Реферат: Политическая история Полоцкого княжества 12 века

Реферат: Политическая история Полоцкого княжества 12 века

Политическая история Полоцкого княжества в XII веке

Полоцкая земля - одно из интереснейших раннефеодальных княжеств древней

Руси. Она первая выделилась из состава Киевской Руси, в ней, следовательно,

впервые проявились те центробежные силы, которые через несколько десятилетий

повсеместно ознаменовали новую эру в истории Руси - эпоху феодальной

раздробленности.

Термин «Полоцкая земля» принадлежит летописи, где встре­чается впервые под

1128 г. «Земля» в понимании летописца - совокупность уделов, экономически,

политически и культурно связанных с Полоцком и административно ему

подчиненных.

Крайне благоприятным обстоятельством для Полоцкой зем­ли была близость

верхнего Днепра (у Орши) и среднего тече­ния Западной Двины (у Бешенковичей),

что обеспечивало удобный транзит товаров, движущихся с Черного моря в

Бал­тийское, и способствовало торговле внутри страны. Помимо многочисленных

рек эта страна изобиловала озерами, проис­хождение которых связывается с

вюрмским оледенением. Оби­лие в них рыбы было также заманчиво для новых

поселенцев. Болот в Северной Белоруссии, по сравнению с южной, немного;

большая часть их тянется вдоль верхнего течения Березины. Находимые в них

болотные руды наряду с озерными играли, несомненно, крупную роль в жизни

населения, произ­водившего из них железо сыродутным способом.

Отсутствие письменных источников и недостаточное количе­ство археологических

данных не позволяют, к сожалению, должным образом осветить глубинный процесс

зарождения феодальных отношений в Полоцкой земле, и о нем часто можно только

догадываться лишь по имеющимся крайне отрывочным данным. Так, исчезновение в

IX в. коллективных усыпальниц - длинных курганов - и замена их круглыми

насыпями меньших размеров с одиночными, реже парными захоронениями -

свиде­тельствуют, по-видимому, об ослаблении родовых связей и о господстве

семьи патриархального типа, а наличие в пределах одной курганной группы

богатых и бедных инвентарем погре­бений указывает, вероятно, на имущественное

неравенство. По­гребальный обряд является самым консервативным, и явления,

которые он отражает, часто относятся к гораздо более ранним временам. Однако

это не всегда так. Переход к парной семье патриархального типа начал

совершаться у кривичей, несомнен­но, раньше возникновения длинных курганов,

имущественное же неравенство, которое прослеживается только в круглых

курганах с трупоположением, отражает, конечно, «сегодняш­ний» день, т. е.

относится к Х—XI вв.

Появление богатых и бедных патриархальных семей приве­ло постепенно к

образованию племенной знати, которая, поль­зуясь трудом зависимых от нее

бедных членов общины, все более налагала свою тяжелую руку на общинную

собствен­ность, начиная захватывать власть в племенных центрах и во всем

племени. Так появились племенные князья, которые стали отстраивать

укрепленные стенами большие участки-«дворы», где они, поставившие себя над

племенем, могли быть вне опас­ности. Племенная знать полочан отстроила на

правом берегу Полоты - недалеко от ее устья крепость-«город» Полоцк. Сюда

теперь собиралась дань со всей Полоцко-Ушачской группы поселений, которая,

став собственностью полоцкого князя, от­ныне именовалась его «волостью» (от

глагола «володеть» - владеть). Власть князя ежегодно распространялась на все

новые соседние территории путем наложения дани.

Процесс формирования государственного образования фео­дального типа -

Полоцкой земли - начался, естественно, с оформления территории княжества в

целом

С возвышением Полоцка и с появ­лением местного феодального класса, в

интересах которого было создать аппарат принуждения, распространяя его

дейст­вие на значительное территориальное объединение, дань, поставляемая в

Полоцк, начала разрастаться все более; IX и X века были «поглощены»

формированием и утверждением власти в Полоцке, а также и «данническим

освоением» насе­ления внутри страны складывающимся феодальным классом.

Центробежное распространение дани из этого города при­вело в конце концов в

соприкосновение ее с данью, распрост­раняемой из соседних равновеликих

центров - Пскова, Новго­рода, Смоленска и Турова. После неизбежных

столкновений в конечном итоге были проведены границы между княжествами,

хорошо прослеживаемые как по наличию возле них ненаселен­ных, «ничьих» зон,

так и по топонимам «межа» (пограничное поселение), «межник» (пограничный

знак).

Как писал А. Н. Насонов, южная граница Полоцкой земли сложилась довольно

рано, на рубеже Х-XI вв. или в самом начале XI в. Она представляла, очевидно,

незаселенную зону лесов верхнего Немана, его притока Лощи, истоков Слу­чи и

выходила к верховьям Птичи. Южнее располагалось скопление слуцких поселений

Турово-Пинской земли. Полоцкая дань пришла в соприкосновение с чернигово-

смоленской (Смоленск принадлежал тогда Черниговской земле), по мысли А. Н.

Насонова, в первой половине XI в. Стремясь полу­чить в лице сильного

полоцкого князя союзника, Ярослав Мудрый был вынужден уступить Полоцку

ключевые позиции на волоках у р. Усвята и в устье р. Витьбы (Витебск).

Гра­ница земли возникла здесь в безлюдной зоне лесов к востоку от р. Лучёсы.

Увеличение полоцкой территории на севере сопровождалось борьбой Всеслава

Полоцкого с Новгородом и прекратилось только во второй половине XI в. Судя по

топонимам «межа», «межник», Псковскую и Новгородскую земли здесь отделяли от

Полоцкой также обширные зоны почти незаселенных лесов. Западные границы

Полоцкой земли нам недоста­точно ясны. Они могут быть намечены только по

топонимам «межа», которые находятся там, где располагаются (на остро­вах озер

Мядель, Дрисвяты и на перешейке Дривято и Новято) полоцкие раннесредневековые

пункты - Мядель, Дрисвяты и Браслав (Брячиславль). Это и были пограничные

укрепления Полоцкой земли на границе с соседней воинственной Литвой,

платившей дань в Полоцк.

Социально-политическая организация Полоцка имела много общих черт с Киевом и

Новгородом. Полоцк был главным («старшим») горо­дом своей волости. В Х-XII

вв. названием Полоцк часто заменяли слова «земля», «волость». Главный город

не мыслился без «области», «волости», т. е. без пригородов и сел. Лаконичная

запись в Лаврентьевской летописи характеризует взаимоотношения между

столь­ными и младшими городами: «Новгородци бо изначала и смолняне и кыяне и

полочане и вся власти яко на дому (думу) на веча сходятся, на что же

стареищии сдумають, на том же пригороди стануть». Речь идет о сходст­ве

вечевого устройства в Новгороде, Киеве, Смоленске, Полоцке и отмечается, что

пригород подчинялся решениям старшего города, но об­ладал некоторой

самостоятельностью в исполнении этих решений.

Согласно письменным источникам, пригород - это младший подчи­ненный город,

принадлежащий к области старшего города. Нет дан­ных считать, что пригороды,

построенные в XI-XII вв., были частно­владельческими городами князей. Младшие

города зависели от стар­ших городов как средоточия всей земли. С развитием

феодализма взаимоотношения старших городов и пригородов изменялись и

усложнялись. Между стольными городами и пригородами происходили конф­ликты. В

XII в. князья были в городах Минске, Заславле, Логойске, Витебске и других,

которые имели свои волости. Эти пригороды стали центрами удельных княжеств,

их зависимость от Полоцка была но­минальной.

Одновременно с общим формированием полоцкой террито­рии шел процесс все

большего закабаления свободных общин­ников внутри страны. В племенных

центрах, существовавших ранее, и в центрах, отстроенных вновь, расселялась,

по-видимому, княжеская администрация, ведавшая сбором дани с окрестных

селений в пользу полоцкого князя и сконцентриро­вавшаяся затем в крупных

центрах обложения (таких, как Полоцк, Витебск, Друцк, Минск). Округа, с

которой собира­лась дань в свой центр, стала называться его волостью. С

рос­том семьи полоцкого князя волости стали передаваться членам его семьи и

стали княжескими наследственными уделами, что было, по-видимому, закреплено

после смерти Всеслава Полоц­кого в 1101 г.

Источники сообщают нам следующие имена сыновей Всеслава Полоцкого: Давыд

(упомянут в статьях 1103, 1104, 1128 гг.—в последний раз как полоцкий князь),

полоцкий князь Рогволод (1128 г.), Борис (1102 г.—сведения по летописным

источникам В. Н. Татищева, 1128 г.—упомянут как полоцкий князь), Глеб (статьи

1104, 1108, 1116, 1117, 1119. гг.—везде упомянут как минский князь), Роман

(умер в 1116 г.) ш. Известны имена еще двух полоцких князей,

сыновей Всеслава - Святослава и Ростисла­ва. Старшими сыновьями прославленного

князя были, по-видимому, Давыд, Борис и Глеб: именно их помянул в Иерусалиме

Даниил Мних. Полоцкого князя Давыда полочане свергли в 1128 г. и посадили на

его место Рогволода, однако в 1128 г. сообщается о смерти не Рогволода, а

Бориса. Остается предпо­ложить, что Рогволод имел крестное имя Борис. Это же

под­тверждает поздняя Густынская летопись, которая по неизвест­ным нам

источникам прямо указывает: «Рогволод или Борис»; Борис был, очевидно, вторым

сыном Всеслава, третьим был Глеб.

Какие же уделы получили сыновья Всеслава после смерти отца? Из летописи мы

знаем, что Минским уделом безраздель­но владел Глеб Всеславич. Мы установили,

что Полоцкий, главнейший, удел получил старший сын Всеслава - Давыд.

Фамиль­ный удел Рогволода-Бориса определяется по княжению его сына и внука:

под 1159 г. летопись сообщает, что его сын Рогволод Борисович бежал из

заточения в Минске и направил­ся в Друцк, где его приняли как своего князя.

Сюда же он бежал в 1161 г., бросив полоцкое княжение, после битвы под

Городцом («а Полоцку не смети ити, зане же множество поги­бе полотчан». Здесь

в 1171 г. он же заказал знаменитую надпись на огромном камне, древнем

дольмене (так называе­мый Рогволодов камень). В Друцке княжил и его сын Глеб

Рогволодич (1180 г.). Таким образом, по княжению сына и внука мы определяем,

что Борис-Рогволод уже владел Друцком, получив этот удел, по-видимому, по

смерти отца (1101 г.).

Перейдем к младшим сыновьям Всеслава Полоцкого, в отно­шении владений которых

в науке также нет ясности. Под 1116 г. Повесть временных лет сообщает о

смерти Романа Всеславича, его вдова упоминается в житии Евфросинии Полоцкой.

Под 1130 г. летописец сообщает о кривичских князьях Давыде, Ростиславе,

Святославе и двух Рогволодичах (именно в этом порядке), которых киевский

Мстислав «поточи Царюгороду за неслушанье их». В другом месте той же летописи

узнаем, что сосланы они были с женами и детьми, а Лаврентьевская летопись

уточняет имена Рогволодичей - Василий и Иван. Итак, помимо трех старших

сыновей у Всеслава было еще три младших сына - Роман, Ростислав и Святослав.

Взаим­ное старшинство их неизвестно; можно полагать, что они вла­дели тремя

оставшимися уделами-волостями - Витебским, Лукомльским и, вероятно,

Изяславльским. Для определения вла­дений Романа данных нет: он умер слишком

рано. Мало дан­ных и для утверждения о владениях Ростислава-Георгия.

Польский историк Т. Василевский отождествляет брата Евфросиньи Полоцкой

Вячеслава с кокнесским князем Вячко, что позволило ему утверждать, что

Ростис­лав Всеславич и его дочь Евфросинья Полоцкая были владель­цами якобы

Кокнессе. Однако это невероятно. Т. Василевский забывает, что Евфросинья,

судя по ее житию, постриглась в монахини еще при жизни Бориса Всеславича

Полоцкого (умер в 1128 г.), родилась, следовательно, около 1120 г., в конце

жизни удалилась со своим братом Вячеславом в Ви­зантию, где и умерла в 1173

г. Вячко же действовал в начале XIII в. и был убит немцами при осаде Юрьева в

1224 г. Он не мог быть братом полоцкой просветительницы, так как принадлежал

к другому поколению полоцких князей.

В начале XII в. Витебск и его удел-волость находи­лись во владении, по-

видимому, одного из сыновей Всеслава Полоцкого - Романа, Святослава или

Ростислава. После вы­сылки князей в Византию (1130 г.) в Полоцкой земле

остава­лось, по-видимому, несколько второстепенных князей, среди ко­торых

история оставила нам имя одного—Василька Святославича, возведенного в 1132 г.

по воле полочан на полоцкий стол. Был ли он до этого владельцем Витебского

удела (и наследо­вал в этом случае его после ссылки отца), мы не знаем.

Скорее - нет. По городам изгнанных были посажены ставленники Мстислава

Владимировича—«мужи свои». Витебский удел, всего вероятнее, стал вотчиной-

уделом Смоленска, почему мы и видим там в 1165 и 1167 гг., как мы говорили,

сына. смоленско­го князя. Сорокадвухлетпий срок отпадения Витебска -

слиш­ком большое время, чтобы безоговорочно считать поставление Васильковичей

туда их законным возвращением в отчину деда Святослава. За это время

традиция, несомненно, могла быть и нарушена.

Период правления Василька Святославича в Полоцкой зем­ле мало освещен

источниками. Начавшиеся частые походы Мстислава Киевского на данников Полоцка

- литовские племе­на (1129, 1131 гг.) - с вокняженисм Василька прекратились.

Ослабевший Полоцк был втянут в борьбу южнорусских князей на стороне

противников Изяслава Мстиславича (1137 г.). Од­нако слабому Полоцку отношения

с Мономаховичами были вы­годны. В следующем, 1138 г. Василько заигрывает с

Всеволодом и Святополком Мстиславичами - новгородскими изгоями,

про­езжавшими через Полоцк в Псков (1138 г.). В 1138 г. по­лоцкие «вой»

участвуют в походах Мономаховичей на Ольговичей.

Возвращение полоцких князей из Византии (летопись сооб­щила нам только о

возвращении двух Рогволодичей—князей друцких в 1140 г., но вскоре на минском

столе оказываются и минские Глебовичи, по-видимому также возвратившиеся)

создало острую ситуацию в Полоцкой земле и потребовало пе­рераспределения

уделов. Как это было осуществлено - нам не­известно, но во всяком случае

далеко не мирно.

К усобицам привлекались южнорусские княжеские группи­ровки, что подкреплялось

и матримониальными связями: Васильковна выдается замуж за сына Всеволода

Ольговича, Рог­волод Борисович женится на дочери Изяслава Мстиславича.

Сообщая о свержении с полоцкого стола в 1151 г. Рогволода Борисовича,

летопись не указывает, когда этот князь, держа­щий сторону Мстиславичей и

женатый, как мы сказали, на дочери Изяслава, сел на полоцкое княжение и

сменил Василь­ка. По-видимому, это произошло в 1146 г., что подтверждает, на

наш взгляд, и Воскресенская летопись, которая относит к этому году вокняженис

в Друцке Глеба «Рязанского» (это ошибка: в Друцке был свой Глеб Рогволодич,

не имевший отноше­ния к Рязани). Друцк получил князя Глеба в 1146 г., потому

что его отец Рогволод был переведен в этом году своим тестем киевским

Изяславом в Полоцк.

В том же 1146 г. новый князь появился и в Минске: это был, мы знаем,

Ростислав Глебович, сын Глеба Минского, умершего в 1119 г. в Киеве (не

исключено, что это и был мифический Ростислав, которого считают сыном

Всеслава, изгнанным в Ви­зантию, и о котором молчат наши летописи). Все

сказан­ное подтверждает нашу мысль, что с вокняжением в Киеве Изяслава

Мстиславича в 1146 г. в Полоцкой земле началось немедленное перераспределение

столов: полоцкий стол получил возвратившийся из Византии Рогволод Борисович,

друцкий стол занял его сын Глеб, а на минском княжении сел сын минского Глеба

- Ростислав.

Распределение полоцких столов 1146 г. ненадолго примирило страсти полоцких

князей. К тому же за время отсутствия по­лоцких князей в городах развилось

новое явление - городское вече, с которым полоцкие князья уже не могли не

считаться. С развитием феодальных отношений князь все более под­чинял своей

власти управление, предводительствовал войском, вершил суд и расправу. Только

в крупных городах в XII в. вече временами фактически ограничивало княжескую

власть, как это наблюдалось в Полоцке. Однако даже в крупных городах

самоуправление городской общины не получило дальнейшего значительного

развития.

Вече играло важную роль в политической жизни Полоцка, особенно с конца первой

трети XII в. Вечевое собрание приглашало князя, при­нимавшего условия «ряда»,

вырабатываемого горожанами. Существен­ной особенностью выборности князя в

Полоцке было то, что этот вы­бор ограничивался узким кругом лиц из местной

княжеской дина­стии.

В 1151 г. полочане схватили своего князя Рогволода Борисовича и сослали в

Минск, и там его держали в великой нужде, а князя Рости­слава Глебовича,

княжившего до этого в Минске, увели к себе и по­садили на полоцкий стол. Эти

князья были двоюродными братьями, внуками Всеслава Брячиславича. Через восемь

лет им снова пришлось столкнуться в борьбе за полоцкий стол, что отражено в

рассказе о со­бытиях в Полоцке и Друцке, помещенном в Ипатьевской летописи

под 1159 г. Он имеет исключительное значение, для понимания социально-

политического строя Полоцка, взаимоотношений между вечем и князем в XII в.

Полочане, распоряжаясь княжеским столом, поступали так же, как делали

горожане в Киеве и Новгороде. Летопись не дает сведений, кого нужно понимать

под полочанами, которые изгоняли из Полоцка Рогволода, а затем Ростислава.

Однако из описания следует, что основ­ной силой здесь были горожане. Это они

замыслили «совет зол» против князя Ростислава в 1158 г. Полочане вели тайные

переговоры с Рог­володом, который находился в Друцке, где были его

сторонники, при­бывшие сюда из Полоцка. У Ростислава было тоже немало

сторонни­ков в Полоцке. Все это придавало драматизм событиям с неподражае­мой

живостью, представленным в летописном рассказе, написанном по свежим следам

из уст очевидцев, а, может быть, это вставка в Ипать­евский летописный свод,

взятая из недошедшей до нас Полоцкой ле­тописи. Горожане («люди») принимали

активное участие в общественно-политической жизни города и не были пассивными

зрителями борь­бы боярских группировок, поддерживавших угодного им князя.

Примечательно, что так было не только в крупном стольном городе Полоцке, но и

в меньшем городе Друцке. Дручане обещали поддержку Рогволоду. Ростислав,

княживший в Полоцке в 1158 г., о решении друцкого вече, благоприятном для

Рогволода, узнал от своего сына Глеба, бежавшего из Друцка. Стол в Друцке

занял Рогволод. Из Друцка волнения среди горожан перебросились в Полоцк. Все

это говорит о сложных отношениях между вечевыми собраниями в Полоцке и

Друцке, их влиянии на выбор князей в обоих городах.

Вече собиралось также в других городах Полоцкой земли. Сообще­ние летописи

«меняне затворишася в граде» (1067 г.) следует считать свидетельством о

деятельности в Минске веча, не пожелавшего впу­стить в город трех князей

Ярославичей. Как мы полагаем, название ворот в Витебске на Узгорье «вечные»

— подтверждение того, что здесь когда-то собиралось вече. Некоторые данные

позволяют судить о существовании веча и городского ополчения в Логойске и

Изяславле. Во время похода Мстислава в Полоцкую землю в 1127 г. жители

Логойска (логожаны) оборонялись, оказавшись без княжеской дружины, и только

затем, убедившись, что она взята в плен близ Ло­гойска, сдали город. Жители

Изяславля (изяславици), несмотря на от­сутствие дружины и князя Брячислава

Давыдовича, несколько дней защищались против многочисленного войска

Мономаховичей и на­стояли на определенных условиях при сдаче города.

Вече в Полоцке решало вопросы войны и мира, иногда само заклю­чало его. Если

вече находило нужным, оно определяло сюзерена. В 1151 г., пригласив на

полоцкий стол Ростислава, вече заключило договор с северским князем

Святославом Ольговичем, «чтобы иметь его отцом себе». Вече обсуждало вопросы

управления и суда, не принимая по ним окончательных решений, предоставляя это

сделать князю. Князь, имея при себе дружину, совещаясь с боярами,

осуще­ствлял внутреннее управление и суд, раздавал волости. От его имени

заключались торговые договоры с другими городами и скреплялись княжеской

печатью. В пользу князя поступали судовые сборы, подати, дань.

В XII в. окончательно утверждается порядок заключения между горожанами и

князьями договора («ряд», «поряд», «крестное целова­ние»). Такое соглашение с

князем было возможно при наличии город­ских властей, которые вели переговоры.

Новая перемена столов последовала через 7 лет, в 1158 г. Летописец

(информатор которого был в войсках Святослава Ольговича) образно рассказывает

день за днем, как полоча­не, снова недовольные своим князем, стали приглашать

Рог­волода, бежавшего на этот раз из Минска в Слуцк, как он с помощью полка

Святослава Ольговича (теперь настроившего­ся против минских Глебовичей)

пробрался в свой фамильный Друцк и изгнал, оттуда Глеба Ростиславича.

Чем же были недовольны полочане на этот раз? Обычно вопрос об этом пе

ставится по «неимению» данных. Однако в Ипатьевской летописи сохранился

крайне ценный текст, кото­рый, как нам кажется, проливает свет на этот

вопрос. Под 1158 г. (т. е. накануне изгнания из Полоцка Ростислава) там

говорит­ся: «Иде Изяславъ на Ярославича к Турову и, с ним иде Ярослав из

Лучска и Андреевич Ярополк и Галичьская помочь и Ростиславич Рюрик с Смоляны

и Володимир Мстиславич тому, бо искаху Турова и полочане пришсдше к

Турову...» В этом тексте названы только полочане и ни сло­ва не говорится о

том, что они пришли со своим князем Ро­стиславом, как обо всех остальных

отрядах.

Изгнание полоцкого князя, последовавшее немедленно за этим событием,

показывает, что имя его отсутствует в летописи не случайно: между ним и

полочанами уже существовали раз­ногласия, поход на Туровскую землю, с которой

минские князья (за исключением его отца) были обычно в союзе, был одним из

пунктов этих разногласий (а может быть, и основной причи­ной), в результате

которых Ростислав был полочанами свергнут и вынужден бежать в свой Минск,

нанеся по дороге большой урон «волости полоцкой».

Рогволод Борисович продержался на полоцком столе на этот раз всего только три

года - до 1161 г. Вся его деятельность была направлена на борьбу с минскими

Глебовичами. Он идет на Минск для освобождения схваченных неожиданно его

сторон­ников - Володши и Брячислава - князя Изяславля, соседящего с

Минском, князья которого его и захватили. В следующем 1160 г. Ипатьевская

летопись сообщает о походе Святослава Ольговича на Вщиж, принадлежавший

Святославу Владимиро­вичу. Ему сопутствует и «Всеслав из Полоцка» (вероятно,

один из сыновей Рогволода, что подтверждает и Густынская лето­пись: «Всеслав

Рогволодович с Полоцка»).

Помощь Святославу Ольговичу в его военных мероприятиях была, видимо,

условием, поставленным этим князем Рогволоду при договоре о содействии

последнему. Рогволод Борисович за­искивает и перед Ростиславом Мстиславичем,

сына которого он сопровождает при бегстве из Новгорода через Полоцкую зем­лю.

Под 1161 г. находим в летописи новое сообщение о походе Рогволода на Минск и

о примирении его с Глебовича­ми, но, по-видимому, ненадолго (по крайней мере

не со всеми Глебовичами).

1161 год был для Рогволода последним в его княжении в Полоцке.

С 1161 г. в истории Полоцкой земли начинается новый период—время правления

витебских (?) Васильковичей. В По­лоцк был приглашен, по-видимому, старейший

из них - Всеслав Василькович, а в Витебске оказывается, как мы говорили,

Да­выд Ростиславич Смоленский. С победой Володаря усобицы в земле еще более

обостряются: создаются две (первоначально даже три) коалиции князей. В 1166

г. Володарь захватывает даже Полоцк, гонится за Всеславом, бежавшим в Витебск

к Давыду, однако по ложному слуху о приближении Романа Ростиславича

Смоленского он, боясь окружения, снимает осаду города и двигается восвояси, а

Давыд Витебский посылает (!) Всеслава в Полоцк. Так смоленские князья

начинают про­никать в соседнюю Полотчину, подчиняя себе постепенно даже

полоцкого князя. Однако долго это продолжаться не могло. Васильковичи ждали,

по-видимому, только случая, чтобы изба­виться от эгиды Смоленска. Случай

представился лишь в 1180 г. Под этим городом летописец рисует такую картину:

князь Ярос­лав Всеволодович и герой «Слова о полку Игореве» князь Игорь

Святославич «сдумали» при помощи половцев напасть на Друцк. Было решено, что

великий киевский князь Святослав Всеволодо­вич, только что воевавший с

суздальскими князьями, возвра­щаясь из Новгорода в Киев, повернет к Друцку и

поддержит на­падающих. К инициаторам похода должны были присоединить­ся

Васильковичи - Всеслав из Полоцка и Брячислав из Витеб­ска, а также Всеслав

Микулич из Логожеска, Василько Брячи-славич из Изяславля, Андрей Володшич

(очевидно, сын некогда закованного минскими князьями Володши) и его

«сыновец»' (сын брата) Изяслав, «либь» и «литва». В соответствии с

выработанным планом все эти войска подошли к Друцку и ждали прихода

Святослава Всеволодовича. Тем временем друцкий князь Глеб Рогволодич открыл

ворота смоленскому Давыду, обещавшему защищать Друцк. Однако, узнав о приходе

Свято­гопява Всеволодовича, Давыд возвратился в Смоленск.

Система военно-административного управления кня­жествами была сложной и

многоступенчатой. Высшая власть принадлежала князю. Свои города с сельскими

ок­ругами он раздавал, и управление сыновьям и наместникам. Городским

ополчением командовал тысяцкий. Млад­шими представителями княжеской

администрации были вирники и тиуны, которые судили горожан и население,

жившее на княжеских и общинных землях. Своих васса­лов - бояр и дружинников

- князь судил сам. В бояр­ских вотчинах административные и судебные функции

осуществлял феодал через старост, ключников, тиунов и огнищан. Существовал

также церковный суд, которому были переданы дела, связанные с нарушением

церковной обрядности и норм семейного права. Бояре и дружинники составляли

княжеский совет-думу. Войско князя состо­яло как из бояр, так и из служилых

людей, которые, полу­чая за службу землю и села, превращались в поместное

дворянство. Дворяне стремились закрепить за собой по­лученные блага и

превратить их в наследственные. Уси­лившееся экономически родовое боярство

подчиняло сво­ей власти более мелких феодалов и представляло крупную

политическую силу. В условиях частных междоусобных войн князья, вынужденные

прибегать к услугам бояр, в значительной мере утратили над ними свою власть.

Боярство, со своей стороны, использовало это положение в сво­их интересах.

Итак, в XII веке в общественно-политической жизни По­лоцка происходили

большие изменения. Активизиро­валось вече — общее собрание горожан для

решения разно­образных вопросов. Вече изгоняло и приглашало князей, заключало

мирные договоры и объявляло войны, регулиро­вало отношения ремесленников,

заключало торговые догово­ры. Вече стало также и высшей судебной инстанцией.

Это было обусловлено углублением и развитием многоукладного хозяйства в

обществе. Феодальный уклад постепенно побеж­дал традиционное родоплеменное

производство и рабовла­дельческую эксплуатацию. Постепенно на первый план

выс­тупали бояре и дружинники, которые с помощью первооче­редного права

собирать дань с разрешения князя подчиняли себе свободных производителей.

Дань заменяется феодаль­ной рентой, появляются вотчины и волости, разрушается

патриархальный уклад, в городах создаются первые цеховые организации типа

"братчины". Между "старшими" и "млад­шими" князьями устанавливаются

вассалитетные отношения. Возрастает активность церкви как крупного

землевладельца. Но это было время, переходное к феодализму, так как

сохранялись и вольные крестьяне-общинники, и вольные ремесленники, и рабы —

"холопы", "смерды". Ремесло еще не окончательно отделилось от сельского

хозяйства. Вместе с тем интересы новых, зарождающихся классов и старых

княжеско-патриархальных институтов все чаще приходили в противоречие.

С начала XIII в. новая опасность начала нависать над Полоцкой землей — на

севере и западе появились немец­кие рыцари — крестоносцы.

Использованная литература:

1. В. Игнатовский Краткий очерк истории Белоруссии. Мн. 1991 г.

2. История Беларуси. Под ред. А. Кохановского. Мн. 1997 г.

3. М. Ермолович Древняя Белоруссия: Полоцкий и новогородский периоды. Мн.

1990 г.

4. Киев и западные земли Руси. Сборник статей. Ин-т истории АН БССР, Мн.

1982 г.

5. Древнерусские княжества. Сборник статей. Ин-т истории АН СССР, М. 1975 г.