Реферат: Кирилло-Мефодиевское братство

Реферат: Кирилло-Мефодиевское братство

Министерство образования и науки Украины

Донецкий национальный университет

Реферат

на тему:

«Кирилло-Мефодиевское Братство»

Выполнила:

студентка I курса

экономического факультета

группа

Донецк – 2005

Содержание

Введение............................3

1.Зарождение Кирилло-Мефодиевского братства............4

2.Дело Кирилло-Мефодиевского братства...............5

3.Малороссийское пособничество....................6

4.Спор об украинском языке....................8

Заключение...........................10

Список литературы..........................12

Введение

Первая половина ХIХ века характеризовалась значительным повышением

общественно-политической жизни. Ярким доказательством этого была деятельность

тайного общества, названного в честь первых славянских просветителей Кирилла

и Мефодия.

Кирилло-Мефодиевское братство было основано в декабре 1845 - январе 1846 гг.

в Киеве, который к этому времени стал центром общественной мысли и

политической жизни украинцев, по примеру существовавших тайных обществ

«Соединенных Славян» и «Малороссийское общество».

Основателями братства были Микола Костомаров, Микола Гулак и студент

Киевского университета Василь Билозерский.

Значительное влияние на идейное формирование членов общества и их

практическую деятельность оказывал выдающийся украинский поэт, общественный

деятель Т. Г. Шевченко, который присоединился к обществу в апреле 1846 г. По

этому поводу И. Франко писал, что «молодіж... під впливом його пісень

утворила була таємний зв’язок в цілі освічування народу і знесення

кріпацтва».

Осенью 1846 г. количество членов тайного общества составляло 12 человек.

Среди них были студенты Киевского университета, учителя и даже помещик.

Главные принципы Кирилло-Мефодиевского кружка давно выяснены и

сформулированы. А. Н. Пыпин дает краткую их сводку в таком виде: освобождение

славянских народностей из под власти иноплеменников, организация их в

самобытные политические общества федеративно связанные между собою,

уничтожение всех видов рабства, упразднение сословных привилегий и

преимуществ, религиозная свобода мысли, печати, слова и научных изысканий,

преподавание всех славянских наречий и литератур в учебных заведениях . К

этому надо прибавить, что такая всеславянская федерация мыслилась не

монархической, а республиканской, демократической. Про царя говорили, что он

"хочь який буде розумний, а як стане самодержавно панувати, то одуриэ". Всеми

общими делами должен заведовать "общий славянский собор из представителей

всех славянских племен".

Малороссия мыслилась в числе независимых славянских стран, "как равная с

равными" и даже чем то вроде лидера федерации.

Независимая украинская государственность основывалась, таким образом, на

европейском демократическом мировоззрении. На этом же строилась "внутренняя"

политика, в частности, преподавание в школах на простонародном разговорном

языке. Оправдывалась эта мера соображениями культурного прогресса. Главной

целью был не язык сам по себе, а мужицкая грамотность. Поднять

образовательный уровень простого народа считали возможным только путем

преподавания на том наречии, на котором народ говорит.

Идея эта - западного происхождения; там она горячо обсуждалась и породила

обширную литературу. Отголоском ее в России были учебники на тульском

наречии, которые писал впоследствии Л. Н. Толстой, для своей яснополянской

школы. То же собиралось делать вятское земство. Члены братства не связывали с

этим намерения отделиться от общерусского литературного языка; напротив,

преподавание на своем наречии способствовало бы, по их мнению, скорейшему

приобщению малорусса к литературному языку и к сокровищам общерусской

культуры.

1.Зарождение Кирилло-Мефодиевского братства

В 20-30-е гг. центром развития малорусского романтического украинофильства

был Харьков с его университетом. Однако, по замечанию Грушевского, "рядом с

"настоящею" великорусскою культурою, к которой серьезно относилось не только

правительство, но и местное общество, это украинское течение выглядит мелким

провинциализмом, забавою или капризом этнографов и антиквариев".

Возникновение в 40-е годы политических мотивов в среде украинской молодежи

уже больше связано с Киевом и его новым университетом св. Владимира,

основанном в 1834 г. вместо закрытого после польского восстания 1830-31 гг.

Виленского университета.

В стихах середины 1840-х Т. Шевченко впервые с огромной эмоциональной силой

сформулировал идею "миллениарного" воскрешения Украины, ее особой будущности

и оказал решающее воздействие на идейное развитие участников Кирилло-

Мефодиевского общества. Члены общества -, Н. И. Костомаров, П. А. Кулиш и Н.

М. Белозерский – стали, наряду с Т. Г. Шевченко, тем поколением, которое

превратило украинофильство в националистическую идеологию.

Это новое, в значительной мере уже разночинское и, во всяком случае, вполне

народническое по убеждениям поколение украинофилов не сменило в строгом

смысле слова прежнее поколение, носителей традиционного регионального

патриотизма, но жило и действовало бок о бок с ним. Взаимоотношения этих двух

поколений до сих пор изучены плохо. Между тем "старые" украинофилы часто

оказывали новому поколению существенную поддержку, при этом далеко не всегда

разделяя, а порой даже не понимая их цели.

В творчестве членов киевского общества, в особенности у Костомарова, очевидно

влияние польского романтизма, прежде всего А. Мицкевича. Заимствовались форма

и стиль, заимствовались некоторые идеи, но при этом антипольские настроения в

украинском украинофильстве были весьма сильны. (Позднее, в 60-е и 70-е гг.,

украинские активисты часто специально подчеркивали свою антипольскость как

своего рода свидетельство благонадежности в глазах русского общественного

мнения, враждебно настроенного к полякам.)

2.Дело Кирилло-Мефодиевского братства

Сам термин "украинофильство", скроенный по образцу уже ставшего к тому

времени привычным "славянофильства", впервые, похоже, появляется в связи с

делом Кирилло-Мефодиевского общества или, как еще его называли, братства. В

первоначальном секретном докладе шефа жандармов А. Ф. Орлова царю о

расследовании дела Кирилло-Мефодиевского общества говорится: "В Киеве же и

Малороссии славянофильство превращается в украйнофильство. Там молодые люди с

идеею соединения славян соединяют мысли о восстановлении языка, литературы и

нравов Малороссии, доходя даже до мечтаний о возвращении времен прежней

вольницы и гетманщины."

Разгромив едва возникшее Кирилло-Мефодиевское общество, власти обошлись с его

участниками (за исключением Шевченко и А. Гулака) по меркам николаевского

времени довольно мягко.

П. А. Зайончковский, изучивший следственное дело общества, пришел к выводу,

что в крайне узком кругу высших сановников, включая и Николая I, взгляды

кирилло-мефодиевцев были верно оценены как попытка формулирования программы

украинского национального движения. Сам Николай I прямо связывал

возникновение общества с влиянием польской послеповстанческой эмиграции:

"Явная работа той же общей пропаганды из Парижа; долго этой работе на Украине

мы не верили; теперь ей сомневаться нельзя". Не желая подталкивать малороссов

к союзу с поляками и учитывая также, что круг распространения идей кирилло-

мефодиевцев был крайне узким, власти решили не обострять обстановку жесткими

репрессиями и сохранить в тайне истинный характер дела. В записке III

отделения ясно говорилось: "Еще более надлежит быть осторожными в отношении к

Малороссии, хотя там, от молодых украйнофилов, подобных Шевченко и Кулишу,

быть может, обращаются идеи об отдельном существовании, даже между людьми

более степенными, нежели сами украйнофилы, но строгие меры сделают для них

еще дороже запрещенные мысли и могут малороссиян, доселе покорных, поставить

в то раздраженное против нашего правительства положение, в каком находится,

особенно после мятежа, Царство Польское. Полезнее и справедливее будет не

показывать и вида малороссиянам, что правительство имело причину сомневаться,

не посеяны ли между ними вредные идеи, и принять меры в отношении к ним

совершенно противоположные тем, которые принимались в Царстве Польском". В

полном согласии с этой тактикой управляющий 1-ой экспедицией III отделения М.

М. Попов посетил в камере Костомарова, который давал до этого вполне

откровенные показания, и прямо посоветовал ему, что тот должен написать о

целях общества, чтобы избежать сурового наказания, и даже дал в качестве

образца показания Белозерского, с которым, по-видимому, уже провел

аналогичную работу. В дальнейшем сконструированная тогда версия о стремлении

кирилло-мефодиевцев объединить славян под скипетром русского царя и стала

официальной. Распространение подлинной информации о выводах следствия было

строго ограничено. Распоряжение Николая I о подчинении Киевского учебного

округа непосредственно генерал-губернатору Д. Г. Бибикову было дано "не

оговаривая причин". Циркуляр, разосланный Уваровым в университеты в качестве

официальной реакции на дело Кирилло-Мефодиевского общества, оказался столь

невразумительным, что попечитель Московского университета граф С. Г.

Строганов, не знавший сути дела, даже отказался оглашать его профессорам как

совершенно непонятный.

3. “Малороссийское общество”

В последние годы царствования Николая I власти довольно внимательно следили за

проявлениями "малороссийского особничества". Однако в силу того, что оценка

идеологии Кирилло-Мефодиевского общества как сепаратистской и

националистической не вышла за теснейший, насчитывавший буквально несколько

человек, круг высших сановников, основная масса чиновников продолжала

придерживаться официальной версии. Это хорошо видно из дела канцелярии

министра народного просвещения по Главному Управлению по делам цензуры (далее

ГУЦ), начатого в 1853 г. в связи с конфликтом киевского цензора Д. Мацкевича с

киевской Временной Комиссией для разбора древних актов по поводу издания

"Летописи гадячского полковника Григория Грабянки". Цензор полагал, вполне в

согласии с изначальными планами учредившего эту Комиссию правительства, что

"главная цель учреждения ее (комиссии – А. М.) состоит в обнародовании

не актов, доказывающих отдельную историческую самобытность Малороссии, а

присутствие русского элемента в возвращенных от Польши губерниях". Мацкевич

напоминал также, что в связи с делом Кирилло-Мефодиевского общества последовало

распоряжение не дозволять перепечатывания прежде разрешенных сочинений Т.

Шевченко, П. Кулиша и Н. Костомарова, поскольку "в этих сочинениях авторы

стараются выставить прежнее положение Украины в выгоднейшем свете в сравнении с

нынешним и возбудить сожаление об утрате старинной вольницы". Разбиравший дело

чиновник для особых поручений Волков был с цензором солидарен, указывая в

докладе министру народного просвещения С. С. Уварову, что "Малороссияне никак

не могут забыть ни своей Гетманщины, ни своей казацкой вольности, ни своих

прав, ими потерянных". В свою очередь Уваров в письме министру внутренних дел

от 27 апреля 1854 г. напоминал высочайшее повеление от 1847 г., "чтобы писатели

рассуждали возможно осторожнее там, где дело идет о народности или языке

Малороссии и других подвластных России земель, не давая любви к родине перевеса

над любовью к отечеству – Империи, изгоняя все, что может вредить последней

любви, особенно о прежнем, будто бы необыкновенно счастливом положении

подвластных племен". Таким образом, на всех уровнях имперской власти от

министра до рядового цензора "малороссийское особничество" рассматривалось

прежде всего как проявление традиционалистского местного регионального

патриотизма, как своеобразный пережиток старины, обреченный отойти в прошлое,

но не как начало модерного украинского национализма, каковым в

действительности была деятельность Шевченко, Кулиша, Костомарова и других

украинских активистов их поколения.

Нарождающийся конфликт получил свое отражение в русской прессе. Уже в начале

40-х гг. вопрос о роли и статусе малороссийского языка привлек пристальное

внимание Белинского, напечатавшего целый ряд рецензий на появлявшиеся тогда

публикации на украинском. Восхищаясь поэтичностью малороссийской жизни, он

одновременно, в духе модного тогда в Европе "цивилизаторского" империализма

[i], утверждал, что, "слившись навеки с единокровною ей Россиею, Малороссия

отворила к себе дверь цивилизации, просвещению, искусству, науке, от которых

дотоле непреодолимою преградою разлучал ее полудикий быт ее". Отсюда вытекало и

отношение к вопросу о языке: "Мы имеем полное право сказать, что теперь уже нет

малороссийского языка, а есть областное малороссийское наречие, как есть

белорусское, сибирское и другие подобные им областные наречия. Литературный

язык малороссиян должен быть язык их образованного общества – язык русский".

Это убеждение было распространено и в конце 50-х, когда П. А. Лавровский,

например, призывал собирать сведения о малорусском наречии как исчезающем.

(Впрочем, как верно замечает П. Бушкович, многие из русских публицистов,

выражавших скептицизм по поводу будущего украинского литературного языка, были

в то же время и издателями малорусской литературы. Агрессивная позиция

Белинского сказалась и в его реакции на слухи о раскрытии Кирилло-Мефодиевского

общества. "Ох мне эти хохлы! Ведь бараны – а либеральничают во имя галушек и

вареников с свиным салом! И вот теперь писать ничего нельзя – все марают. А с

другой стороны, как и жаловаться на правительство? Какое же правительство

позволит печатно проповедовать отторжение от него области?" – пишет он П. В.

Анненкову в начале декабря 1847 г.

В своих взглядах на необходимость русификации Западного края Белинский

от­нюдь не был оригинален: в это же время стоявший на другом полюсе

общественного спектра сотрудник Ф. В. Булгарина Н. И. Греч, предлагая в своей

записке в III отделе­ние сделать ряд уступок национальным чувствам поляков,

оговаривался: "Уроженцы западных губерний дело иное: с ними должно принимать

другие меры, особенно уси­лить там распространение русского духа и языка".

5. Спор об украинском языке

Во второй половине 40-х гг. редактируемые Бодянским "Чтения Императорского

Общества Истории и Древностей Российских" напечатали несколько малорусских

исторических сочинений, написанных в начале XIX в. и посвященных отношениям

Малороссии с Великороссией. В 1846 г. была опубликована широко

распространенная до этого в списках "История Русов". "История...",

написанная, кстати, по-русски, не ставила под вопрос верность Романовым, но в

традиционалистском духе подчеркивала обособленность Малороссии и весьма ярко

описывала жестокости и бесправия, чинившиеся в Малороссии царскими

чиновниками. После ареста кирилло-мефодиевцев, а возможно и в связи с ним, в

1848 г. "Чтения..." напечатали резко антипольские "Замечания, до Малой России

принадлежащие", в которых акцентировалось единство Малой и Великой Руси, а о

малороссиянах говорилось как о "русских людях".

Особенный интерес среди публикаций "Чтений" на эту тему представляет

неоконченная работа Ю. Венелина "Спор между южанами и северянами по поводу их

россизма". Венелин, сам закарпатский русин, был сторонником концепции большой

русской нации: "Весь Русский народ, как он есть ныне, по огромности своей

разделился только на две ветви. Этих ветвей иначе назвать нельзя как Северною

и Южною". Численность малоруссов или, по терминологии Венелина, "южан", он

определял в 15 миллионов в России и в 20 с русинами, находящимися под властью

Австрии. Главной причиной возникновения различий между южанами и северянами

Венелин считал нашествия татар, турок и германцев, причисляя к последним ляхов,

в некотором смысле "выворачивая наизнанку" теорию Духиньского о неславянском,

туранском происхождении москалей. Основным современным фактором разделения

Венелин считал "взаимное, постепенное уклонение в языке", приведшее к

формированию южного и северного "наречий". Взаимное восприятие инаковости южан

и северян Венелин иронично описывал как прежде всего простонародный

предрассудок, которому поддаются и некоторые образованные люди: "И в самом

деле, можно ли человека почесть своим, который не носит красной или цветной

рубашки, называет щи борщом, и не гаварит харашо, а добре?!"

Отметим, что простонародное восприятие того, что мы бы назвали сегодня

этно-лингвистическими различиями, Венелин проницательно трактует как ресурс,

значение которого определяется тем, будет ли он востребован "безбородыми", то

есть образованными, для их политических целей. Хотя опубликованный текст

Венелина явно представлял собой лишь небольшое введение к задуманному общирному

сочинению, идеология автора реконструируется без труда – южанам и северянам

предстоит изжить взаимные предрассудки и сгладить накопившиеся за века

иноплеменного владычества языковые различия.

Если Белинский демонстрировал весьма агрессивную ассимиляторскую позицию, а

Венелин отстаивал те же идеи в более умеренном, даже ироническом тоне, то

один из виднейших славянофилов Ю. Ф. Самарин был не только сторонником

сохранения культурной самобытности украинцев, но даже определенной

административной обособленности Украины. В дневнике, веденном им в Киеве в

1850 г., он полемизирует с интерпретацией украинской истории Кулишем,

считавшим, что Украина в XVII в. могла бы стать самостоятельной, если бы не

предательство казачьей старшины, но при этом замечает: "Пусть же народ

украинский сохраняет свой язык, свои обычаи, свои песни, свои предания; пусть

в братском общении и рука об руку с великорусским племенем развивает он на

поприще науки и искусства, для которых так щедро наделила его природа, свою

духовную самобытность во всей природной оригинальности ее стремлений; пусть

учреждения, для него созданные, приспособляются более и более к местным его

потребностям. Но в то же время пусть он помнит, что историческая роль его – в

пределах России, а не вне ее, в общем составе государства Московского".

Ясно, что вскоре после разгрома Кирилло-Мефодиевского общества такие взгляды

не могли быть опубликованы, но они логично дополняют широкий спектр отношения

русских образованных слоев к украинскому вопросу. Общим для всех был тезис о

государственном единстве Южной и Северной Руси, но одни видели путь к этому

единству через более (Белинский) или менее (Венелин) агрессивную

русификаторскую политику, через создание культурно и лингвистически

гомогенной нации, а другие, как Самарин, понимали это единство как

политическое, с сохранением культурной и языковой самобытности Украины. (Вряд

ли, впрочем, в своих представлениях о самобытности Украины Самарин шел так

далеко, что готов был поддержать вытеснение русского языка малорусским.

Скорее, он представлял это как развитие украинского языка во

внегосударственной сфере.)

Ограниченный всплеск активности в обсуждении украинского вопроса в

40-е гг. не получил своего развития в первой половине 50-х. Члены Кирилло-

Мефодиевского общества отправились в ссылку, и тактика правительства,

решившего "не показывать вида", что проблема существует, срабатывала, пока

николаевский режим не рухнул в результате поражения в Крымской войне и

связанной с ним, как считают многие, смерти императора. Все, в том числе и

"украинский вопрос", переменилось с началом нового царствования

Заключение

Кирилло-Мефодиевское общество было первою на Украине организациею

политического направления. Про это свидетельствуют два его документа: «Закон

Божий (Книга бытия украинского народа)», написанный М. Костомаровым и «Устав

Славянского общества св. Кирилла и Мефодия», а также пояснение к Уставу,

сделанное В. М. Билозерским.

Программные положения костомаровского «Закона Божего» нашли практическое

осуществление в призывах Кирилло-Мефодиевского братства «Братья, украинцы!» и

«Братья великороссияне и поляки!». В этих документах звучит призыв к народам

объединится в Союз славянских республик, создать славянскую федерацию с

демократическими институтами. Кирилло-Мефодиевцы пропагандировали свободу,

равенство, братство как основу нового общества. Конкретные меры для

достижения этого виделись в отмене крепостничества, ликвидации юридических

отличий между сословиями, доступности образования для трудящихся.

Соглашаясь в отношении общих принципов, участники групп расходились в вопросе

о том, что считать первоочередным и главнейшим и, таким образом, в братстве

существовало два течения: либерально-буржуазное, эволюционное, и народно-

демократическое, революционное.

К первому направлению принадлежали М. Костомаров, В. Билозерский, О.

Маркович, О. Тулуб, Д. Пыльчыков, П. Кулиш, М. Савич. Они провозглашали

единство и братство славян, важность развития украинской культуры.

Революционно-демократические взгляды разделяли Т. Г. Шевченко, М. Гулак, О.

Навроцкий, И. Посяда, Г. Андрузский.

Однако практическую деятельность кирилло-мефодиевцев, которая складывалась с

распространения программных документов, произведений Т. Г. Шевченко,

народного образования, не следует переоценивать, потому что товарищество было

малочисленным, связи между братчиками были не очень стойкими, деятельность

была ограничена.

М. Грушевский заметил: «З сих плянів нічого не вийшло, бо й брацтво Кирило-

Мефодіївське не довго проіснувало; різні напрями і різниці, які були в

поглядах самих його членів, не встигли вияснитися і вирішитися - не тільки що

перейти в діло».

3 марта 1847 г. студент Киевского университета О. Петров донес царским

властям о тайном обществе, которое выявил во время одной из дискуссий, что

проводили «братья».

Царское правительство раскрыло и разгромило Кирилло-Мефодиевское

товарищество, участники наказаны заключением и ссылкой. Только в конце 50-х

годов ХIХ века они смогли возвратиться к литературной, научной и

преподавательской деятельности.

Значение товарищества состоит в том, что оно впервые сделало попытку перейти

от культурологического до политического этапа национального развития.

Список литературы

1.М.С.Грушевский Иллюстрированная история Украины – Москва: «Сварог и

К»,2001

2. Ісасвич Я. Братства та їхня роль в розвитку української культури XVI—XVIII

ст. К., 1966.

3. Орест Субтельный История Украины, Киев: «Лібідь»,1994г.

4. Пинчук Ю.А. Исторические взгляды Н.И. Костомарова. Киев,1984

5. Кирило-Мефодіївське Товариство. Т. 3. Сост. О.О.Франко и др. Ред. Л. З.

Гісцова, Г. Я. Сергіенко. Київ, 1990. C. 309

6. Документи та матеріали з Історії України - Донецьк, 1999 - С 25-29 Кирило-

Мефодиевское общество Сборник документов в 3-х т - Т 1 - К, 1990 -С 150-152