Реферат: Птенцы гнезда петрова

Реферат: Птенцы гнезда петрова

Министерство образования РБ

Улан-Удэ,2003г.

Содержание:

Введение....................................3

Лефорт Франц Яковлевич (1656-1699).............................................4

Меншиков Александр Данилович (1673-1729).......................................5

Шереметев Борис Петрович (1652-1719)...........................................9

Толстой Петр Андреевич (1645-1729)............................................11

Ромодановский Федор Юрьевич (1640-1717).......................................12

Головкин Гавриил Иванович (1660-1734).........................................13

Апраксин Федор Матвеевич (1671-1728)..........................................14

Шафиров Петр Павлович (1670-1739).............................................15

Посошков Иван Тихонович (1652-1726)...........................................16

Макаров Алексей Васильевич(1674-1740).........................................17

Татищев Василий Никитич(1686-1750)............................................19

Брюс Роман Вилимович(1668-1720)...............................................22

Заключение....................................................................23

Литература....................................................................16

Введение

"За ним вослед неслись толпою

Сии птенцы гнезда Петрова-

В пременах жребия земного,

В трудах державства и войны

Его товарищи, сыны:

И Шереметев благородный,

И Брюс, И Боур, И Репнин

И счастья баловень безродный

Полу державный властелин"[1].

Так А.С. Пушкин написал в "Полтаве" о ближайших, наиболее выдающихся

сподвижниках Петра I, которых он называл "птенцами гнезда петрова".

Петр I имел удивительный дар находить среди простых людей настоящие таланты.

Так он "открыл" вездесущего Меншикова, высокоодаренного дипломата Шафирова,

родоначальника известной династии крупнейших русских промышленников Никиту

Демидова, своего бессменного кабинет-секретаря Алексея Макарова и многих

других, ставших преданными исполнителями его великих предначертаний. При этом

Петр не обращал никакого внимания на родословную – ему нужен был способный,

деловой и послушный соратник, понимавший его с полуслова. Меншиков – сын не

то конюха, не то капрала, уличный торговец пирожками, Шафиров – сын

переводчика Посольского приказа, мелкий торговец в лавке московского купца

Евреинова, Никита Демидов – из тульских кузнецов, Макаров – писарь

вологодской воеводской канцелярии – все они, пройдя школу Петра, поднялись до

уровня крупнейших государственных деятелей.

Ум и энергия каждого из "птенцов" направляла твердая рука Петра. Одаренные от

природы, они, прежде всего, выполняли его волю, проявляя при этом инициативу

и находчивость.

В приведенном в предисловии отрывке из "Полтавы" Пушкин называет Брюса, Боура

и Репнина. Но они были "птенцами" более "низкого полета". Боур и Репнин

отличились в Полтавском сражении. Что касается Якова Виллимовича Брюса (1670-

1735), то этот граф и генерал-фельдмаршал оставил весьма заметный след во

время царствования Петра I. Он был одним из главных создателей артиллерии; с

большим успехом ею под Полтавой. Сопровождал Петра в Прутском походе. В 1717

г. царь назначил его президентом Берг- и Мануфактур-коллегии. После смерти

Петра Брюс ушел в отставку в 1726 году в чине фельдмаршала и до конца своих

дней занимался наукой. Крупный математик, астроном, инженер, ботаник и

географ, он является автором знаменитого календаря, вышедшего в 1709 г. и

названного его именем. После смерти завещал в Кунсткамеру богатую библиотеку

и свой кабинет разных "куриозных вещей".

"Птенцами более высокого полета" из "гнезда Петрова" были Меншиков,

Шереметев, Толстой, Ромодановкий, Головкин, Апраксин и Шафиров. Но, пожалуй,

в самых близких отношениях с царем был Лефорт. Он был первым "учителем",

приобщившим молодого царя к западной культуре.

Лефорт Франц Яковлевич (1656-1699)[2]

Родился в Женеве в состоятельной купеческой семье. В Марселе поступил на

военную службу, потом уехал в Голландию в качестве волонтера, воевал против

французов. Девятнадцатилетним отправился в Россию, где через два с лишним

года был принят на службу капитаном. Два с половиной служил на Украине под

начальством Гордона. Во время правления Софьи пользовался расположением ее

фаворита князя В.В. Голицына. Участвовал в крымских походах 1687 и 1689 гг.

Будучи отважным рубакой, весельчаком и человеком острого ума, Лефорт с 1690

г. заслужил искреннюю привязанность Петра. Был неизменным спутником царя в

его поездках на Переяславское озеро и Белое море, в кожуховских маневрах и

обоих Азовских походах.

Пользуясь большим влиянием при дворе, Лефорт никогда не злоупотреблял этим и

не вмешивался в дела управления государством. Произведенный в адмиралы, он

состоял так же полковником выборного полка, который размещался в казармах,

выстроенных на левом берегу Яузы, недалеко от дома Лефорта. Это новое

поселение получило название Лефортовской слободы, дошедшее до наших дней.

Лефорту принадлежала инициатива поездки русского посольства на Запад к

европейским дворам в 1697 – 1698 гг. Хорошо образованный, знавший несколько

иностранных языков, знакомый с европейскими обычаями и порядками, он

возглавил посольство, но роль его сводилась к решению вопросов

представительства, а деловые переговоры вели младшие послы Ф.А. Головин и

П.Б. Возницын. Кроме того, Петр, бывший в составе посольства инкогнито,

поручал своему близкому другу различные покупки и наем иноземцев на русскую

службу.

Вскоре после возвращения посольства в Москву Лефорт умер. Петр искренне

оплакивал потерю друга. Он устроил ему торжественные и пышные похороны. На

них присутствовали весь двор и послы иностранных держав. Колесницу умершего

везли 16 вороных коней, запряженных цугом. Ее сопровождали три полка с

приспущенными знаменами. Прах адмирала был предан земле под грохот барабанов

и пушечные залпы.

Меншиков Александр Данилович (1673-1729)[3]

Фаворит Петра и Екатерины. Точная дата его рождения не установлена, называют

1672, 1673 и даже 1670 гг. Происхождение его тоже не совсем ясно. По одной

версии – он сын крестьянина, пристроившего своего паренька "в учение к

пирожнику в Москву"; по другой – его отец был на военной службе при царе

Алексее Михайловиче, а сам Александр Данилович присматривал на царской

конюшне, где и заметил его Петр. С.М. Соловьев писал в частности:

"Современники иностранцы единогласно говорят, что Меншиков был незнатного

происхождения; по русским известиям он родился близ Владимира и был сыном

придворного конюха".

Александр Данилович был наделен всеми титулами, существующими в России. Он –

герцог Ижорский, светлейший князь Римской империи и Российского государства,

генералиссимус, верховный действительный тайный советник, рейхсмаршал,

президент Военной коллегии, адмирал красного флага, санкт-петербургский

губернатор, кавалер многих русских и иностранных орденов. Такой человек не

мог, смирится со своим низким происхождением. Поэтому была создана

официальная версия о благородном происхождении "светлейшего". Ее

"подтверждали" три источника: в царском дипломе на пожалование Меншикову

княжеского достоинства говорилось, что он происходил "из фамилии благородной,

литовской, которого мы, ради верных услуг в нашей гвардии родителя его и,

видя в добрых поступках его самого надежду от юных лет, в милость нашего

величества восприятии при дворе нашем возрасти удостоили"; в декабре 1707 г.

Меншиков заручился документов, утвержденным съездом литовской шляхты и

подписанным 46 знатными литовцами, удостоверявшим его принадлежность к

благородной среде, они признавали Александра Менжика "нашей отчизны княжества

Литовского сыном"; из фальсифицированной генеалогии рода Меншикова следовало,

что он был связан родственными узами с королями или князьями ободридов –

племени западных славян, обитавших в бассейне реки Лабы, откуда берет начало

род Рюрика, и далее указывалось, что в 1664 гг., во время русско-польской

войны, его отец Даниэль Меньшик попал в плен, женился в плену на дочери

уважаемого купца, русифицировал свою фамилию и имя и, став Даниилом

Меншиковым, поступил на службу к царю Алексею Михайловичу.

Кончено, сведения этих источников нельзя принимать всерьез. Достоверный факт,

что Александр Меншиков начал свою службу с должности простого слуги, что был

он солдатом Преображенского полка с самого его учреждения, а потом уже Петр

взял его к себе в денщики.

Очень скоро Петр по достоинству оценил способности денщика Алексашки.

Меншиков стал неразлучен с царем. Они вместе были в обоих Азовских походах,

вместе наведывались в Немецкую слободу. Их отношения перешли в теплую дружбу.

Петру импонировали в друге, прежде всего неиссякаемая энергия и проявляемая в

любом деле инициатива, его деловитость, находчивость и несомненный талант

организатора. Он не только умело справлялся со всеми поручениями, но часто

интуитивно предвосхищал желания и намерения государя.

Среди волонтеров, отправившихся за границу для обучения корабельному делу,

Меншиков стоял первым в списке того десятка, который возглавлял Петр

Михайлов, царь. Алексашка умело вместе с Петром обтесывал бревна на

голландских верфях, повсюду сопровождал государя, бывал с ним на всех

приемах. Выполнял он и обязанности казначея.

По возвращению посольства в Москву Александр Данилович активно помогал Петру

в стрелецком розыске и в расправе над стрельцами. После смерти Лефорта он

стал еще ближе царю.

О тесной дружбе Петра и Меншикова свидетельствует их переписка. Она

отличается от переписки царя с другими своими сподвижниками: кроме деловых,

служебных вопросов содержит ласковые обращение, сугубо личные и семейные

отступления, бытовые подробности и другие детали, характерные для

приятельских отношений. В своих письмах государь называл Меншикова "мой

лучший друг", "мое сердце", "дитя моего сердца". В узком кругу Петр именовал

своего любимца Алексашкой или Данилычем. Меншиков в свою очередь в донесениях

царю и письмах подписывался простым именем или фамилией, в то время как

другие корреспонденты царя, самого знатного происхождения, заканчивали свои

обращения к Петру уверениями в рабской преданности и покорности.

Меншиков был наделен воинской отвагой, отчаянной храбростью и выдающимися

полководческими способностями. Он – участник всех сражений Северной войны, и

не просто участник, а настоящий герой, умевший в самый критический момент

личной отвагой и разумным стремительным маневром в значительной мере

содействовать нужному перелому в сражении.

Блестящей была победа Меншикова над Шведами в Польше в октябре 1706 г. в

битве у поселка Калиш. Шведский командующий Мардефельд имел 4 тыс. шведской

кавалерии, 3 тыс. пехоты. Его поддерживали 20 тыс. поляков из армии

Лещинского. У Меншикова было 17 тыс. драгун, а также 15 тыс. кавалерии в

расположении польского короля Августа II. В ходе боя вся шведская армия

полегла на поле сражения, а поляки – бежали. В плен было взято 1800 шведов

вместе с Мардефельдом. Потери русских составили 80 человек убитыми и 320 –

ранеными. За эту побуду, царь наградил Александра Даниловича тростью ценной

более 3 тыс. руб.

Под командованием царя и Меншикова русский летучий отряд при Лесной в конце

сентября 1708 г. разгромил 16-тысяный корпус Левенгаупа и захватил огромный

обоз шведов. Царь это сражение назвал матерью Полтавской победы.

После измены Мазепы в последних числах октября 1708 г. Петр, не надеясь на

успех, поручил Данилычу предпринять попытку овладеть Батурином, где были

сосредоточены огромные запасы провианта, пороха и артиллерии и куда уже

спешили шведы с Мазепой. Меншиков наилучшим образом выполнил поручение

государя. Он опередил шведов, штурмом взял Батурин, захватил все запасы, а

все остальное сжег.

Под Полтавой Меншиков командовал кавалерией, и ему принадлежит большая

заслуга в разгроме неприятеля. В бою под ним было убито три лошади. Когда

через два с половиной часа жаркого сражения шведы бежали с поля, Меншиков

преследовал побежденных; на четвертые сутки он настиг их на левом берегу

Днепра, у Переволочины. В армии бежавшего Карла XII оставалось еще более 16

тыс. бойцов, у Меншикова было только 9 тыс. И все же он принудил шведов к

капитуляции. Вместе с рядовыми в плен попали генералы Левенгаупт и Крейц,

граф Дуглас и другие высшие офицеры. Трофеями русских стало все – и оружие, и

артиллерия, и снаряжение, и шведская (400 тыс. руб.) и мазепинская (4300

руб.) казна. После Полтавы Меншиков стал вторым в России Фельдмаршалом

(первым был Шереметев), а его и без того огромные владения увеличились еще на

43362 души.

Александр Данилович научился говорить по-голландски и по-немецки, но до конца

дней своих оставался неграмотным – мог подписывать только свою фамилию. Как

мог неграмотный человек вершить дела столь огромного масштаба? Его отличали

незаурядный ум, цепкая память, способность держать в голове все детали

многочисленных указаний, распоряжений и обязанностей; его выручал здравый

смысл, заменявший ему ученость и образованность. Напомним также, что у

светлейшего князя была большая личная свита (в 1717 г. она насчитывала 47

человек, в том числе 6 генерал-адъютантов, 3 адъютанта, 5 поручиков, 12

прапорщиков и 19 денщиков). Его канцелярию вели способные люди, в частности

Алексей Волков (он 20 лет служил Меншикову) и Франц Вит.

Будучи неграмотным, Меншиков уважительно относился к науке и ученым. Он был

первым русским человеком, которого почтила высоким избранием в свои члены

иностранная Академия наук. В октябре 1714 г. не кто-нибудь, а сам Исаак

Ньютон сообщил в письме об избрании Меншикова членом Королевского общества

Англии (Французская Академия наук избрала Петра I своим членом в 1717 г.).

Ньютон писал Меншикову: "Могущественнейшему и достопочтеннейшему владыке

господину Александру Меншикову, Римской и Российской империи князю,

властителю Ораниенбурга, первому в советах царского величества, маршалу,

управителю покоренных областей, кавалеру ордена Слона и высшего ордена

Черного Орла и пр. Исаак Ньютон шлет привет.

Поскольку Королевскому обществу известно стало, что император ваш, с

величайшем рвением развивает во владениях своих искусство и науки и что Вы

служением Вашим помогаете ему не только в управлении делами военными и

гражданскими, но прежде всего также в распространении хороших книг и наук,

постольку все мы исполнились радостью, когда английские негоцианты дали знать

нам что ваше превосходительство по высочайшей просвещенности, особому

стремлению к наукам, а также вследствие любви к народу нашему желали бы

присоединиться к нашему обществу. В то время, по обычаю, мы прекратили

собираться до окончания лета и осени. Но, услышав про сказанное, все мы

собрались, чтобы избрать ваше превосходительство, при этом были мы

единогласны. И теперь, пользуясь первым же собранием, мы подтверждаем это

избрание дипломом, скрепленным печатью нашей общины. Общество также дало

секретарю своему поручение переслать к Вам диплом и известить Вас об

избрании. Будьте здоровы.

Дано в Лондоне 25 октября 1714г."[4].

Меншиков был хорошим семьянином. Будучи холостым, он в 1703 г. забрал у

Шереметьева Марту Скавронскую (Екатерину), но очень скоро уступил ее Петру.

Не исключено, что при этом он сознательно использовал Екатерину в качестве

противовеса Анне Монс, с которой у него сложились натянутые отношения.

Екатерина на всю жизнь сохранила к Меншикову чувство искренней дружбы и

глубокой признательности – она была обязана ему своим сказочным повышением.

Сам светлейший выбрал себе в жены девицу при дворе сестры царя Натальи

Алексеевны, одну из трех сестер Арсеньевых, Дарью Михайловну. Петр одобрил

этот выбор. Свадьба была сыграна в Киеве в 1706 г. Данилыч жил счастливо с

Дарьей Михайловной, у них было две дочери и сын. Одну из дочерей, Марию, ему

удалось обручить с императором Петром II. Сын Александр на 14-м году жизни

получил звание обер-камергера. После падения фаворита вся семья его

отправилась вместе с ним в ссылку. Через два года после смерти отца, в 1731

г., Александр Александрович вернулся из ссылки. Позже он стал генерал-

аншефом.

Не лишен был Меншиков и отрицательных черт: высокомерия, тщеславия, жажды

власти. К подчиненным, если те безропотно выполняли его волю проявлял

снисходительность, прощал им ошибки и даже готов был взять под свою защиту,

но не щадил тех, кто пытался ему перечить. При этом светлейший князь был не

особенно разборчив в средствах, чтобы убрать с пути своих конкурентов.

Александр Данилович любил роскошь. Его каменный дворец на Васильевском

острове – дом петербургского губернатора – выделялся не только своими

размерами, но и пышно обставленными покоями. Он как бы являлся одновременно и

дворцом Петра. Там проходили торжества по случаю бракосочетания царицы Анны

Иоанновны, женитьба "князя-папы" Никиты Зотова, свадьба карликов, пиры по

случаю побед и спуска или закладки новых кораблей. Этот дом называли также

"посольским" – государь принимал здесь иностранных послов. У светлейшего

князя была лучшая в столице кухня, роскошный выезд, свой оркестр и огромный

штат иностранных слуг. Сам он всегда был богато и модно одет – от башмаков до

парика.

Самой пагубной страстью Меншикова была его неудержимая тяга к стяжательству.

Он брал взятки и даже воровал. Датский посол Юст Юль однажды заметил, что

Меншиков "во всем, что относится до почестей и до наживы, является

ненасытнейшим из существ, когда-либо рожденных женщиной". С такой оценкой

соглашался и Петр. Во время одного из ходатайств Екатерины простить Данилычу

его очередное злоупотребление своим положением царь сказал: "Меншиков в

беззаконии зачат, во грехах родила мать его и в плутовстве скончает живот

свой, и если он не исправится, то быть ему без головы".

Александр Данилович не исправился. В начале карьеры он еще больше боялся

запятнать перед государем свою честь. Потом освободился от этой

щепетильности. В 1710 г. по приказу Петра специальная канцелярия под

председательством Василия Владимировича Долгорукого начала расследование по

делу о незаконных махинациях Меншикова и других высокопоставленных чинов –

они заключали подряды на поставку провианта по завышенным ценам и наживались

на этом. На Меншикова был сделан начет в 144788 руб. – такую сумму он должен

был вернуть казне. Следствие о подрядных комбинациях еще не закончилось, как

светлейшего обвинили в новом незаконном расходовании государственных сумм –

он должен был отчитаться за 1018237 руб. С этим Меншиков не соглашался,

предъявлял к канцелярии свои контрпретензии. В начале 1718 г. В.В. Долгорукий

попал в опалу. Следствие продолжалось при новом председателе канцелярии. К

этому времени долг Александра Даниловича составил 162177 руб. плюс еще 285107

руб. нового начета. В мае 1718 г. поступил новый донос на Меншикова – в

хищении еще 100000. руб. Встал вопрос о предании его военному суду. Но фавор

был сильнее закона – светлейшему помогала Екатерина, ему многое прощал и

Петр.

Самым неприятным для Меншикова было так называемое Почепское дело. Обвинялся

он в захвате чужих земель и закрепощении украинских казаков. В 1708 г. город

Почеп с округой был пожалован Данилычу за его воинскую доблесть под Полтавой.

После этого новый хозяин с каждым годом округлял это владение, захватывая

чужие земли и закрепощая на них казаков. С 1717 г. на него посыпались жалобы,

дело пошло в Сенат. Для выяснения обстоятельств на месте Сенат дважды

направлял своих межевиков, но последние защищали царского друга. В декабре

1720 г. на стороне казаков выступил сам гетман Скоропадский – он подал

челобитную царю.

Пошли слухи о скором падении всесильного фаворита. Многие стали

отворачиваться от него. На именины его жены демонстративно не явились почти

все вельможи. Но и на этот раз Меншиков устоял, вернув казакам захваченные

земли и оборочные деньги. Посланник Пруссии Мардефельд писал своему королю в

феврале 1723 г.: "Князь Меншиков, который от страха и в ожидании исхода дела

совсем осунулся и даже заболел, сумел опять скинуть петлю с шеи. Говорят, что

он получил полное помилование впредь, пока сатана его снова не искусит".

Почему Петр так много прощал Меншикову? На это было несколько причин.

Государь, прежде всего, ценил в этом человеке его выдающиеся способности, да

и заслуг у фаворита было немало. Не только преданный и талантливый слуга, но

и идейный союзник, убежденный сподвижник, Меншиков нужен был царю, и он

прощал своему любимцу многие вины.

После царя Меншиков был самым богатым человеком России в первой четверти XVIII

в. К.В. Сивков приводит об этом интересные сведения. Он писал, что поземельный

доход Меншикова равнялся 1300000 руб. в год. После оплаты у него конфисковано:

крестьянских душ – 90000; городов – 6; наличных денег – 4000000 руб.; в

заграничных банках – 9000000 руб.; драгоценностей – на 1000000 руб.; золотой

посуды – 105 пудов; большое количество серебряной посуды

[5].

В опале и ссылке закончил свою жизнь этот незаурядный человек, самородок,

коими всегда была богата Русская земля.

Шереметев Борис Петрович (1652-1719)[6]

Первый граф и первый в России фельдмаршал. Его проставленный род имел общих

предков с династией Романовых со времен Дмитрия Донского в лице московских

бояр Андрея Кобылы и сына его Федора Кошки.

У царя Алексея Михайловича в 1669 г. он был комнатным стольником; в 1686 г.

принимал участие в заключении "вечного мира" с Польшей; с 1688 г. – на

военной службе; командовал русскими войсками в Белгороде и Севске; удачно

завоевал турецкие города в устье Днестра.

Борис Петрович не участвовал в тревожных московских событиях 1689 г. Трудно

сказать, кого он поддерживал бы в те дни: Софью или Петра? Известно только,

что он не ладил с фаворитом Софьи князем В.В. Голицыным.

Через три месяца после убытия Великого русского посольства в страны Запада

Шереметев тоже отправился за границу. Он посетил Польшу и Австрию, побывал в

Неаполе, Риме и Венеции. На Мальте был удостоен мальтийского креста и звания

"Кавалер мальтийского ордена". В Москву он вернулся в феврале 1699 г. Нельзя

сказать, чтобы эта поездка за рубеж приобщила его к западной культуре, хотя

среди московских бояр он одним из первых обрядился в европейский костюм и

сбрил бороду.

Следует заметить, что Борис Петрович по своему мироощущению и привычкам был

человекам XVII столетия, заброшенным судьбой в бурное петровское время. Он не

мог органически слиться с настоящим. Поэтому его отношения с Петром никогда

не были дружескими, скорее всего они носили официальный характер. Шереметев-

аристократ чувствовал себя чужим в компании царя, среди его приятелей –

Меншикова, Лефорта, Ромодановского и др. К тому же он не умел, да и не хотел

пить.

Шереметев был, безусловно, талантливым полководцем. Именно он первым начал

побеждать хорошо обученных шведов. Русские войска под его командованием

громили шведов при Эрестфере, Гуммельсгофе, в Лифляндии и Ингрии; они брали

города Нотебург, Ниеншанц, Копорье, Ямбург, Везенберг и Дерпт. В Полтавской

битве фельдмаршал начальствовал над центром войск. Потом он воевал в

Померании и Мекленбурге. Петр высоко ценил полководческий талант первого

фельдмаршала и глубоко уважал его. Правда, порой Борис Петрович бывал излишне

осторожен и медлителен, на что государь не раз указывал ему. В частности, в

Прутском походе армия Шереметева не успела выйти к Дунаю и опередить турок, в

результате чего русские войска попали в окружение.

Первый русский граф не воровал, но имел слабость попрошайничать и жаловаться

на свою бедность, хотя владел 19 вотчинами с населением 18301 мужская душа и

получал самое высокое жалование в стране – 7 тыс. руб. в год. Был он суровым

помещиком-крепостником, проявлявшем большие заботы о своих лошадях, чем о

своих крепостных. Недаром Петр посылал его на подавление мятежа в Астрахани.

За расправу над восставшими Шереметев получил в награду 2400 дворов.

После Прутского похода, когда ему исполнилось 60 лет, овдовевший Шереметев

решил уйти в монастырь, в Киево-Печерскую лавру. Но Петр женил его второй

раз, на Анне Петровне, дочери Петра Петровича Салтыкова. Эта красавица с 17

лет была замужем за Львом Кирилловичем Нарышкиным, дядей Петра, и овдовела в

1705 г. От нее Шереметев имел пятерых детей. Их первый сын, Петр Борисович,

женился потом на единственной дочери князя А.М. Черкасского и стал сказочно

богат (по данным 1765 г., он имел 73500 крестьян мужского пола). Внук

фельдмаршала, Борис Петрович, современник Екатерины II, - барин-меценат,

основатель известной усадьбы Кусково.

Шереметев завещал похоронить себя в Киево-Печерской лавре, рядом со своим

сыном от первой жены, Михаилом, умершим в Киеве при возвращении из Турции.

Петр, однако, приказал прах первого фельдмаршала и графа России предать земле

в Петербурге, в Александро-Невской лавре.

Толстой Петр Андреевич (1645-1729)[7]

Далекий предок писателя Льва Николаевича Толстого, сын думного дворянина; в

1671 г. получил чин стольника при дворе царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной.

Во время стрелецкого мятежа в 1682 г. открыто выступал на стороне Софьи. За

услуги, оказанные правительницы, был пожалован в комнатные стольники к царю

Ивану Алексеевичу. Падение царевны Софьи вынудило Толстого круто изменить

свою ориентацию – он решительно перешел на сторону Петра.

В 1694 г. служил воеводой в далеком Великом Устюге. Петр остановился там по

дороге в Архангельск. Принимал участие и отличился во втором Азовском походе

1696 г. Однако Петр продолжал недоверчиво относится к бывшему стороннику

Софьи.

В 1697 г. в возрасте 52 лет испросил у царя разрешение отправиться волонтером

в Италию. Там он изучил военно-морское дело, много путешествовал, в

совершенстве овладел итальянским языком и довольно свободно чувствовал себя в

чужой стране. В Москву вернулся в январе 1699 г. Петр высоко ценил

незаурядный ум Толстого. Это и спасло ему жизнь. Однажды во время пьяной

пирушки государь стащил с головы Толстого парик, похлопал его по затылку и

сказал: "Голова, голова, кабы ты не была так умна, я давно бы отрубить тебя

велел".

Учитывая способности Толстого, зная его выдержку и изворотливость, Петр в

1702 г. удостоил его очень важным поручением – впервые в истории назначил

постоянным послом Росси в столице Османской империи. Турция, резко

отличавшаяся восточными нравами, обычаями, религией и политическим строем, не

испытывала дружелюбия к своему соседу. Ее отношения с Россией были отмечены

скрытой враждой, недоверием и боязней оказаться в крупном проигрыше. Поэтому

миссия Толстого в Стамбуле была не только важной, но и чрезвычайно трудной и

опасной. Достаточно сказать, что Петр Андреевич, будучи в ранге полномочного

посла, дважды сидел под арестом в подвале Семибашенного замка. Он выдержал

все и безупречно выполнил все указания Петра. При его содействии Россия после

поражения на берегах Прута с минимальными потерями добилась мирного

соглашения со своим южным соседом, а ее первый посол в 1714 г. благополучно

вернулся на родину.

В 1715-1716 гг. Толстой выполнял разные дипломатические поручения, был

участником переговоров в Париже и Амстердаме. Летом 1717 г. царь посылает его

в Вену и Неаполь с особенно "деликатным" заданием. Он должен был склонить

царевича Алексея, сбежавшего под покровительство австрийского цесаря,

добровольно возвратиться в Россию. После успешного выполнения данного

поручения Петр Андреевич становился одним из самых близких доверенных лиц

государя. 15 декабря 1717 г. его назначают президентом Коммерц-коллегии,

несколько позже – сенатором. Он принимает активное участие в расследовании

дела царевича Алексея и потом берет на себя руководство Тайной розыскных дел

канцелярией. В мае 1718 г. за верную службу государю ему жалуются награды:

двор Авраама Лопухина, что на Васильевском острове, с палатным и прочим

строением и со всякими припасами; загородное дворовое место, конфискованное у

одного из Нарышкиных; чин действительного тайного советника; 1318

крестьянских дворов.

В 1721 г. Толстого освободили от должности президента Коммерц-коллегии, но

продолжалась его работа в Тайной канцелярии. Он участвовал в Каспийском

походе Петра, во время которого возглавлял посольскую канцелярию царя и

развлекал в обозе Екатерину, что сблизило его с будущей императрицей. При

коронации Екатерины он являлся главным распорядителем всех торжеств, после

чего был возведен в графское достоинство. Блистательная карьера его круто

оборвалась после смерти Петра, в 1727 г.

Ромодановский Федор Юрьевич (1640-1717)[8]

Начал службу ближним стольником. Потом был назначен начальником над

"потешным" и регулярным войском. После Кожуховского похода его стали называть

генералиссимусом и отдавать ему воинские почести. Во время своего

заграничного путешествия Петра на него возложил управление государством,

присвоив ему титул "Его Величество князь-кесарь".

Вместе с Петром Ромодановский вел расследование стрелецкого мятежа и, будучи

начальником Преображенского приказа, творил расправу над мятежниками. Он

управлял также Сибирским и Аптекарским приказами, наблюдал за литьем пушек и

мортир, изготовлением снарядов. В домашнем быту отличался строгим нравом и

придерживался старорусских обычаев. Был любимцем Петра и обладал редким среди

его сподвижников качеством – честностью и непричастностью к казнокрадству.

Один из близких к Петру деятелей, известный дипломат князь Борис Иванович

Куракин (1671-1727), дал Ромодановскому такую нелицеприятную характеристику:

"Сей князь был характеру партикулярного; собою видом, как монстра; нравом

злой тиран; превеликий нежелатель добра никому; пьян во все дни, но его

величеству верной так был, что никто другой".

Головкин Гавриил Иванович (1660-1734)[9]

Граф, первый государственный канцлер России. Приходился родственником царице

Наталье Кирилловне. С 1677 г. состоял сначала стольником, а потом верховным

постельничим царевича Петра. Во время правления Софьи оказывал особую

приверженность Петру и с тех пор пользовался его постоянным доверием.

Находился в близком окружении государя при его первом заграничном

путешествии, вместе с ним работал на верфях в Саар даме.

С 1706 г. возглавлял Посольский приказ. В 1709 г. после Полтавской победы был

назначен государственным канцлером. При учреждении коллегии (1717) стал

президентом коллегии Иностранных дел. Принимал самое активное участие в

сношениях России с иностранными державами. Сопровождал Петра в его

путешествиях и походах, в том числе в Прутском походе.

Был очень богатым и чрезвычайно скупым, владел целым Каменным островом в

Петербурге, многими домами и поместьями. Иск устный царедворец, Головкин

сумел сохранить свое могущество при четырех царствованиях – при Петре I,

Екатерине I, Петре II и при Анне Иоанновне.

Апраксин Федор Матвеевич (1661-1728)[10]

Генерал-адмирал русского флота. В 1681 г. был пожалован в стольники к царю

Федору Алексеевичу. После смерти последнего в том же звании поступил к царю

Петру. Принимал участие во всех играх и занятиях с "потешными" войсками

молодого Петра. В 1692 г. был назначен воеводою в Архангельск. Оставаясь

воеводою Архангельска, в 1695 г. получил чин поручика Семеновского полка. В

1696 г. по взятии Азова награжден чином полковника. Перед отъездом в

заграничное путешествие Петр в 1697 г. поручил Апраксину главный надзор за

судостроением в Воронеже, а после своего возвращения назначил его 18 февраля

1700 г. главным начальником Адмиралтейского приказа и губернатором Азова. В

период с 1700 по 1706 г. Федор Матвеевич доставил в Азов много новых судов,

перестроил Азов, построил Таганрог с гаванью и крепостью Троицкой в устье

Миуса, построил Павловскую крепость, оборудовал воронежскую верфь доками и

шлюзами, заложил новые верфи в Таврове и в Новопавловске. В 1708 г. защитил

Петербург, разгромив подошедшие войска шведского генерала Любекера (в память

об этом событии по приказу Петра была выбита специальная медаль). В 1709 г.

был произведен в действительный тайные советники и пожалован графским

достоинством.

Во время военных действий против шведов (1710-1713) взял Выборг,

Гельсингфорс, Борго и одержал победу над неприятелем при реке Пелкине.

Участвовал в знаменитом разгроме шведской эскадры у мыса Гангут (1714).

Был назначен президентом Адмиралтейств-коллегии с званиями генерал-адмирала и

сенатора 15 декабря 1717 г., а мае 1719 г. – эстляндским генерал-

губернатором. Сопровождал царя в Каспийском походе, где едва не погиб от руки

пленного лезгина.

Вскоре после смерти Петра 21 мая 1725 г. в качестве посаженного отца

августейшей невесты присутствовал при бракосочетании царевны Анны Петровны с

герцогом Фридрихом Карлом Гольштейн-Готторпским. По отзывам современников,

отличался гостеприимством, пользовался всеобщим уважением и не имел

завистников, хотя и был близок к государю.

Шафиров Петр Павлович (1670-1739)[11]

Сын крещеного еврея, дослужившейся до вице-канцлера и получивший звание

барона. Отец его работал переводчиком в Посольском приказе. Петр Шафиров,

зная немецкий, французский и польский языки, начал службу в 1691 г. в том же

приказе, а до этого торговал в Москве в лавке купца Евреинова.

В 1704 г. получил титул тайного секретаря. Позже Головкин переименовал его в

вице-канцлера. Принимал участие в заключении договора с польским королем

Августом II. Особенно проявил свои выдающиеся дипломатические способности во

время переговоров с турками, когда русская армия была окружена на берегах

Прута (1711). Мирный договор с Турцией был подписан с минимальными потерями

для России, а Шафиров до 1714 г. оставался в Стамбуле в качестве заложника.

По возвращении на родину заключил договоры: в 1715 г. с Данией – о взаимном

содействии против шведов; в 1716 г. – относительно бракосочетания царевны

Екатерины Иоанновны с мекленбург-шверинским герцогом Карлом; в 1717 г. с

Пруссией и Францией – о сохранении мира в Европе.

При учреждении коллегий в 1717 г. был назначен вице-президентом коллегии

Иностранных дел.

Владея талантом публициста, Шафиров в 1716 г. по поручению Петра написал

известное "Рассуждение о причинах войны"; оно было опубликовано дважды – в

1716 и 1723 гг. Он был так же автором "Дедикации или приношения царевичу

Петру Петровичу о премудрых, храбрых и великодушных делах его величества

государя Петра I".

Карьера Петра Петровича неожиданно оборвалась в 1723 г. после скандала в

Сенате, где он оскорбил Меншикова, Головкина, и обер-прокурора Скорнякова-

Писарева. По приказу Петра его судила специально созданная комиссия. Приговор

был очень строгим – казнить. Морозным утром 15 марта москвичи собрались

посмотреть на казнь борона и сенатора. Осужденного привезли в простых санях,

зачитали приговор суда, но, когда Шафиров, перекрестясь, положил голову на

плаху палач вонзил свой топор в плаху – пришел царский указ о замене смертной

казни ссылкой в Новгород. После смерти Петра Екатерина I вернула Шафирова из

ссылки, ему отдали все, что было у него отнято. Потом он продолжал

дипломатическую службу при Петре II и Анне Ивановне до последних своих дней.

Посошков Иван Тихонович (1652-1726)[12]

Крестьянин из села Покровского, расположенного недалеко от Москвы. По своему

социальному положения он далек от царя и его "птенцов", но тоже был одни из

выдающихся современников Петра I. Никаких училищ Иван Тихонович не кончал,

однако, будучи некоторое время раскольником и благодаря своему незаурядному

уму, большой начитанности, стал первым "экономистом" в истории России.

Горячий патриот, он ясно видел недостатки современного ему общества. Смело

обличал их в своих сочинениях, искал пути их устранения и исправления. Россия

должна идти вперед, писал он, и только в наиболее полном развитии

производительных сил заключается ее спасение. Желая способствовать изысканию

средств для лучшего "переустройства Русского государства", талантливый

самоучка в ряде своих "доношений" на имя царя и других влиятельных духовных и

гражданских лиц предлагал ряд реформ и проектов, которым не суждено было

осуществиться при его жизни.

Посошков написал три дошедших до наших дней сочинения: "Завещание отеческое"

– произведение, воссоздающие идеалы того времени; "Зерцало суемудрия

раскольнича", рассказывающее об истории и причинах раскола в русской

православной церкви, и самое важное и интересное – "Книгу о скудности и

богатстве, сие - есть изъявление, от чего приключается напрасная скудость, от

чего гобзовитое богатство умножается".

Являясь сторонником преобразований Петра, Посошков в своей последней книге

выступал за развитие промышленности и торговли и предлагал усилить разработку

полезных ископаемых страны. Подчеркивая значение "праведных" законов

(вещественное богатство), он в основу всего ставил производство материальных

благ – "от чего умножиться может изобильное богатство". Главную причину

"скудости" страны Иван Тихонович видел в отсталости сельского хозяйства, а эту

отсталость объяснял, прежде всего, жестокой эксплуатацией закрепощенного

крестьянства. Не выступая против основ крепостничества, он доказывал насущную

необходимость регламентировать повинности крестьян, и в частности писал: "А и

сие не вельми право зрится, еже помещики на крестьян своих налогают бремена,

неудобно носимая, ибо есть такие бесчеловечные дворяне, что в работную пору не

дают крестьянам своим единого дня, еже бы ему на себя что сработать."

[13].

Умер Посошков 1 февраля 1726 г. в Петропавловской крепости. Причина его

ареста и заточения точно не установлена, но по-видимому она была обусловлена

его слишком смелой "Книгой о скудности и богатстве".

Все сподвижники Петра были неординарными, умными и талантливыми людьми.

Благодаря их продуманным действиям Россия сумела одержать ряд, как военных,

так и политических побед, открыть "окно в Европу" и поставить Россию в один

ряд с влиятельнейшими империями и странами Европы.

Макаров Алексей Васильевич

Жизнь Макарова, внешне не броская, без ярких всплесков. Алексей Васильевич не

купался в лучах славы, не давал он и сражений, не вёл успешных переговоров,

не сооружал кораблей и не командовал ими. Ма­каров вносил вклад и в победы

русского оружия, и в успешные действия русской дипломатии, и в строительство

регулярной армии и флота, и в новшества культурной жизни страны. Короче, он

участвовал во всех пре­образовательных начинаниях царя. К этому его обязывала

занимаемая должность: он являлся кабинет-секретарём Петра. Макаров следовал

за Петром повсюду. Образно говоря, он был тенью царя, его памятью, гла­зами и

ушами. Как и Пётр, Алексей Васильевич работал, не зная устами, с полной

отдачей сил. Царю, бесспорно, импонировали спокойствие, уравновешенность,

благоразумие и пунктуальность кабинет секретаря. Макаров принадлежал к числу

сподвижников Петра, которые, подобно Меньшикову, Девиеру, Курбатову и многим

другим, не могли похвастать­ся своим родословием. Круг обязанностей Кабинета

был достаточно ши­рок. Они включали в себя переписку с русскими послами и

агентами за границей, с губернаторами, коллегиями, Синодом и Сенатом; заботы

о найме иностранных специалистов и отправке русских людей за границу;

руководство строительством царских дворцов, устройством парков. Ка­бинет

ведал содержанием придворного штата, расходами на Кунсткаме­ру, выдачу

вознаграждений за монстров. Важной прираготивой Кабинета являлся прием

челобитных на царское имя. В кабинете отложились множество документов

военного содержания. Наконец, в последние годы жизни царя немало сил Кабинета

поглощало написание "Гистории Свей­ской войны".

Карьера Макарова не взмывалась по вертикали, как, например, у Меньшикова.

Напротив, восхождение к власти у него протекало медлен­но, не осложняясь,

впрочем, ни падениями, ни крутыми подъёмами. И всё же две вехи на его долгом

пути можно отметить. Первый раз это слу­чилось в 1711 году, во время

Прутского похода, и затем повторилось в 1716-1717 годах, когда они совершали

путешествие за границей. Меся­цы, проведённые вместе, сблизили царя с

Макаровым. Пётр в полной мере оценил многие достоинства своего кабинет-

секретаря: трезвую го­лову и ясный взгляд, способность трудиться, не покладая

рук, быть слу­гой верным и надёжным.

Чем обширнее становились обязанности Кабинета, и чем больше по­ступало

донесений, реляций, ведомостей, челобитных и прочих доку­ментов, тем весомее

становилась роль Алексея Васильевича. Царю ес­тественно было не под силу

самому разобраться в массе входящей кор­респонденции. Предварительный ее

просмотр и систематизацию, а также определение важности существа дела

производил кабинет-секретарь; он же докладывал о ней Петру, он же отвечал сам

или готовил проекты от­ветов, подписываемых затем царем. В промежутке между

этими забота­ми Макаров выслушивал повеления Петра, управлялся с финансовыми

делами Кабинета и даже выкраивал время для управления собственны­ми

вотчинами.

Трудно себе представить, когда он успевал все это делать. Сил у Ма­карова

должно было быть чуть больше, чем у простого смертного. Это "чуть больше" и

превращало Макарова в помощника, крайне необходимого царю. Правда, Алексей

Васильевич имел сотрудников, но не зависимо от них он тянул такой воз и с

такой щедростью растрачивал энергию, что это возводило его в ранг незаурядных

людей.

Многие челобитчики научились обходить петровские указы, каравшие за подачу

царю прошений: они обращались с просьбами не к царю, а к Макарову, что бы тот

исхлопотал у монарха положительное решение во­проса. Почти все просили

кабинет-секретаря донести свою просьбу до царя ” во благополучное время”. И

Макаров терпеливо его выжидал, тем самым, предотвращая вспышку царского гнева

по поводу предоставляе­мых ему донесений, содержащих плохие вести для него.

Стоит упомянуть о деле Курбатова, обвинявшегося в казнокрадстве. Роль

Макарова в этом деле была крайне сложной и требовала от него не только

ловко­сти, но и отваги. Ему приходилось лавировать между противоборствую­щими

силами – Меньшиковым и Курбатовым, с каждым из которых он на­ходился в

приятельских отношениях. Кроме того, Макарову надлежало считаться и с самим

царём, внимательно следившим за ходом следствия и считавшим Курбатова

казнокрадом. Во время следствия Алексей Ва­сильевич делал всё возможное,

чтобы облегчить судьбу приятеля. Но старания кабинет-секретаря оказались

тщетными, и веру царя в винов­ность Курбатова он не поколебал. Также были

наиболее известные дела Ершова и Кикина, в которых Макаров выступил в роли

заступника обви­няемого. В общем целом служба Макарова на посту кабинет-

секретаря была весьма необходимой и полезной для Петра.

Звёздный час Макарова, как и Меньшикова, наступил в годы непро­должительного

царствования Екатерины I. Алексей Васильевич был вто­рым после Меньшикова

человеком, к предложениям которого императ­рица прислушивалась и выражала

готовность согласиться с ними. При Екатерине Кабинет, а вместе с ним и

кабинет-секретарь достигли наи­высшего авторитета и влияния. Но со смертью

Екатерины судьба Каби­нета, как и его секретаря, была предрешена. Неделю

спустя после похо­рон императрицы, 23 мая 1727 года, Верховный тайный совет

принял два указа, которыми положил конец существованию Кабинета и назначал

Макарова президентом Камер-коллегии. Таким образом, Алексей Ва­сильевич был

удалён от двора. Портрет Макарова будет выглядеть ущербным, если не оставить

его хозяйственную деятельность. Алексей Васильевич принадлежал к типу

помещиков, представленных такой ко­лоритной фигурой, как Меньшиков. Конечно,

земельные богатства Ма­карова не шли ни в какое сравнение с владениями

Шереметьева и осо­бенно Меньшикова. Тем немение Макарова можно отнести к

помещи­кам выше среднего достатка. С Меньшиковым Макарова сближает не только

практичность, но и происхождение вотчинного хозяйства. Оба они начинали с

нуля, не имея ни земли, ни крестьян. Превращение сына во­логодского посадного

человека в помещика - плод собственных усилий и предприимчивости Макарова. В

нем чиновник, знавший себе цену на бюрократическом поприще, бок о бок

уживался с расчетливым дельцом, умевшим округлять свои богатства. К концу

жизни Макаров стал довольно крупным помещиком. Он владел не менее чем

полутора тысячами крепостных крестьян. Девиз хозяйственной деятельности

Мака­ров сформулировал сам: "а . люди ж всякого себе добра ищут, что нам

можно делать". Слово у него не расходилось с делом. Кабинет-секре­тарь,

действительно, всю жизнь был озабочен поисками для себя "доб­ра", то есть

повышения доходности вотчин.

Безусловно, Алексей Васильевич брал взятки, иначе он не был бы сы­ном своего

века. Но брал он, видимо, в таких размерах, что этого рода поступки,

считавшиеся в те времена обычными, не привлекали внимания трёх следственных

комиссий и изветчиков, сочинявших доносы.

В самом начале царствования Анны Иоановны карьера Макарова круто оборвалась.

Он оказался не у дел. Имя Макарова было предано забвению. С 1731 года Алексей

Васильевич находился под следствием, причём следствия накатывались одно ан

другое, подобно волнам, обру­шивая на его голову непрерывные испытания. Они

тянулись на протяже­нии томительного долгого десятилетия. В эти годы он стал

жертвой "ос­термановщины" и предстаёт как трагическая личность. Макаров

принад­лежал к числу первых русских людей поднявших голову против немецко­го

засилья.

Внимательно присмотревшись к деятельности Алексея Васильевича, можно без

труда обнаружить в ней скрытое от поверхностного взгляда огромное внутреннее

напряжение, которое он с достоинством выдержал. Он послужил России хорошую,

добросовестную службу. Вряд ли Пётр мог бы найти другого столь

уравновешенного, благоразумного и испол­нительного кабинет-секретаря.

Татищев Василий Никитич(1686-1750)

Известный русский историк, родился 16 апреля 1686 года в поместье отца его,

Никиты Алексеевича Татищева, в Псковском уезде; учился в московской

артиллерийской и инженерной школе под руководством Брюса, участвовал во

взятии Нарвы (1705), в Полтавской битве и в прусской кампании; в 1713 - 14

годах был за границей, в Берлине, Бреславле и Дрездене, для

усовершенствования в науках. В 1717 году Татищев снова был за границей, в

Данциге, куда Петр I его послал хлопотать о включении в контрибуцию

старинного образа, о котором шла молва, будто он писан св. Мефодием; но

магистрат города не уступил образа, а Татищев доказал Петру неверность

предания. Из обеих своих поездок за границу он вывез очень много книг.

По возвращении состоял при Брюсе, президенте берг- и мануфактур-коллегии, и

ездил с ним на Аландский конгресс. Представление, сделанное Брюсом Петру

Великому о необходимости подробной географии России, дало толчок к

составлению "Русской Истории". Татищев, на которого Брюс в 1719 году указал

Петру, как исполнителя подобной работы, посланный на Урал, сразу не мог

представить царю план работы, но Петр не забыл об этом деле и в 1724 году

напомнил нем. Принявшись за дело, Василий Никитич почувствовал необходимость

в исторических сведениях и потому, отодвинув географию на второй план,

принялся собирать материалы для истории. Ко времени начала этих работ

относится другой, тесно связанный с ним план: в 1719 году он подал царю

представление, в котором указывал на необходимость размежевания в России. В

его мысли оба плана связывались; в письме к Черкасову в 1725 году он

говорит, что был определен "к землемерию всего государства и сочинению

обстоятельной географии с ландкартами".

В 1720 году новое поручение оторвало Татищва от его историко-географических

работ. Он был послан "в Сибирской губернии на Кунгуре и в прочих местах, где

обыщутся удобные места, построить заводы и из руд серебро и медь плавить".

Ему приходилось действовать в стране мало известной, некультурной, издавна

служившей ареной для всяких злоупотреблений. Объехав вверенный ему край, он

поселился не в Кунгуре, а в Уктусском заводе, где и основал управление,

названное в начале горной канцелярией, а потом сибирским высшим горным

начальством. Во время первого пребывания на уральских заводах он успел

сделать весьма многое: перенес Уктусский завод на р. Исеть и там положил

начало нынешнего Екатеринбурга; добился дозволения пропускать купцов на

ирбитскую ярмарку и через Верхотурье, а также заведения почты между Вяткой и

Кунгуром; при заводах открыл две первоначальные школы, две - для обучения

горному делу; выхлопотал учреждение особого судьи для заводов; составил

инструкцию для оберегания лесов и т. п.

Меры Татищева вызвали неудовольствие Демидова, видевшего подрыв своей

деятельности в учреждении казенных заводов. Для расследования споров на Урал

послан был Геник, нашедший, что Татищев во всем поступал справедливо, Василии

Никитич был оправдан. В начале 1724 года представлялся Петру, был произведен

в советники берг-коллегии и назначен в сибирский берг-амт. Вскоре его

послали в Швецию для надобностей горного дела и для исполнения

дипломатических поручений. В Швеции он пробыл с декабря 1724 года по апрель

1726 года, осмотрел заводы и рудники, собрал много чертежей и планов, нанял

гранильного мастера, пустившего в ход гранильное дело в Екатеринбурге, собрал

сведения о торговле Стокгольмского порта и о шведской монетной системе,

познакомился со многими местными учеными и т. д. Возвратясь из поездки в

Швецию и Данию, несколько времени занимался составлением отчета и, хотя еще

не отчисленный от берг-амта, не был, однако, послан в Сибирь.

В 1727 году назначен был членом монетной конторы, которой тогда подчинены

были монетные дворы; на этой должности его застали события 1730 года. По

поводу их Татищевым составлена была записка, которую подписали 300 человек из

шляхетства. Он доказывал, что России, как стране обширной, более всего

соответствует монархическое управление, но что все-таки "для помощи"

императрице следовало бы учредить при ней Сенат из 21 члена и собрание из 100

членов, а на высшие места избирать баллотировкой; здесь же предлагались

разные меры для облегчения положения разных классов населения. Вследствие

нежелания гвардии согласиться на перемены в государственном строе, весь этот

проект остался в стороне, но новое правительство, видя в Татищеве врага

верховников, отнеслось к нему благосклонно: он был обер-церемониймейстером в

день коронации Анны Иоанновны. Став главным судьей монетной конторы, он начал

деятельно заботиться об улучшении русской монетной системы. В 1731 году у

него начались недоразумения с Бироном, приведшие к тому, что он был отдан под

суд по обвинению во взяточничестве. В 1734 году был освобожден от суда и

снова назначен на Урал, "для размножения заводов". Ему же поручено было

составление горного устава. Пока он оставался при заводах, своей

деятельностью приносил много пользы и заводам и краю: при нем число заводов

возросло до 40; постоянно открывались новые рудники, и Татищев считал

возможным устроить еще 36 заводов, которые открылись лишь через несколько

десятилетий. Между новыми рудниками самое важное место занимала указанная им

гора Благодать. Правом вмешательства в управление частных заводов он

пользовался весьма широко и тем не раз вызывал против себя нарекания и

жалобы. Вообще, он не был сторонником частных заводов, не столько из личной

корысти, сколько из сознания того, что государству нужны металлы, и что,

добывая их само, оно получает более выгоды, чем поручая это дело частным

людям. В 1737 году Бирон, желая отстранить Татищева от горного дела, назначил

его в оренбургскую экспедицию для окончательного усмирения Башкирии и

устройств управления башкир. Здесь ему удалось провести несколько гуманных

мер: например, он выхлопотал, чтобы доставление ясака было возложено не на

ясачников и целовальников, а на башкирских старшин.

В январе 1739 года приехал в Петербург, где устроена была целая комиссия для

рассмотрения жалоб на него. Его обвиняли в "нападках и взятках", не

исполнительности и т. п. Есть возможность допустить, что в этих нападках была

доля истины, но положение было бы лучше, если бы он ладил с Бироном. Комиссия

подвергла Татищева аресту в Петропавловской крепости и в сентябре 1740 года

приговорила его к лишению чинов. Приговор, однако, не был исполнен. В этот

тяжелый для него год он написал свое наставление сыну - известную "Духовную".

Падение Бирона вновь выдвинуло Василия Никитича: он был освобожден от

наказания и в 1741 году назначен в Царицын управлять Астраханской губернией,

главным образом для прекращения беспорядков среди калмыков. Отсутствие

необходимых военных сил и интриги калмыцких владетелей помешали добиться

чего-либо прочного.

Когда вступила на престол Елизавета Петровна, он надеялся освободиться от

калмыцкой комиссии, но это ему не удалось: он был оставлен на месте до 1745

года, когда его, из-за не согласий с наместником, отставили от должности.

Приехав в свою подмосковную деревню Болдино, уже не оставлял ее до смерти.

Здесь он заканчивал свою историю, которую в 1732 году привозил в Петербург,

но к которой не встретил сочувствия. Обширная переписка, веденная из

деревни, дошла до нас. Накануне смерти он поехал в церковь и велел туда

явиться мастеровым с лопатами. После литургии он пошел со священником на

кладбище и велел рыть себе могилу подле предков. Уезжая, он просил священника

на другой день приехать приобщить его. Дома он нашел курьера, который привез

указ, прощавший его, и орден Александра Невского. Он вернул орден, сказав,

что умирает. На другой день он приобщился, простился со всеми и умер (15 июля

1750 года). Главное сочинение Татищева могло появиться в свет только при

Екатерине II. Вся литературная деятельность, включая и труды по истории и

географии, преследовала публицистические задачи: польза общества была его

главной целью, он был сознательным утилитаристом. Мировоззрение его изложено

в его "Разговоре двух приятелей о пользе наук и училищ". Основной идеей этого

мировоззрения была модная в то время идея естественного права, естественной

морали, естественной религии, заимствованная у Пуфендорфа и Вальха. Высшая

цель или "истинное благополучие", по этому воззрению, заключается в полном

равновесии душевных сил, в "спокойствии души и совести", достигаемом путем

развития ума "полезной" наукой; к последней Татищев относил медицину,

экономию, законоучение и философию. К главному труду своей жизни он пришел

вследствие стечения целого ряда обстоятельств. Сознавая вред от недостатка

обстоятельной географии России и видя связь географии с историей, он находил

необходимым собрать и рассмотреть сначала все исторические сведения о России.

Так как иностранные руководства оказались полными ошибок, Татищев обратился к

первоисточникам, стал изучать летописи и другие материалы. Сначала он имел в

виду дать историческое сочинение, но затем, найдя, что на летописи, еще не

изданные, ссылаться неудобно, решил писать в чисто летописном порядке. В 1739

году свез в Петербург труд, над которым он проработал 20 лет, и передал его

в Академию Наук на хранение, продолжая работать над ним и впоследствии,

сглаживая язык и прибавляя новые источники. Не имея специальной подготовки,

он не мог дать безукоризненный научный труд, но в его исторических работах

ценны жизненное отношение к вопросам науки и соединенная с этим широта

кругозора. Татищев постоянно связывал настоящее с прошлым: объяснял смысл

московского законодательства обычаями судейской практики и воспоминаниями о

нравах XVII века; на основании личного знакомства с инородцами разбирался в

древней русской этнографии; из лексиконов живых языков объяснял древние

названия. Вследствие этой-то связи настоящего с прошлым нисколько не

отвлекался занятиями по службе от своей основной задачи; напротив, эти

занятия расширяли и углубляли его историческое понимание.

Добросовестность, раньше подвергавшаяся сомнениям из-за его так называемой

Иоакимовской летописи, в настоящее время стоит выше всяких сомнений. Он

никаких известий или источников не выдумывал, но иногда неудачно исправлял

собственные имена, переводил их на свой язык, подставлял свои толкования или

составлял известия, подобные летописным, из данных, которые ему казались

достоверными. Приводя летописные предания в своде, часто без указания на

источники, он дал, в конце концов, в сущности не историю, а новый летописный

свод, бессистемный и достаточной неуклюжий. Первые две части I тома "Истории"

были изданы впервые в 1768 - 69 годах в Москве, Г.Ф. Миллером, под заглавием

"История Российская с самых древнейших времен неусыпными трудами через 30 лет

собранная и описанная покойным тайным советником и астраханским губернатором

В. Н. Татищевым". II том издан в 1773 году, III том - в 1774 году, IV том - в

1784 году, а V том был найден М.П. Погодиным лишь в 1843 году и издан

обществом истории и древностей российских в 1848 году. Т. привел в порядок

материал до времени смерти Василия III; им же был заготовлен, но не

проредактирован окончательно материал до 1558 года; ряд рукописных материалов

имелся у него и для позднейших эпох, но не дальше 1613 года. Часть

подготовительных работ хранится в портфелях Миллера. Кроме истории и

упомянутого выше разговора, составил большое количество сочинений

публицистического характера: "Духовная", "Напоминание на присланное

расписание высоких и нижних государственных и земских правительств",

"Рассуждение о ревизии поголовной" и другие. "Духовная" (издана в 1775 г.)

дает подробные наставления, обнимающие всю жизнь и деятельность человека

(помещика). Она трактует о воспитании, о разных родах службы, об отношениях к

начальству и подчиненным, о семейной жизни, управлении имением и хозяйством и

т. п. В "Напоминании" излагаются его взгляды на государственное право, а в

"Рассуждении", написанном по поводу ревизии 1742 года, указываются меры к

умножению доходов государственных. Татищев - типичный "птенец гнезда

Петрова", с обширным умом, способностью переходить от одного предмета к

другому, искренно стремившийся к благу отечества, имевший свое определенное

миросозерцание и твердо и неуклонно проводивший его, если и не всегда в

жизни, то, во всяком случае, во всех своих научных трудах.

Брюс Роман Вилимович(1668-1720)

Первый обер-комендант Петербурга, родился в 1668 г.; образование получил

домашнее и по тому времени отличное, в 1683 г. был записан в царские

потешные, в 1695 г. получил чин капитана и роту Преображенского полка. В том

же и следующем годах участвовал в азовских походах и, вероятно (точных

сведений нет), сопутствовал Петру в его заграничном путешествии (1697 - 98).

В 1700 г. был назначен полковником одного из пехотных полков, с которым

участвовали при осаде Нарвы. В 1702 г. находился при осаде и взятии

Шлиссельбурга, в 1703 г. находился при взятии Ниеншанца и заложении

Петербурга, а 19 мая следующего года назначен в эту столицу обер-комендантом.

В последней должности он очень многое сделал и для устройства Петербурга,

пользуясь для этого частыми отлучками петербургского губернатора Александра

Даниловича Меншикова, и для ограждения его от вражеских нападений. Между

прочим он отразил троекратное нападение шведского генерала Майделя,

решившегося уничтожить строящийся город (1704 и 1705), за что был награжден

чином генерал-майора. Кроме того, Брюс выступал из Петербурга со своими

отрядами для осады соседних шведских городов. Такова его попытка в 1706 г.

овладеть г. Выборгом, окончившаяся за поздним временем (октябрь месяц),

неудачею. С 1708 г., когда из Москвы был командирован для охраны Петербурга

адмирал Федор Матвеевич Апраксин, Роман Вилимович является самым деятельным

его помощником. Осенью того же года он помогает Апраксину в уничтожении

экспедиции шведского генерала Любекера, посланного стокгольмским Сенатом для

обратного завоевания Ингерманландии и срытия Петербурга; а в 1710 г. (с марта

по июнь) - при осаде и взятии Выборга, за что награжден поместьями. Июль,

август и первую неделю сентября был занят покорением Кексгольма, который ему

удалось взять 8 сентября. Этим подвигом, доставившим Брюсу чин генерал-

лейтенанта, окончилось его военное поприще; следующие годы до своей смерти он

посвятил исключительно устройству г. Петербурга и занятиям, сопряженным со

званием обер-коменданта. Назначенный в 1719 году членом военной коллегии, он

недолго исполнял эту обязанность: в следующем году (1720) он скончался на 53

году от рождения. Погребен внутри Петропавловской крепости, подле собора,

против алтаря. Главнейший памятник трудов Р.В. Брюса в звании обер-

коменданта, уцелевший и до сих пор, каменная Петропавловская крепость,

построенная под его руководством вместо прежней земляной. Его же содействию

обязана своим основанием первая в Санкт-Петербурге евангелическая церковь

святой Анны. В. Р.

Заключение

Петр, поучая как-то своего сына, заявил, что управление страной складывается

из двух забот: "распорядка и обороны". Шереметьев, Меньшиков и Толстой

подвиза­лись в области "обороны", полем деятельности Макарова был

"распорядок". Яркие и не похожие индивидуальности, они дополняли друг друга,

создавая, выражаясь спортивным языком, единую команду. В конечном счете,

деятельность каждого из них, направляемая твердой рукой Петра, была подчинена

его воле.

Но вот Петра не стало. Наступила пора безвременья, когда государственная

те­лега в силу инерции продолжала двигаться в раз заданном направлении.

Страна, подобно путнику, израсходовав ресурсы во время продолжительного и

изнуритель­ного похода, как бы сделала привал, решила передохнуть, чтобы

собраться с но­выми силами и вооружиться новыми идеями.

При Петре его сподвижники блистали, после его смерти блеск потускнел, и

созда­ется впечатление, что вместо личностей выдающихся у трона стали

копошиться за­урядные люди, лишенные государственной мудрости. Они продолжали

дело Петра скорее всего в силу инерции, как отмечалось выше, чем вследствие

творческого восприятия полученного наследия и четких представлений, как им

распорядиться. Более того, современники стали свидетелями острого

соперничества за власть, на­чавшегося у еще неостывшего тела Петра и

продолжавшегося свыше полутора де­сятка лет.

Литература

1. Петр Великий. М.: Пушкинский фонд. Третья волна, 1993. (Серия:

Государственные деятели России глазами современников).

2. С.М. Соловьев. Чтения и рассказы по истории России. М.: Правда, 1989.

3. Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Русская история: популярный очерк. IX –

середина XVIII в. М.: Мысль, 1992.

4. Русский Биографический словарь. М.: Aspect press ltd., 1992-2000.

(репринтное воспроизведение издания 1896-1918 годов).

5. История России и ее ближайших соседей. М.: Аванта+, 1995. (Серия:

Энциклопедия для детей).

6. Россия XVIII в. глазами иностранцев. Л.: Лениздат, 1989. (Б-ка

"Страницы истории Отечества").

7. Советская Военная Энциклопедия. М.: Воениздат, 1976-1980.

[1] А.С. Пушкин. Собрание сочинений, том 4.

М.: Художественная литература, 1969. С. 301.

[2] Русский Биографический словарь, том

Лабзина-Ляшенко. М.: Aspect press ltd., 1996. С. 347.

[3] Советская Военная Энциклопедия, том 5. М.: Воениздат, 1978. С. 246

[4] Павленко Н.И. Александр Данилович Меншиков. М., 1951. С. 177.

[5] Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Русская

история: популярный очерк. IX –середина XVIII в. М.: Мысль, 1992. С. 670.

[6] Русский Биографический словарь, том

Шебанов-Шютц. М.: Aspect press ltd., 1999. С. 107.

[7] Советский энциклопедический словарь. М.: Сов. Энциклопедия, 1987. С. 1341.

[8] Русский Биографический словарь, том

Романова-Рясовский. М.: Aspect press ltd., 1999. С. 130.

[9] Советский энциклопедический словарь. М.: Сов. Энциклопедия, 1987. С. 318.

[10] Русский Биографический словарь, том

Алексинский-Бестужев-Рюмин. М.: Aspect press ltd., 1992. С. 256.

[11] Советский энциклопедический словарь. М.: Сов. Энциклопедия, 1987. С. 1511.

[12] Русский Биографический словарь, том

Плавильщиков-Примо. М.: Aspect press ltd., 1999. С. 604.

[13] Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Русская

история: популярный очерк. IX –середина XVIII в. М.: Мысль, 1992. С. 577.