Реферат: Македонский

Реферат: Македонский

Весной 331 г. до н. э. Александр покинул Египет, чтобы возобновить

решительную борьбу против персид­ского царя. Дарий после того, как его мирное

предложе­ние было отвергнуто македонским царем, стал проводить обширную,

всестороннюю подготовку не только к оборо­не, но и к наступлению, для чего

собрал значительные военные силы. Kaк явствует из свидетельств

антиалек­сандровской традиции, он даже сделал 'попытку снабдить свои войска

лучшим вооружением для борьбы с македо­нянами. Согласно Курцию и Диодору,

Дарий приказал собраться всем военным силам отдаленных народов в Вавилон. В

числе их были бактрийцы, скифы и индусы. Диодор указывает, что Дарию удалось

собрать пехоты 800 тыс., конницы 200 тыс. человек. Эта огромная ар­мия была

перевооружена. Он заказал гораздо больше мечей и коней, чем у него было

раньше. Для устрашения врага и сокрушительных действий против вражеской

фаланги войско было снабжено 200 серпоносными колесни­цами. Фактически после

стольких потерь у персов была создана новая и более многочисленная армия,

которой Дарий надеялся одолеть Александра. Во главе этой армии он двинулся из

Вавилона, переправился через Титр, поручив сатрапу Вавилонян Мазею с 6 тыс.

воинов воспрепятствовать переправе неприятеля через реку, а также опустошать

и выжигать области, в которые он должен вступить.

[В июле 331 г. до н, э. македонское войско, начав по­ход против Дария,

прибыло в Фарсак на Евфрате. Арриан сообщает, что при приближении Александра

Мазей оставил свои позиции и бежал. Своим бегством и по­зволил противнику

беспрепятственно организовать пе­реправу. Курций дает другую характеристику

персид­скому сатрапу. Мазей не бежал, но, правда, не решился вступить в бой.

За Тигром, выполняя приказ своего царя, он выжигал всю местность, куда

проникал.

Достигнуть Вавилона Александр намеревался не пря­мым путем, а северным, по

направлению к предгорьям Армении. Этот маршрут избран им с тем, чтобы его

войска не так страдали от жары и трудностей с продо­вольствием.

По пути Александр узнал, что Дарий ждет своего противника не на вавилонской

равнине, а много севернее, вблизи Тигра, с намерением не допустить Александра

к переправе. Македонской ар­мии предстояло форсировать бурный Тигр, несущий в

себе не только огромные потоки воды, но и камни. Вслед­ствие стремительного

течения переправа была сопряжена с большими трудностями. Многих сбивали с ног

камня и быстрины, потоки воды уносили важные грузы. Македонские воины были

охвачены стра­хом. Курций говорит, что если бы кто решился вступить здесь с

ними в бой, все войско могло бы быть уничтоже­но. Но персидская сторона не

сделала здесь никакой попытки воспрепятствовать переправе неприятельских

войск. Мазей во главе заградительного отряда, как

указывает Курций, начал завязывать бой уже с по­строившимися и

перевооружившимися на берегу частями, но он без особого труда был разбит и

рассеян в конном сражении.

Александр на четвертый день после того, как перешел Тигр, встретил вражескую

конницу, которая тотчас же обратилась в бегство. Попавшие в руки македонян

плен­ные сообщили, что Дарий с многочисленным войском находится неподалеку.

Хотя Арриан полагает, что не было человека, который бы вел себя на войне так

трусливо и неразумно, как Да­рий, однако, на этот раз, по мнению историка, он

ожи­дал врага на территории, благоприятной для развертыва­ния массы конницы, и

применения нового оружия, впер­вые используемого против македонян — серпоносных

колесниц. Недалеко от древней Нинеяздин 1 октября 331 г. до н. э. произошла

решительная битва, которая получила свое название по небольшому местечку

Гавгамелы, в 48 км от города Арбелы.

Bo всех античных источниках сражение у Гавгамел, которое окончательно

разгромило персидскую армию, получило довольно широкое, подробное, но далеко

не (идентичное освещение.

Главное известие об этой битве содержится у Арриапа, который, в основном,

опирается на данные Птолемея и является лучшим авторитетом в изложении

военных событий. Арриан показывает подготовку к пей, располо­жение войск

Александра и Дария перед боем, числен­ность военных сил противников, говорит

о распоряжениях Александра своим подчиненным и о тщательном инструк­таже их,

о ходе сражения, об особенностях построения боевого порядка македонян по

сравнению с предыдущи­ми сражениями, о разгроме персов и их потерях, наконец,

о бегстве Дария и преследовании его Александром.

Как сообщает Арриан, численность македонских войск, принявших участие в

решающем сражении, исчис­ляется 47 тыс. человек, из которых 40 тыс. пехоты и

7 тыс. конницы. О силе персов упоминаются фантастические, во многом

завышенные цифры: до 1 млн. пехо­тинцев, до 40 тыс. всадников, 200

серпоносных боевых колесниц и 15 слонов, которых привели с собой инды.

Состав персидского войска комплектовался из разных племен и народностей

обширной Персидской державы. Опии пришли но зову Дария под руководством своих

сатрапов. Так, сатрап бактрийской земля Бесс стал во главе ишдов, бактрийцев,

согдиан; Мазак пред­водительствовал саками — азиатскими окисями, союзни­ками

персидского царя; сатрап Арахоаии Барсаент при­вел арахотов и так называемых

горных индов; сатрап Арии Сатнбарзан возглавлял ариев, Фратаферн—парфян,

гирканов и тапуров; Атропат .командовал мидянами, кадусиями, албанами и

секесинами; Оронтабат, Ариобарзан и Оркоин распоряжались людьми с побережья

Крас­ного моря; у сусианов и уксиев командиром был Оксафр, сын Абулита; у

вавилонян, карийцев н ситакенов — Булар; у армян—Оронт и Мифравст; у

калладокийцев — Ариак; у сирийцев из Келесирии и Междуречья — Мазей. Из этого

видно, что под знамена персидского царя встали более двух десятков народов.

С этим войском Дарий расположился лагерем на Гавгамельской равнине,

предварительно выровненной, на которой свободно могли действовать его главные

силы — конница и боевые колесницы. Дарий расположил свои войска в две линии.

Наиболее боеспособные были выдвинуты в первую ли­нию. В центре боевого

порядка, где находился и сам царь, наряду с другими стояли греческие

наемники, как единственные солдаты, которые могли противостоять македонской

фаланге.

Здесь же находилась и персидская гвардия, на флан­гах выстроилась конница,

причем на левом крыле стояли «всадники и пехотинцы вперемешку». За центром, в

глубине располагались разноплеменные конные и пехот­ные войска. Центр и левое

крыло прикрывали слоны н боевые колесницы. Такое размещение войск дает

воз­можность сделать вывод о том, что персы основной удар противника ожидали

на своем левом крыле и здесь пред­полагали нанести ему поражение. Получив

известие о появлении вражеских войск, Дарий всю ночь держал свою армию в

строю в полной боевой готовности. Это бы­ло вызвано тем, что их лагерь не был

надежно укреплен и ночное нападение казалось вероятным. Арриан говорит, что

персам очень повредило это долгое стояние в полном вооружении; оно утомило

воинов и вселило в них страх перед грозной опасностью.

Александр, узнав от своей разведки о близости пер­сов, дал своему войску

отдых, чтобы напасть на врага со свежими силами. Македонская армия была

подведена к полю сражения с большими предосторожностями. По совету Пармениона

была тщательно рекогносцирова­на территория будущего сражения на предмет

правиль­ного размещения военных сил и ликвидации всех возмож­ных естественных

и искусственных препятствий, могущих затруднить военные действия. Особые меры

были при­няты по поддержанию порядка н дисциплины в войске. Александр указал

на необходимость организации взаим­ной поддержки и выручки, безупречного

выполнения при­казаний в бою. Александр отверг предложение того же Пармениона

напасть на персов ночью, подчеркнув, что ему стыдно красть победу. Арриан

указывает, что эти громкие слова свидетельствовали не столько о тщесла­вии,

сколько о спокойном мужестве и уверенности в сво­их силах среди опасностей. В

то же время он подчерки­вает, что эта позиция македонского царя была вызвана

здравым расчетом; ночью имеется много неожиданностей, которых нельзя учесть,

поэтому можно погубить сильных и обеспечить победу слабым. При ночном

сражении преимущество персов заключается в том, что им хорошо знакома

местность. Арриан хвалит Александра за учет всех этих обстоя­тельств.

Для боя македонская армия была построена в две линии. В центре первой

находилась фаланга гоплитов. На правом крыле стояла тяжелая конница, на левом

— фессалийская конница; легкой конницей и пехотой при­крывалась первая линия

войск. Обязанность отрядов второй линии заключалась в активной борьбе против

пер­сидского войска в случае попыток его окружить македо­нян. Однако фронт

последних в результате построения пехоты в две линии был короче фронта войск

персов. Это таило и себе большую опасность окружения. Эту опасность Александр

хотел устранить прежде всего. Из источника яв­ствует, что когда войска

сошлись, Александр выдвинул вправо свое правое крыло, а персы двинули па него

свое левое крыло, которое заходило дальше македонского правого фланга.

Стремясь предотвратить обход с флан­гов, Александр стал передвигать свое

войско вправо, что­бы удлинить свой фланг. Ме­роприятия Александра по

укреплению флангов, в основ­ном, достигли своей цели: атаки, которые персы

здесь направляли против врага, хотя и были ожесточенными, оставались

безрезультатными. Македоняне выдержали

натиск за натиском и расстроили ряды врагов. Благо­даря ловким мерам

Александра полностью потерпела неудачу и атака серпоносных колесниц, на

которую Да­рий возлагал большие надежды; одни колесницы при их приближении

были осыпаны градом дротиков, на других сталкивали возниц и убивали лошадей;

даже те колесни­цы, которым удавалось проникнуть во вражеские ряды, не

нанесли им серьезного урона, так как македонские сол­даты, согласно приказу,

расступались перед ними, про­пускали их в глубину, а затем уничтожали.

Дарий двинул, основные силы войск. Упорное сраже­ние завязалось на левом

фланге персов, против которого стоял сам Александр, сковавший на этом фланге

главные силы противника. В это время в передней линии персов образовался

прорыв, которым македонский царь тотчас же воспользовался. В этот разрыв

персидского фронта он проник со своей конницей, подкрепленной фалангой

гоплитов. Согласованные удары тяжелой конницы и гоп­литов привели к поражению

персидских войск на этом участке фронта; конница македонян во главе с

Алек­сандром решительно насела на врага, теснила его и по­ражала в лицо

своими копьями. Когда македонская фа­ланга, ощетинившись сариссами, бросилась

на персов, Дария обуял страх и ужас. Он первый обратился в бег­ство. Началось

повальное бегство и его воинов; македо­няне преследовали их и убивали

бегущих.

Таким образом, на правом крыле македоняне завое­вали победу. Зато большие

трудности и опасности оказа­лись на другом конце ноля боя. Стоявшие дальше

налево подразделения македонской фаланги не могли, как при Piece, быстро

последовать за продвижением Александра;

они, кроме того, были заняты тяжелой борьбой, которая завязалась на летом

македонском фланге. Из-за их от­ставания образовалась брешь в македонском

боевом по­рядке. Эту брешь использовала часть индов и персидской конницы,

которая прорвала вражескую линию и проби­валась к обозу македонян. Здесь

завязалась горячая схватка. Персы нападали на людей, в большинстве своем

невооруженных и не ожидавших, что можно проникнуть к ним через двойной

фронт. Ободренные этой неожидан­ной вылазкой пленные персы присоединились к

своим соотечественникам и вместе напала на македонян. Это был для последних

критический момент, которым не смогли воспользоваться их противники. Вместо

того, чтобы напасть с фланга или с тыла, персидская конница бросилась грабить

македонский лагерь. Это вовремя за­метили предводители македонских отрядов,

стоявших за первой линией; они зашли в тыл персам, многих убили, остальных

обратили в бегство.

Возникла и другая опасность для македонян. Правое крыло персов, еще не

знавшее о постыдном бегстве свое­го царя, напало на левое крыло македонской

армии. Его командующий Парменион вынужден был послать курьера с просьбой об

оказании ему немедленной по­мощи, настолько была серьезна атака и велика

опас­ность. Это известие заставило Александра превратить преследование

разбитого врага и поспешить на помощь своему левому флангу. На пути од

встретил персидскую конницу, обращенную в бегство из македонского лагеря, а

также многочисленные н сильные отряды персов. Они отчаянно пытались пробиться

сквозь преградивших им путь македонян. Начался конный бой. Александр потерял

около 60 «друзей», среди раненых оказались Гефестион, Кен и Менид. Хотя эта

жаркая битва и окончилась победой македонян, но все же часть персидской

конницы смогла прорваться н обра­тилась «в неудержимое бегство». Когда

Александр приблизился к своему левому флангу, необходимость в его помощи уже

отпала. Фессалийская конница под руководством Пармениона, блистательно

сражавшаяся, не только удержала свои позиции, но и обратила в бег­ство

персидские конные отряды. Все македонское войско начало теперь энергичное

преследование разбитого вра­га. Пармениоя захватил лагерь персов, их обоз,

слонов и

верблюдов. Александр, с наступлением темноты пре­кратив преследование, уже в

полночь во главе своей от­дохнувшей конницы, взял направление на Арбелы, в

надежде захватить там Дария, деньги и все царское имущество. Эти надежды,

однако, не оправдались.

Арриан дает разительную разницу потерь: македоня­не потеряли всего 100

человек, а у их противника погиб­ло до 30 тыс. человек, в плен же было взято

гораздо больше; кроме людей, были захвачены слоны и колесни­цы, сохранившиеся

во время боя.

Такова суть версий Арриана о Гавгамельской битве. Другая версия содержится на

изложении Каллисфена. Она дошла до нас, главным образом, у Плутарха и

теря­ется в интересных деталях, среди них — исключительное спокойствие

Александра перед битвой, который опал спокойным непробудным сном, и его с

трудом разбудил Парменион; жертвоприношения; вражеский стан с мил­лионной

армией, который вызвал тревогу у македонских полководцев. Один из главных

полководцев Парменион получает у Плутарха неблагоприятное отражение, кото­рое

исходит из предубеждении Каллисфена. Снижение роли выдающегося македонского

военачальника просле­живается в разных ситуациях перед битвой.

В описании самого хода битвы у Плутарха нет такой ясности, которой отличается

изложение Арриана. Рас­сказ здесь очень краток. Упоминается о том, что

македонская фаланга налетела на врага, обратила его в бегство и начала

страшное преследование;

затем показана картина борьбы в центре, где находился Дарий; вокруг него

падали друг на друга лучшие и бла­городнейшие персы, катаясь между людьми и

лошадьми, задерживая преследование, в то время как он сам бросил колесницу и

оружие и убежал на лошади. В том, что Александр дал ому возможность убежать,

Плутарх видит Пармениюна, который позвал его на помощь и вообще проявил в

этой битве нерадивость и вялость.

Наконец, рассказ об этом сражении, предположитель­но почерпнутый у Клитарха,

представляет третью версию. Она образует общий источник Курция, Дподора,

Юстина. В центре клитарховой традиции находится личная борьба между

Александром и Дарием, усиленное сопротивление последнего. Особенно активность

Дария находится ц существенном прочивореч.ии с птолемеевским изложе­нием.

Kypций говорит о страхе и трепете, которыми были охвачены македонские войска при

приближении к персам, и о мерах Александра, при помощи которых оп ликви­дировал

панической настроение своих солдат. Можно заметить непоследовательность в

изложении действий македонского царя: то перед битвой он переживает тре­вогу,

беспокойство, проявляет колебание в выборе плана нападения, вынужден прибегнуть

к прорицателю Аристандру, то он спит беспробудным сном перед самой ре­шительной

битвой. В речи перед воинами Александр говорит о мужестве македонян, о

неустройстве персид­ского войска, о необходимости добиться победы. Высту­пая

перед своими воинами, Дарий также призывал их к решительности, мужеству и

отваге. Он подчеркнул, что в случае поражения отступать некуда, ибо все в тылу

ра­зорено продолжительной войной; в городах не осталось жителей, в

полях—земледельцев. Если же будет одержана победа, будет выиграна вся

война. Против­ник будет заперт с одной стороны Тигром, с другой — Евфратом, и

бежать ему некуда. Дарий выражал уве­ренность в победе своего огромного войска

над малочис­ленной неприятельской армией с ее редкими рядами, ра­стянутыми

флангами, пустым центром, с задними ряда­ми, открывающими тыл. Он считал, что

ее можно затоп­тать лошадьми с серпоносных колесниц, а Александ­ра —

безрассудного и неразумного — наказать. Он за­клинал своих воинов идти в бой

бодрыми и полными надежд. Сам Дарий обещал в бою показать пример мужества.

Курций оставил нам более ясную картину действия серпоносных колесниц,

которые, в отличие от указании Арриана, сумели нанести большой урон

македонянам.

Македоняне не только от­ступали перед ними, но в бегстве расстроили свои

ря­ды. Однако, когда колесницы прорвались к фаланге, македоняне, собравшись с

мужеством, сомкнули копья, прокалывали ими животы напиравших на них лошадей,

потом окружали колесницы и сбрасывали с них колесни­чих. В противовес

Арриану, Курций излагает и некоторые другие ответственные моменты боя. Если

первый подчер­кивает, что главные силы персов Александр сковал на правом

фланге, то второй говорит, что всю тяжесть сражения принял на себя Паменнон и

только после того, как Дарий перебросил бактрийцев для нападения на обоз, и

ряды правого фланга персов поредели, Алек­сандр бросился на ослабевшие ряды и

произвел в них большое избиение. Курции указывает, что оба строя пришли в

смятение. Враги окружали Александра со всех сторон. Много частей оказалось

оторванными от своих, сражалось где попало. Дарий бежал с поля боя, после

того как у него был сражен возничий и возникла опасность плена. Только у

Курция мы находим подробное описание трагической судьбы и бегства

побежденных.

Персов пало в этом бою, по Курцию, 40 тыс., македонян—около 300 человек. Эти

данные не согласуются с данными Арриана. Оба источника не согласуются так­же

и относительно численности войск, участвовавших в битве. Численность

македонского войска Курций совсем не упоминает, а численность персов

определяет в 45 тыс. всадников и 200 тыс. пехотинцев.

В. ключе клитарховской традиции излагает указанное событие и Диодор, хотя по

некоторым вопросам у него и есть с ней расхождение. Прежде всего, в этом

источнике мы находим новое количество войска персов: 800 тыс. пехотинцев и не

меньше 200 тыс. всадников. Здесь имеется также и не соответствующее другим

источникам число погибших воинов; у персов пала вся их конница и 90 тыс.

пехотинцев, у македонян — 500 человек погибших и очень много раненых. Диодор

считает Даряя опыт­ным военачальником, сумевшим хорошо вооружить своих

воинов, вести ее по богатой стране с достаточным для них провиантом и щедрым

кормом для животных, из­брать для сражения равнину, удобную для

маневриро­вания, делать ежедневные смотры своим войскам, укреп­лять их

дисциплину и преданность. Весь последующий ход подготовки к сражению,

дислокация войск на поле боя, его ход, применение и действия колесниц,

непосред­ственная борьба царей и победа Александра, бегство по­бежденных и

погоня за ними — изложено, как у Курния. Ничего нового, по сравнению с ним,

Диодор не со­общает.

Еще более кратким предстает рассказ Юстина. Он ни­чего не добавляет к вашим

сведениям об этой битве,

которую считает самой кровопролитной. Все то немно­гое, что им изложено,

может лишь подтвердить факт принадлежности автора к традиции, идущей от

Клитарха.

Таким образом, в источниках о Гавгамельском сра­жении мы можем отчетливо

различать три традиции, ве­дущие свои истоки от Птоломея, Каллисфона и

Клитарха и поэтому дающие разнообразные толкования отдель­ных сторон этого

важнейшего события восточных похо­дов.

Эта решающая битва обогатила военную практику новым опытом ведения боя. Этот

опыт включал в себя не только хорошую .предварительную .подготовку,

развед­ку, учет конкретной обстановки, но и согласование дей­ствий всех

частей боевого порядка, комбинированное применение пехоты и конницы. Успех,

достигнутый по­следней, был своевременно закреплен и развит гоплита­ми, что

позволило захватить решающие пункты позиции противника и укрепиться в них. В

этом бою усложнился боевой порядок, а в связи с этим усложнилось и

руковод­ство боем. Появились впервые в истории военного искус­ства прообразы

резерва, в виде второй линии македон­ского боевого порядка. Это, а также

использование кон­ницы для преследования побежденного противника бы­ли

важными тактическими нововведениями Александра.

Битва при Гавгамелах знаменует собой важную веху в стратегических и

тактических экспериментах македон­ского царя.

Битва на Гавгамельской равнине была одной из са­мых тяжелых и ответственных

во всей войне Александра на Востоке. Эта битва уничтожила основные силы

пер­сидской армии, нанесла смертельный удар персидской государственной машине

и открыла победителю жизнен­ные центры самой Персии.

Побежденный Дарий, отчаявшись, оставил на поле сражения свои сокровища,

колесницу и оружие и бежал в коренные области своего государства. Все

основные источники единогласно утверждают, что персидский царь сначала бежал

в Мидию. Имеются разночтения лишь по вопросу о том, почему он держал путь

именно туда. Из приверженцев апологетической традиция лишь один Арриан

объясняет это тем, что в Мидию большому вой­ску пройти трудно.

У Курция имеются определённые указания на то, что Дарий, потерпев поражение

при Гавгамелах, остаётся непреклонным в своём решении продолжать борьбу.

Диодор, хотя и очень кратко, но довольно определен­но говорит о намерении

персидского царя не сдаваться.

Таким образом, в исторической традиции вырисовы­ваются две точки зрения:

апологетическая—отрицает решимость Дария организовать сопротивление, признает

лишь возможность отхода вглубь страны и внутренних социальных потрясений в

лагере Александра, как факто­ров, тормозящих продвижение завоевателя

оппозицион­ная—наоборот, подчеркивает непреклонную волю по­бежденного царя к

победе над врагом. Нам понятны истоки этих двух версий, одна из которых

возвеличивает македонского полководца и умаляет роль и значение его

противника, другая—в критическом плане представляет первого и отводит

достойное место второму. Конечно, приходится всегда учитывать это своеобразие

источника и пря установлении его объективности принимать во вни­мание

логическую связь событий, предшествовавших данному факту и последовавших за

ним.

Дарий уходом в Мидию оставлял противнику южные области своего государства,

прежде всего важные столи­цы Вавилон и Сузы. Он правильно предвидел и

разга­дал дальнейший план Александра, который из Арбел направился прямо в

Вавилон.

Что касается пребывания Александра в Вавилоне, то все источники обращают

внимание на хорошую встречу там греко-македонского войска со стороны местного

на­селения. Александр приблизился к городу с войском в полном боевом порядке,

готовый вступить в открытую борьбу с возможным сопротивлением. Но последнего

не последовало.

В Вавилоне Александр провел больше 30 дней. Из Вавилона Александр отправился

в столицу Элама Сузы, куда он дошел (в декабре 331 г. до н. э.) за 20 дней.

Источники единодушны в подтверждении той легко­сти, с которой Александру

удалось взять Сузы. Сатрап Сузианы перс Абулит отдал город без всякого

сопротив­ления. Между тем Александр пытался из захвата Вавилона и Суз извлечь

не только военные, но и полити­ческие последствия. Опираясь на эти два

города, он отсюда мог надеяться принудить Дария, лишенного ос­новных корней

власти, отказаться от нее. если бы пер­сидский царь попытался организовать

новое сопротивле­ние, то его противник, будучи хозяином южных областей

Персидского государства, получил бы широкие возмож­ности! для дальнейших

наступательных операций. За­брав огромные драгоценности и сокровища (в январе

330 г. до н. э.), он покинул Сузы и отравился в коренные области Пероши

навстречу персидскому царю. Через четыре дня его войска подошли к реке Тигр,

называемой местными жителями Пассатигр. Переправившись через реку,

македонская армия вошла в плодородную землю уксиев, которую с большим войском

охранял род­ственник Дария Мадат.

После покорения области уксиев Александр разделил свои военные силы с

Парменионом. С ним ом послал менее подвижную часть своего войска, весь обоз,

фессалийскую конницу, союзников, наёмников и тяжеловоору­женных эллинских

гоплитов. Эта часть войска направи­лась по удобной широкой приезжей дороге,

которая це­ла прямо в сердце персидской области. Сам Александр с отрядом

легковооруженных воинов, по Куриию, с пе­хотой, котищей «друзей», всадниками-

«бегунами», агрианами и лучниками, по Арриаиу, двинулся через горы и вступил

в Перейду, где ему преградил путь Ариобарзан, ее стратег и полководец Дария.

По свидетельству Арриана, Ариобарзан, имея до 40 тыс. пехотинцев и до 700

всадников, преградил ворота Персии стеной и распо­ложился перед ней лагерем,

чтобы не пропустить здесь Александра. Курций называет их Сузскими воротами, а

Диодор—Сузиевыми скалами. Оба историка указы­вают на другое количество войск

у персидского сатрапа:

25 тыс. человек пехоты и 300 всадников — по Диодору, и такое же количество

пехоты без всадников—но Курцию. Характерно увеличение количества войск у

Ариобарзана в апологетической традиции. О том, что это со­противление было

исключительным, свидетельствуют все источники. Арриан вынужден признать, что

Алек­сандр не мог взять стену штурмом, что многие солдаты были ранены

недоступным сверху врагом. Он вынужден был оставить в лагере Кратера с его

полком, полком Мелеагра и небольшим числом лучников и всадников для

продолжения штурма стены, а сам с войском пошел по трудной и узкой дороге в

обход, как ему указали пленные. Ему удалось перебить сторожевые посты

про­тивника, который попал между двух огней. С одной сто­роны, на персов

нажимал Александр, с другой — солдаты Кратера, поведшего людей на штурм

стены. Многие персы были перебиты или погибли, срываясь в паниче­ском бегстве

с крутых обрывов. Правда, Плутарх

отмечает, что в то время, когда Дарий находился в бегах, Перейду защищали

самые благородные и мужественные из персов. В антиалександровской традиции

сложность операции и тяжесть борьбы с пирсами излагается более отчетливо.

Так, Курций оставил нам красноречивое, возможно, несколько преувеличенное,

описание военного столкновения, которое поставило Александра в

затрудни­тельное положение.

Все историки, которые сообщают об этом со­бытия, черпают сведения о нем из

одного и того же источника. О том, что для всех них существовал один и тот же

источник, может свидетельствовать дальнейшее изложение этого события — о том,

как Александр мучительно искал выход из создавшегося положения и этот выход

ему подсказали пленные. Арриан говорит об этом кратко, подчеркивая

превосходство военной стратегии македонского царя. Курций отмечает, что в

поисках вы­хода последний стал суеверным и только при помощи пленника-лимийца

прошел через лесные тропинки.

В таком же ключе, как и Курций, только с меньшими подробностями, рассказывает

этот эпизод Диодор.

Покончив с трудным сопротивлением персов, Алек­сандр спешно двинулся на

Персеполь, захватив там и в Пасаргадах царскую казну. Kypций и Диодор

подчеркивают, что Александру удалось легко захватить эти главные персидские

города вследствие измены хранителя персидской казны Тиридата.

В источниках совершенно определенно говорится о решимости Александра строго

наказать персов. Даже Арриан признает, что он действовал безрассудно, сжигая

дворец персидских царей и не внимая благоразумному совету Пармениона не

губить собственное имущество и не восстанавливать против себя местное

население. Но Александр ответил, что он желает наказать персов за их

вторжение в Грецию, за разрушение ими Афин, за зло, причиненное грекам. Более

подробно об этом гово­рит Курций: македонский царь на совещании команди­ров

войск тщательно .поясняет необходимость разрушения столицы персидских царей,

откуда выходили бесчислен­ные полчища и начинались преступные войны против

Европы. Курций рисует алчность и жестокость македо­нян и их царя в городе.

Между самими македонскими воинами имели место вооруженные столкновения из-за

добычи. Они разрывали на части царские одежды, меча­ми разбивали дорогие

художественные сосуды, рубили пленных, умерщвляли бедных, насиловали женщин.

По­щады не было никому. Сами жители целыми семьями бросались со стен и

погибали или поджигали свои дома и в них заживо сгорали. Захваченную здесь

добычу сам Курций считает невероятно большой, ибо сюда персы повезли

богатство со всей Персиды; золото и серебро лежали грудами, одежд было

великое множество, утварь собрана те только нужная для употребления, но и

ради роскоши. В сокровищнице этого города было 120 тыс. талантов. К этой

сумме прибавилось после занятия Пасаргад еще 6 тыс. талантов. Для того, чтобы

вывезти эти деньги, Александр приказал пригнать вьючный скот и верблюдов из

Суз и Вавилона. О страшном избиении пленных победителями сообщает и Плутарх.

Он не упо­минает о точном количестве денег, найденных в Персе-поле, но

ограничивается общим указанием о том, что их было столько же, сколько в

Сузах; прочее добро и утварь вывезли на 10 тыс. подвод и 5 тыс. верблюдов.

Ука­зания Диодора о грабеже Персеполя и расправе с его населением в общем

совпадают с данными Курция и являются лишним подтверждение их принадлежности

к одной историографической традиции. Самый богатый из всех существовавших под

солнцем городов был подвергнут безжалостному ограблению. Диодор сообщает, что

опьянённые победой македоняне, врываясь в дома убывали всех мужчин и

расхищали огромное имущество и драгоценности. Унесено было много серебра и

золота, множество роскошных одежд. Жадность победителей, занимавшихся

грабежом, была настолько ненасытна, чю они вступали в драку друг с другом;

некоторые, разрубив мечом самые роскошные материи, заби­рали свою долю;

некоторые, не помня себя в гневе, отрубали руки тем, кто хватался за вещи,

бывшие пред­метом спора. Женщин в их уборах волокли силой, уводя в рабство.

Диодор упоминает так же, как и Курций, о 120 тыс. талантов золотом и

серебром, взятых Алек­сандром в сокровищницах столицы Персидского царства.

Желая взять часть этих денег с собой для военных нужд,

а другую поместить на сохранение в Сузах, он потребо­вал из Вавилона,

Месопотамии, а также из Суз караван мулов и 3 тыс. вьючных верблюдов. Они и

перевезли все в указанные места .

Таким образом, все источники не оставляют сомнений в жестокой расправе

Александра и его войск с самым враждебным из азиатских городов. Завершением

этой расправы было сожжение дворца персидских царей.

Характерно, что все авторы, кроме Арригна, подчер­кивают, с одной стороны,

внезапность этого поступка, с другой — его греческую направленность.

Зажженный многочисленными светильниками "дворец и все вокруг было результатом

мести за кощунство, совершенное Ксерксом, царем персидским, на афинском

акрополе. Что касается македонян, то они принимали участие в этом предприятии

пли просто подражая царю, или в на­дежде на быстрое возвращение домой.

При более внимательном анализе античной традиции о поведении македонян в

Персеиоле и о поджоге царско­го дворца, в ней обнаруживается ряд

противоречий. Прежде всего, вызывает недоумение жестокое обраще­ние

Александра с персидской столицей, которая ему не оказала ни малейшего

сопротивления. Почему он не ограничился оккупацией города, а принял решение

его уничтожить, за исключением царских памятников? Су­ществует мнение, что в

этом акте отражеио сострадание македонского полководца при виде изуродованных

гре­ков. Эпизод о последних имеется только в антиалександ­ровской традиции.

Так, Курций рассказывает, как на­встречу Александру вышел жалкий отряд людей

— гре­ческие пленники, числом до 4 тыс. (по Юстину и Диодору. их было 800

человек), которых персы подвергли му­чительным пыткам; у одних они отрезали

ноги, у дру­гих — руки и уши, па теле третьих выжгли буквы варвар­ского

языка, тем, кто знал какое-нибудь ремесло и был мастером своего дела,

оставили только члены, которыми они работали, все остальные отрубили.

Вследствие этих издевательств они потеряли обычный облик людей;

человеческим в них можно было признать только голос. Эта картина вызвала

чувство сострадания у македон­ского царя, который даже не мог удержать слез и

обещал отправить их па родину. Выйдя на вал, греки стали обсуждать, чего им

просить у царя: одни хотели места для поселения в Азии, другие—возвращения

до­мой. В преобла­дающем, большинстве греки решили остаться на Восто­ке.

Александр согласился с ними, выдал каждому по 3 тыс. драхм, прибавил к этому

но 10 одежд, а также крупный и мелкий скот и семена, чтобы отведенные им

земли могли быть обработаны и засеяны. Диодор еще добавляет, что они были

освобождены от всех царских податей, правителям было отдано приказание

следить за тем, чтобы их не обижал никто.

Если этот эпизод и имел место, то вряд ли он давал право Александру жестоко

расправиться с Персеполем, все население которого не могло быть ответственным

за это злодеяние над пленными греками. Не могут объяс­нить этого поступка и

трудности и потери, которые испы­тывал Александр от войск Ариобарзана. Само

по себе вполне закономерное, решительное сопротивление за­хватчикам имело не

одни прецедент; результатом их не было разрушение городов (за исключением Фив

и Галикарнаса).

Как уже было оказано выше, сам Александр мотиви­ровал свой поступок стремлением

удовлетворить «пред­ков» греков за грабежи и злодеяния армии Дария и Ксеркса в

различных эллинских городах в период греко-персидских войн. Но известно, что

сама Македония вовсе не пострадала от нашествия персов, а имела с ними тесные

контакты, в то время как сам Александр позднее показал свою исключительную

жестокость по отношению к греческому городу. Кроме того, неясно, .почему он

по­щадил Сузы, где эллины были оскорблены и унижены. По этому поводу П.

Клоше выдвигает следующую гипо­тезу: обеспокоенный бурным волнением в Греции и,

не зная еще о его конце, он хотел привлечь общественное мнение эллинов,

отомстив за их предав, которые под­вергались персидской агрессии. Разрушение

города, от­куда исходила часть этой агросети, ярко показало «филэллннизм»

Александра. В то же время его армия, уже сильно пострадавшая, которую ожидало

новое длительное напряжение сил, обогатилась бы обильными ресурсами. После

ужасов резни и грабежа город по­знал ужас пожара, в результате которого был

сожжен царский дворец. Это согласуется с уже ранее высказанными предположениями

Керста о том, что пожар царского дворца был мероприя­тием продуманным,

рассчитанным как на эллиноа, так и на восточные народы. Эллинам оно должно было

по­казать, что цель панэллинского похода достигнута, зло­деяния, совершенные

Ксерксом над эллинскими святы­нями, отомщены . Жителям Востока это должно было

служить знаком, что власть Ахеменидов закончилась, что персидское ярмо разбито

и на его место вступает теперь новое великое царство. Поджог дворца был не

столько поступком личной мести Александра, сколько символическим актом.

Несколько позднее, вступив в столицу Мидии, Александр проделал еще один шаг в

этом направлении. Он отпустил фессалийскую копнищу и эллинские союзные

контингенты на родину, оставляя у себя на службе добровольцев. Уволенные

солдаты достигли побережья под руководством одного македон­ского командира, а

затем с помощью гиппарха Менея перебрались на Эвбею. Это мероприятие,

проведанное в сответственный момент тяжелого преследования Дария, должно было

означать, что воина, которую «Александр и эллины» вели против персов,

закончилась, что панэллинская цель похода достигнута, искупление обид,

на­несенных эллинам Ксерксом, исполнено. Теперь войну больше не ведет

Коринфский союз, и Александр больше не является союзным полководцем эллинов;

его дальней­шие военные предприятия не имели больше никакой связи с

панэллиискими идеями и целями. В политике Александра более отчетливое выражение

получало не македонское начало, как думает П. Клоше, а восточ­ное. Новое

азиатское царство не нуждалось даже в моральном тыловом прикрытии в виде

Эллинского сою­за, особенно после того, как было подавлено антимаке­донское

восстание в Спарте. Собственные цели Алек­сандра встали в резкое противоречие с

панэллинской программой. Она не согласовывалась с его открытым стремлением

стать наследником завоеван но и побежден­ной державы Ахеменидов.

В Персии Александр пробыл около четырех месяцев. Это время он использовал частью

для того, чтобы дать македонскому войску отдых, частично для подчинения

непокорных со времен персидской власти воинственных племён и народностей в

пограничных местностях. Весной, приблизительно в апреле 330 г. до н. э.,

Алек­сандр вновь отправился в Мидию против разбитого пер­сидского царя. По пути

он вторгся в землю паретаков и подчинил их. По Деодору, одними персидскими

горо­дами он овладевал силой, другие привлек к себе добро­той. Прибыв в Мидию,

Александр узнал, что у Дария нет боеспособного войска, что его союзники скифы и

кадусии своего обещания не сдержали и на помощь к нему не пришли, поэтому Дарий

решил бежать. Это вызвало поспешное его преследование со стороны Александра. По

сообщению Бисфана, сына Оха, царствовавшего над персами до Дария, у последнего

было 6 тыс. пехотинцев, 3 тыс. всадников и около 7 тыс. талантов, взятых у

ми­дян. Это указание Арриана о количестве войск у пер­сидского царя находится в

.большом противоречии с данными Курция, который количество его войск

увели­чивает в 5 раз. Это связано с общей тенденци.ей Арриана показать

неспособность Дария к дальнейшему сопротивлению. Когда последний вскоре бежал

из Экбатан, Александр занял этот город, где собирался предпри­нять важные

решения. В частности, деньги, вывезенные из Персеполя, он поручил Пармевиону

переправить в Экбатаны, положить их в кремль и передать Гарлалу. Сам же царь с

копнищей из «друзей», наемными всадни­ками, которыми командовал Эригий, с

македонской пе­хотой, с лучниками и агрианами продолжал преследовать Дария. За

11 дней он достиг Раги (юго-восточнее Теге­рана), местности, расположенной в 80

км от Каспийских ворот. Узнав, что Дарий уже перешел Каспийские во­рота,

удаленные на один день пути, Александр разрешил войску пятидневный отдых, после

чего продолжал пре­следование персидского царя. Преследование оказалось

тяжелым, солдаты были измучены и отставали, лошади падали. Но Александр,

невзирая ни на что, спешил вперед, дошел до Каспийских ворот, перешел через них

и продвигался, пока страна была обитаемой.

Что же происходило в это время в лагере персидского царя? Одно ясно, что

Дарий не использовал возможно­сти, предоставленной ему задержкой Александра,

не со­брал новых войск ни в Мидии, ни в южных провинциях и бежал в восточные

сатрапии.} Арриан указывает, что многие из тех, кто бежал вместе с Дарием,

покинули его и вернулись каждый к себе домой; немало было и таких, которые

сдались Александру. К последнему прибыли из Дариева лагеря один из знатных

вавилонян Багистан и с ним Антибел, один из сыновей Мазея. Они сообщили, что

Набарзан, хилиарх в коннице, бе­жавший с Дарием, Бесс, сатрап Бактрии, и

Барсаент, сатрап арахотов н дрангианов, арестовали Дария. Это известие

заставило Александра еще более торопиться. Он взял только «друзей» и

всадников-«бегунов», отобрал в пехоте самых сильных людей, снабдив их

двухдневным продовольствием, и двинулся, не ожидая отряда Кена, еще раньше

посланного за фуражом. Кратеру с оставши­мися войсками было приказано

следовать за ним. До­стигнув лагеря, откуда к нему выезжал Багистан, он

узнал, что Дария, как арестованного, везли в крытой по­возке. Его власть при

поддержке бактршйской конницы н прочих варваров, бежавших вместе с

персидокздм ца­рем, перешла к Бессу Артабаз, его сыновья и греческие

наемники противились этому, по, будучи бессильны вос­препятствовать

намерениям Бесса и его сторонников, свернули с большой дороги и ушли в горы.

Согласно сообщениям Арриана, план персидских за­говорщиков состоял в следующем:

в случае преследова­ния их Александром выдать ему Дария, за что они на­деялись

получить щедрую награду. Если же преследова­ние будет прекращено и Александр

повернет обратно — собрать большое войско, при помощи которого сообща закрепить

за собой власть. До реализации этого плана всем распоряжается Бесс как

родственник Дария и как сатрап страны, на территории которой происходят эти

события. Узнав об этом плане, Александр ускорил погоню, несмотря на крайнее

утомление людей и лоша­дей. По указанию местных жителей он избрал

трудно­проходимую, но более короткую дорогу и устремился вперед с небольшим

отрядом. Основное войско следова­ло за ним. {Настигнув беглецов, которые шли

без оружия и в беспорядке, Александр легко преодолел сопротивле­ние немногих из

них, а большинство бежало без боя. Бесс и его единомышленники старались увезти

с собой в повозке Дария, по когда Александр уже совсем насти­гал их, Сатибарзан

и Барсаент нанесли Дарию множе­ство ран, бросили его и сами бежали с 600

всадников. Персидский царь умер от ран раньше, чем его увидел Александр.

Последний отослал его тело в Персию, распорядившись похоронить его со всеми

почестями в царской усыпальнице 141. Таков был конец Дария,

по­гибшего от козней самых близких к нему людей.

Общая картина преследования у Плутарха такая же, как у Арриана. Плутарх

указывает, что Алек­сандр опечалился несчастьем Дария, завернул его тело в

свою хламиду и отослал к его матери, а Бесса-убийцу, захватив впоследствии,

казнил лютой смертью.

В рассказе Диодора — лишь одно упоминание об отступлеии Дария, о пленении его

Боссом и об изменническом убийстве. Упоминается также о царском погребении

Дария Александром. Впрочем, приводится мнение двух историков, что Александр

застал еще пер­сидского царя живым, выслушал его просьбу о наказа­нии убийц и

обещал эту просьбу выполнить. Он отпра­вился в погоню за Боссом, по тот

значительно опередил преследователей и бежал и Бактрию. Александр повер­нул

обратно, отказавшись от преследования. Между

тем Бесс вместе с Набарзаном, Барсаентом и многими другими добрался до

Бактрии и стал призывать ее на­селение к защите своей свободы. Заявляя, что

будет предводителем в этой борьбе, он объявил себя царем;

набирая солдат, заготовлял много вооружения и ревно­стно занимался тем, что

насущно требовалось и данный момент. Позднее, во время среднеазиатского

похода, когда Бесс был предан его собственным приятелем Гобареном и выдан

Александру, последний отдал Босса на казнь брату Дария н другим его

родственникам. Они вся­чески издевались над ним и изувечили его.

Подробное описание всех этих событий дает Курций. В этом описании совершенно

отчетливо вырисовывается не только стремление Дария бороться с Александром,

но и наличие в непосредственном окружении персидского царя двух разных мнений

относительно дальнейших действий. К первому относился бывший сатрап Фригин

Геллеспонтской Артабаз и греческие наемники, ко второму—Набарзан и Бесс.

Артабаз, один из старейших друзей царя, сразу заявил, что он последует за

царем в бой, победит или умрет вместе с ним. Начальник гре­ческих наемников

Патрон приказал своим надеть на себя оружие, находившееся в обозе, п быть

готовыми испол­нять его приказания. Сам он убеждал Дария положить­ся на него,

поставить царский шатер в греческом лагере и доверить ему охрану царя. Как

чужестранец, он не просил бы этого, если бы был уверен, что другие ее хорошо

вы­полнят. Патрон указывал, что они остаются верными Дарию, как и преж­де,

что они потеряли Грецию, что у них нет никакой Бактрии и вся их надежда на

него. Он предупреждал о кознях Бесс а и Набарзана. Но Дарий не принял

пред­ложения наемника, мотивируя это тем, что он никогда не отступится от

своих единомышленников и любую превратность судьбы предпочитает испытать

среди своих

и не станет перебежчиком. Персидский царь ко всему этому понимал, что люден,

со стороны которых нужно бы­ло бояться преступлении, было 30 тыс., у Патрона

же— всего 4 тыс.; если бы он доверился ему, осудив веролом­ство

соплеменников, он, как ему казалось, этим оправ­дал бы собственное убийство.

Отказавшись от грече­ской защиты, Дарию не на кого было опереться. В это

время Набарзан и Бесс заключили между собой преступ­ный союз и решили с

помощью тех войск, которые нахо­дились под их командованием, схватить царя и

заклю­чить в оковы. Они имели намерение или передать царя живым Александру,

если он их настигнет, получив за свое предательство благодарность и большое

вознаграж­дение, или в случае возможности избежать встречи с македонским

полководцем — убить Дария, захватив его власть, и возобновить воину.

Уверенность в успехе их замысла внушали им те области, которыми они

управля­ли, со своими богатыми людьми, оружием, обширностью пространств.

Подготовляя этот замысел, Набарзан по­ставил Дарию определенные условия:

передать на время власть и командование Бессу, пока враг не уйдет из Азии.

Только таким путем можно было добиться победы над врагом. Бактрия еще не

тронута, инды и саки оста­лись верны, множество народов, армии, много тысяч

пе­хотинцев и всадников готовят силы для возобновления войны. Это предложение

было Дарием с негодованием отвергнуто. От потов был заколоть предателя, если

бы его не окружили бактрийцы с Бессом. Последний вместе с Набарзаном отделил

свои войска от прочих воинских частей, готовясь тайно выпол­нить свой план.

Их попытка увлечь за собой персов не увен­чалась успехом. Персы единодушно

подтвердили свою верность царю. Артабаз, выполнявший все обязанности

главнокомандующего, проверял их готовность, а Дария, предавшегося печали и

отчаянию, успокаивал и ободрял.

Это обстоятельство затрудняло Боссу и Набарзану осу­ществить свои намерения.

Открыто схватить царя при помощи воинов-бактрийцев оказалось невозможным.

Поэтому они притворно принесли раскаяние в своем стремлении отделиться и

просили прощения у царя. Од­новременно их агенты тайно вели агитацию среди

персов, убеждая их не подставлять свои головы под всеобщее крушение, а

перейти на их сторону, следовать за ними в Бактрию, которая готова принять их

с подарками и таким изобилием, какого они себе не представляют. Своим

раскаянием они усыпили бдительность царя и получили возможность снова к нему

приблизиться. Даже после того, как Дарий, сам почувствовав назревание

за­говора, поведал Артабазу о предложении греческого .на­емника Патрона

перейти в лагерь греков, он, выслушав его разумный совет о необходимости

принять это пред­ложение, не принял никаких мер предосторожностей. Вскоре по

лагерю пошел слух о том, что Дарий покончил с собой. Этот слух вызвал

замешательство и переполох среди персов, которым воспользовались Бесс и

Набарзан. Они захватили царя, заковали его и посадили в грязную повозку.

Деньги и имущество его были разграблены. Персы, оставшиеся без царя, на

третий день присоедини­лись к бактрийцам, а Артабаз с греческими наемниками

направился в Парфию. Между тем Александр, узнав от перебежчиков и особенно от

вавилонянина Багистана о пути следования Дария и его пленении, ускорил

пресле­дование. Перед своими командирами он поставил совер­шенно конкретную

задачу: захватить Дария живым. К Александру стали приходить перебежчики,

которые, осудив преступника Босса, указали точное его местопре­бывание.

Беспорядочное войско Босса, хотя по числен­ности имело преимущество, но при

приближении Алек­сандра обратилось в бегство. При таких обстоятельствах Бесс

и другие соучастники его замысла убеждали Дария с повозки пересесть на коня и

спасаться бегством. Он от­казался. Тогда они забросали его копьями, убили

двух слуг царя и сами скрылись — Набарзан в Гирканию, а Бесс с немногими

всадниками—в Бактрию. Их отряды, оставшись без предводителей, стали

рассеиваться. Если попытаться выяснить действительные причины этой

катастрофы, нужно учесть ту роль, которую играли среднеазиатские сатрапы в

системе Персидского госу­дарства. Военное поражение Дария после Гавамел

ускорило внутренний распад его царства. Измена сатра­пов — яркое тому

подтверждение. Даже в последнее время перед трагической развязкой царя

предали персидский сатрап Персеполя Тиридат и начальник города Пасаргады

Гобар. Сам Дарий, обращаясь к помпам, которые бежали вместе с ним, сетовал на

то, что предатели и пе­ребежчики царствуют в его городах. Что касается

восточно-иранских сатрапов, то их зависимость от пер­сидского царя всегда

была относительной, особенно в период развала Персидского государства. По

планы и намерения нового македонского завоевателя их пугали и страшили. Керст

полагает, что в это время началась общая национально-иранская реак­ция против

македонского завоевания, которая затем про­должалась особенно в Бактриане и

Сузиане. Это же подчеркивает и Берве, который считает, что вокруг Босса как

сильнейшей личности образовалось пациональное движение сатрапов и знати

восточных, стран—Набарзана, Барсаента, Сатибарзана, Оксиарта и др., целью

которых было энергичное сопротивление македонскому вторжению. Не считая Дария

способным к сопротив­лению, они решили покончить с ним и передать Бессу

руководство этим антимакедонским движением. Но неожиданно быстрое

продвижение Александра не оставило Бессу времени, чтобы собрать силы, а

прину­дило к поспешному бегству. Когда летом 330 г. до н. э. около

Гекатомппла Сатибарзан и Барсаент не его пору­чению убили Дария, они тут же

отправились в свои са­трапии, чтобы организовать дальнейшую 'борьбу против

македонян.

Смерть Дария избавила Александра от всякого пре­пятствия к его стремлению

стать законным преемником персидского царя и даже позволила ему действовать

как «мстителю» за его убийство. Он не замедлил осудить поступок Бесса,

объявить борьбу с ним как с изменником персидского царя. Это было важно как

для своей армии, так и для местного населения.

Погоня за убийцей законного представителя персид­ской царской власти, с одной

стороны, и желание стать полным хозяином всего персидского наследства —с

другой, определили последующий среднеазиатский поход Александра.

Литература:

Восточная политика Александра Македонского – А. С. Шофман, Издательство

Казанского

Университета 1976.

История древнего мира – А. Г. Бок , Москва, Просвещение. 1982.

”Історія Греції” – Луриє

“Історія Військового мистецтва” – Разін Є. А. (1 том) , М. -94