прожи­вавшие в чешских землях немцы-демократы, своей

целью ставили создание демократической республики, уничтожение власти

дворян­ства, освобождение крестьянства от феодальных повинностей, улуч­шение

положения рабочих. Внимание рипилистов направлено было не только на решение

национального вопроса, но и вопроса социаль­ного. Поскольку лозунги

рипилистов отвечали потребностям и нуждам широких масс чешских трудящихся,

именно они представляли в общественной жизни Чехии 40-х годов наиболее

прогрессивное направление.

7. Положение Галиции.

В Галиции, две трети которой были на­селены украинцами (русинами) и треть, к

западу от реки Сан,— поляками, также развивалось самостоятельное национально-

осво­бодительное движение. В первой половине XIX в. провинция эта,

управлявшаяся назначенным из Вены губернатором, продолжала оставаться

областью устаревших феодальных поземельных поряд­ков. В Восточной Галиции

помещикам, преимущественно полякам по национальности, принадлежала половина

всей земли, крестьяне же владели ничтожными земельными участками и были

задавлены барщиной и помещичьими поборами.

Положение украинского крестьянства в Галиции было особен­но тяжелым: оно было

оторвано от основных украинских земель и жило в условиях двойного

национального гнета — австрийского и польского, причем орудием подавления

украинской националь­ной культуры являлась греко-римская (униатская),

подвластная Ватикану и Габсбургам, церковь.

Австрийская политика в Галиции заключалась в том, чтобы натравливать поляков

и украинцев друг на друга и подавлять их освободительное движение. В 1846 г.

в Кракове вспыхнуло поль­ское демократическое восстание, но оно было

разгромлено авст­рийскими войсками. Австрийские власти подстрекали

крестьянское население против повстанцев, сея ложные слухи, будто восстав­шие

мешают освободить крестьян. Одновременно с восстанием в Кракове к разгрому

барских усадеб и расправам с ненавистными помещиками и их управляющими

перешли в ряде мест галицийские крестьяне.

Подавив восстание в Кракове, австрийские власти затем без особого труда

подавили крестьянское восстание в Галиции. Пере­пуганная польская знать стала

после этого более верноподданной по отношению к Габсбургам..

8. Положение в славянских районах Венгрии.

Поло­жение славян, населявших различные части земель венгерской ко­роны —

словаков на севере, западных и закарпатских украинцев (русинов) на северо-

востоке, хорватов и сербов на юге королев­ства — и по своей численности почти

не уступавших господствующей нации — венграм, было также весьма тяжелым.

Господствующие классы состояли преимущественно из венгров и частично из

немцев, и только в одной Хорватии имелось значительное местное дворян­ство.

Мадьяры-помещики принудительно навязывали славянским народностям свой язык и

отказывали в политических правах даже местному славянскому дворянству.

Движение за национальное возрождение охватило не только Словакию. Даже в

значительно более отсталой в экономическом и политическом отношении

Закарпатской Руси, населенной укра­инцами (русинами), которых жестоко

эксплуатировали помещи­ки — венгры и немцы, заметны были признаки пробуждения

национального сознания. В 1831 г. большую часть Закарпатья охватили

крестьянские волнения, вылившиеся в массовое неповиновение крестьян помещикам

и местным чиновникам, в отказ нести феодаль­ные повинности, в разгромы и

поджоги помещичьих усадеб. Про­должавшееся больше двух месяцев движение было

подавлено лишь регулярными частями австрийской армии, спешно присланными в

район восстания.

С начала XIX в. и особенно в 30—40-х годах южное славянст­во также вступило в

период своего национального возрождения. Влияние французской буржуазной

революции и культурные свя­зи с Россией содействовали пробуждению

национального движе­ния в Хорватии. Попытки мадьяризации страны наталкивались

на сопротивление со стороны местной буржуазной и дворянской интел­лигенции.

Одним из наиболее видных деятелей национального воз­рождения среди южных

славян являлся публицист и политический деятель Людевит Гай (1809—1872),

сумевший сплотить вокруг себя ряд выдающихся представителей хорватской и

отчасти сербской и словацкой интеллигенции и положить начало так называемому

иллиризму — хорватскому национальному движению, направлен­ному также к

сближению всех южнославянских народностей. Л. Гай в 30-х годах издавал

литературно-политическую газету «Народные иллирийские новичны» и много сделал

для создания хорватского литературного языка.

Слабость и неразвитость хорватской буржуазии привели к тому, что в начавшемся

национально-освободительном движении играли большую роль местные дворяне. Гай

и другие деятели иллиризма не выступали против императора и добивались

политического объ­единения балканских славян с предоставлением им

политической и культурной автономии в рамках Габсбургской империи. Больше

того, уже задолго до 1848 г. среди господствующих классов южно­славянских

народностей обнаружилось опасное для революции стремление искать поддержки

против великодержавных притязаний венгерского дворянства у императорского

правительства.

9. Австрийская империя накануне 1848 года.

Острое проявление недовольства и напряженность национальных противоречий

накануне 1848 г. наблюдались в Авст­рийской империи повсеместно — в Венгрии,

Чехии, Галиции, не говоря уже о Ломбардии и Венеции, где генерал Радецкий,

опираясь на четырехугольник австрийских крепостей в долине реки Повел

неустанную борьбу против «Молодой Италии», находившей под­держку у самых

широких слоев населения.

Но и в собственно Австрии, и в самой Вене также нарастали оп­позиционные

настроения. Выдвигались требования об отмене фео­дальных повинностей

(разумеется, за выкуп), о расширении изби­рательного права и представлении

росписи приходов и расходов на рассмотрение и утверждение сейма.

Оппозиция была неоднородной. Промышленники и часть круп­ных чиновников-дворян

понимали необходимость реформ и разде­ляли умеренно-либеральные взгляды. В

немецкой Австрии, и прежде всего в самой столице — Вене, были, однако, весьма

сильны и ради­кально-демократические настроения. Наряду с многочисленной

вен­ской средней и мелкой буржуазией носителем этих настроений было

студенчество, терпевшее крайнюю материальную нужду. В студен­ческих кружках

(особенно среди медиков) читали и обсуждали пуб­лицистические сочинения

Гейне, Берне, социалистов-утопистов, а также молодых австрийских писателей-

демократов, именовавших свое направление «Молодой Австрией». Их книги и

журналы печатались за границей и ввозились в Австрию тайком. Революционно-

демократические настроения передового сту­денчества отражали накопившееся в

народных массах Габсбург­ской монархии возмущение, еще более глубокое, чем в

Германии Это возмущение выражалось в стихийных крестьянских выступ­лениях,

отказах от выполнения «робота» и т. п. После пражских событий 1844 г.,

которые произвели большое впечатление на ав­стрийских рабочих, волновались

также и плебейские элементы го­родов, в особенности в предместьях Вены.

Неурожай, дороговизна, безработица—все эти бедствия 1846—1847 гг. еще больше

подо­грели ненависть к существующим порядкам.

Таким образом, к концу 40-х годов Австрийская империя пе­реживала кризис

феодально-абсолютистского строя и находилась накануне революции. Основной

причиной этой революции было про­тиворечие между потребностями буржуазного

развития и феодаль­но-абсолютистским строем.