Реферат: Золотая Орда, ее государственный строй и формы господства над Русью

Реферат: Золотая Орда, ее государственный строй и формы господства над Русью

ОДЕССКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ЮРИДИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ

РЕФЕРАТ

По курсу: «История Украины»

Золотая Орда,

Студент 1-го курса 3-й группы

Факультета Государственного Управления

Иванов Д.А.

Одесса 1998

Список используемой литературы:

1. «История Малой России» - Д.Н. Батыш-Каменский,

Киев, 1993, Издательство «Час»

2. «Золотая Орда: мифы и реальность» - В.Л. Егоров,

Москва, 1990, Издательство «Знание»

3. «Золотая Орда и её падение» - Б.Д. Греков, А.Ю. Якубовский,

Москва, 1950, Издательство Академии Наук СССР

Золотая Орда была одним из крупнейших государств средневековья, владения

которого находились в Европе и Азии. Ее военная мощь постоянно держала в

напря­жении всех соседей и очень долгое время никем не ос­паривалась. Монархи

даже отдаленных стран стреми­лись завязать с ней дружественные отношения и

всеми силами их поддерживать. Наиболее предприимчивые купцы преодолевали

огромные расстояния, чтобы по­пасть в ее столицу, которая по праву слыла

крупнейшей торговой базой между Востоком и Западом. По всему миру разносили

путешественники и торговые караваны, правдивые рассказы и невероятные легенды

о народах, населявших Золотую Орду, их своеобразных обычаях и кочевой жизни,

о богатстве и мощи правивших здесь ханов, бесчисленных стадах скота и

бескрайних степях, где можно было неделями не встретить ни одного че­ловека.

Правдивые и вымышленные рассказы об огромном государстве кочевников

продолжали свое существова­ние и после его исчезновения. И сегодня интерес к

нему не ослабел, и его история уже давно изучается во мно­гих странах. Но до

сих пор в оценке многих политиче­ских и бытовых сторон жизни и истории

Золотой Орды встречаются самые противоположные мнения. И к тому же до

настоящего времени существует в научных рабо­тах и учебной литературе, да и

просто в самом распро­страненном восприятии истории целый ряд заблуждений или

утвердившихся стереотипов, связанных с Золотой Ордой. Это относится к ее

территории и границам, на­званию государства, наличию городов, развитости

куль­туры, соотношению понятий «монголы» и «татары», не­которым моментам

политической истории и т. п. Большая часть широко распространившихся штампов

о Золотой Орде возникла еще в прошлом веке, и суще­ствование их связано

исключительно с пренебрежением к изучению этого во многом своеобразного

государства. Явная и резко отрицательная роль Золотой Орды в ис­тории Руси в

первую очередь бросается в глаза при оз­накомлении с любым источником,

раскрывающим их взаимоотношения. В результате в науке создалась такая

ситуации, когда по большей части изучалась не столько сама Золотая Орда, а ее

влияние на Русь и их взаимо­отношения. Причем даже и эта сторона нередко

огра­ничивалась набором самых общих суждений и декла­ративных заявлений,

всегда подкрепленных широко из­вестными цитатами из работ К. Маркса. Но

эмоцио­нально глубокие и политически точные мысли Маркса звучали бы еще

рельефнее, если бы они были дополнены многообразием конкретных исторических

фактов, собы­тий и цифр. Что же касается изучения собственно Золотой Орды, то

здесь господствовало суждение о ней как о государ­стве-угнетателе, не

заслуживающем внимания советских историков. Особую осторожность и

бдительность прояв­ляли редакторы при публикации сюжетов на золотоордынские

темы. Любой положительный факт по отноше­нию к государству монголов казался

немыслимым и подвергался сомнению. Нельзя сказать, что Золотая Орда стала

запретной темой в науке, но нежелательной она была явно. Отпечаток на это

наложила и полити­ческая конъюнктура, когда в 60-е годы Мао Цзедун приписал

все монгольские завоевания XIII в. китайско­му государству, распространив его

западные пределы до Дуная, хотя сам Китай был завоеван Чингисханом и его

сыновьями, и долгие годы находился под властью мон­голов. Но несмотря ни на

что, золотоордынская тематика была и осталась одной из традиционных в

российской дореволюционной, а затем и советской исторической на­уке. Без

знания истории и путей развития огромного, мощного, во многом необычного и в

полном смысле сло­ва кровожадного государства (лишь несколько лет его

существования были мирными!) нельзя понять многих сторон сложения и роста

средневековой Руси, нельзя полностью оценить течение событий европейской

поли­тики в XIII--XV вв.

ОБРАЗОВАНИЕ ЗОЛОТОЙ ОРДЫ

За тридцать лет до появления кочевнических орд под стенами русских городов, в

1206г. на берегу центрально-азиатской реки Онон собрался курилтай (съезд),

степ­ной аристократии. Как это часто бывает в истории, вопрос, который он

должен был решить, для всех давно был ясен самым категоричным н однозначным

образом. Да и кандидатура была всего лишь одна — Темуджин. Требовалось лишь

провести формальный юридический акт утверждения каана (верховного правителя)

нового монгольского государства. В длительной, жестокой, коварной и

изощренной борьбе Темуджин сумел объединить разрозненные и враждующие

монгольские кочевые племена в единое государство. И в глазах всей степи,

освободившейся от изматывающих кровавых межпле­менных и родовых стычек,

именно Темуджин был но праву достоин титула верховного правителя. Самые

знат­ные нойоны (князья) степи посадили его на белоснеж­ный войлок, подняли к

вечному синему небу и общим словом утвердили неслыханный до сих пор в степях

ти­тул - Чингисхан. Первый владыка единой Монголии создал дотоле не­виданную

десятитысячную личную охрану; все населе­ние поделил на десятки, сотни,

тысячи и тумены (десять тысяч), перемешав тем самым племена и роды и

назна­чив властителями над ними своих преданных слуг. Пре­кратились степные

междоусобия, грабежи торговых ка­раванов, угоны скота у соседей и продажа

соплеменни­ков в рабство. Все живущие за войлочными стенами юрт вздохнули

свободно и стали привычно вершить кругово­рот своей жизни от летнего

предгорного пастбища до зимней долины, укрытой от ветров. Но не прошло и пяти

лет со дня курилтая, объявив­шего Темуджина Чингисханом, как монгольские

матери проводили от порогов юрт своих сыновей, призывая веч­ное синее небо

сохранить им жизнь. Теперь монгольская кровь лилась во славу каана не у

родных берегов Онона н Керулена, а за много дней пути от них на юг и на

запад. До своей смерти в августе 1227 г. Чингисхан сумел заложить

территориальную основу новой огромной им­перии, которую составили не только

народы, жившие и непосредственном соседстве с Монголией, но и Китай, и

Средняя Азия, и степи к западу от Иртыша. Смерть новоявленного претендента на

обладание всем миром не изменила политики его наследников. Они всеми си­лами

стремились выполнить завещание основателя ди­настии - распространить свою

власть повсюду, куда доскачут копыта монгольских коней. В результате во

второй половине XIII в. огромные пространства от бе­рега Тихого океана до

Дуная оказались под властью Чингизидов. Естественно, что о политическом и

эконо­мическом единстве всех частей такого исполина не мог­ло быть и речи,

хотя какой-то период его старались поддерживать из основанной Чингисханом

столицы Мон­голии Каракорума. Но уже в 60-х годах XIII в. империя распалась

на отдельные части (улусы). Столица ее бы­ла перенесена из Каракорума в

Ханбалык (нынешний Пекин), а сама правящая династия на китайский манер стала

называться Юань. В степях севернее озера Балхаш и Аральского моря от Иртыша

до Яика (Урала) раскинулся улус старше­го сына Чингисхана Джучн. Его

наследники постоянно предпринимали попытки расширить владения отца, но

особого успеха они так и не добились, видимо из-за не­достатка сил. Положение

круто изменилось в 1235 г., когда на курилтае было решено оказать мощную

под­держку сыновьям Джучи Орда-Ичену и Бату в завое­вании Восточной Европы.

Их войска были усилены от­рядами еще нескольких монгольских принцев и лучшим

полководцем Чингисхана Субедеем, одержавшим победу над русско-половецкими

силами на реке Калке в 1223г. Возглавил весь поход второй сын Джучи Бату,

называвшийся в русских летописях Батыем. С осени 1236 г. эта огромная армия

опустошила и обескровила Волжскую Болгарию, Русь, половецкие ко­чевья,

Таврику, Польшу, Чехию, Венгрию и весной 1242 г. вышла к Адриатическому

побережью, что вы­звало панику при дворах римского папы и даже фран­цузского

короля. Однако здесь монголы неожиданно ос­тановились и начали медленно

отходить на восток. К концу 1242 г. все их войска расположились на зи­мовку в

причерноморских и прикаспийских степях, из­вестных у восточных летописцев под

названием Дешт-и-Кыпчак. Именно эта территория и стала ядром буду­щего

государства, известного нам под названием Золо­тая Орда. Отсчет его

политической истории можно начи­нать с самого начала 1243 г., когда

Ипатьевская лето­пись сообщила, что Бату «воротился есть изо Оугорь»

(Венгрии) и когда великий князь Ярослав первым из русских правителей прибыл в

ставку монгольского хана за ярлыком на княжение. В территориальном отношении

Золотая Орда обыч­но ассоциируется со степными просторами, сплошь

на­селенными кочевниками, а где-то посреди бесконечных степей находится

столица государства - город Сарай. Такое представление справедливо лишь

отчасти и для определенного времени. Если оценивать общую площадь, то Золотая

Орда, несомненно, была крупнейшим государ­ством средневековья. Арабские и

персидские историки XIV—XV вв. суммарно сообщали о её размерах в циф­рах,

поражавших воображение современников. Один из них отмечал, что длина

государства простирается на 8, а ширина на 6 месяцев пути. Другой несколько

сокра­щал размеры: до 6 месяцев пути в длину и 4 - в ши­рину. Третий опирался

на конкретные географические ориентиры и сообщал, что эта страна простирается

«от моря Константинопольского до реки Иртыш, в длину на 800 фарсахов, а в

ширину от Бабелебваба (Дербен­та) до города Болгара, то есть приблизительно

на 600 фарсахов». Цифры эти хотя и впечатляют, но дают лишь самое общее

представление, охватывая как раз по­яс европейско-азиатских степей и

подтверждая сложив­шийся стереотип. Детализация границ Золотой Орды связана с

явной недостаточностью сведений в письменных источниках и поэтому нужные

данные приходится собирать буквально по крупицам, привлекая также материалы

археологии. Но сначала нужно отметить два существенных момента. Во-первых,

территория государства не оставалась стабиль­ной, изменяясь на протяжении

всего периода его су­ществования; она то сокращалась, то вновь

увеличива­лась. Во-вторых, специфика золотоордынских границ состояла в том,

что все окружающие народы старались как можно дальше селиться от районов

обитания мон­голов из-за вполне попятной заботы о собственной без­опасности.

В результате по периметру золотоордынских кочевий возникали «пустые места»,

или, применяя со­временный термин, нейтральные зоны. В ландшафтном отношении

они обычно представляли собой переходные лесостепные районы. Как правило, они

использовались попеременно то одной, то другой стороной в хозяйствен­но-

промысловых целях. К примеру, если летом золото ордынцы пасли здесь скот, то

зимой русские занимались охотой. Правда, нужно отметить, что подобные

ней­тральные зоны особенно характерны лишь для XIII в. - периода наибольшей

военной агрессивности монголов. В XIV в. они постепенно начинают осваиваться

окружа­ющими Золотую Орду оседлыми народами. Общая территория государства в

XIII в. обрисовы­вается следующими пограничными линиями. Восточные пределы

Золотой Орды включали области Сибирь и Ибирь с пограничными реками Иртыш и

Чулыман, от­делявшими владения Джучидов от метрополии. Окраин­ными районами

здесь являлись Барабинские и Кулундинские степи. Северная граница на

просторах Сибири находилась в среднем течении реки Оби. О конкретных опорных

точках этой линии источники не сообщают, и можно лишь предполагать, что она

совпадала с природ­ной растительной зоной, позволявшей пасти скот. Южная

граница государства начиналась в предгорьях Алтая и проходила севернее озера

Балхаш, затем тянулась к западу через среднее течение Сырдарьи, южнее

Араль­ского моря, к улусу Хорезм. Этот район древнего зем­леделия составлял

южный улус Золотой Орды с цент­ром в городе Ургенче. Находившаяся несколько

южнее Ургенча Хива уже не относилась к владениям Золотой Орды. Примыкавшие к

Хорезму с северо-запада плато Устюрт и полуостров Мангышлак были также зоной

ко­чевий Золотой Орды. На западном берегу Каспийского моря пограничным

городом, принадлежавшим Джучидам, был Дербент, ко­торый восточные летописи

называли Железные Ворота. Отсюда граница тянулась вдоль северных предгорий -

Кавказского хребта к Таманскому полуострову, полно­стью входившему в состав

Золотой Орды. На протяже­нии XIII в. кавказская граница была одной из самых

неспокойных, так как местные народы (черкесы, аланы, лезгины) еще не были

окончательно подчинены монго­лам и оказывали завоевателям упорное

сопротивление. Таврический полуостров также составлял часть Зо­лотой Орды с

начала ее существования. Именно после включения в территорию этого

государства он получает новое наименование - Крым, по названию главного

го­рода этого улуса. Однако сами монголы занимали в XIII—XIV вв. лишь

северную, степную, часть полуостро­ва. Его побережье и горные районы

представляли в это время целый ряд полузависимых от монголов мелких

феодальных владений. Наиболее важными и известны­ми среди них были

итальянские города-колонии Кафа (Феодосия), Солдайя (Судак), Чембало

(Балаклава). В горах юго-запада существовало небольшое княжество Феодоро,

столицей которого был хорошо укрепленный город Мангуп. Отношения с монголами

итальянцев и местных феодальных владетелей поддерживались бла­годаря

оживленной торговле. Но это нисколько не ме­шало сарайским ханам время от

времени нападать на своих торговых партнеров и рассматривать их как

собст­венных данников. К западу от Черного моря граница государства тя­нулась

вдоль Дуная, не переходя через него, до венгер­ской крепости Турну-Северин,

закрывавшей выход из Нижнедунайской низменности. «Северные пределы

госу­дарства в этом районе ограничивались отрогами Карпат и включали степные

пространства Пруто-Днестровского междуречья. Именно здесь начиналась граница

Золотой Орды с русскими княжествами. Она проходила примерно, по рубежу степи

и лесостепи. Между Днестром и Днепром граница тянулась в районе современных

Винницкой и Черкасской областей. В бассейне Днепра вла­дения русских князей

кончались где-то между Киевом и Каневом. Отсюда пограничная линия шла к

району современного Харькова, Курска и далее выходила к ря­занским пределам

вдоль левого берега Дона. Восточнее Рязанского княжества от реки Мокши до

Волги тянул­ся лесной массив, заселенный мордовскими племенами. Монголов мало

интересовали территории, покрытые гу­стыми лесами, но, несмотря на это, все

мордовское на­селение полностью находилось под контролем Золотой Орды и

составляло один из ее северных улусов. Об этом со всей конкретностью

свидетельствуют источники XIV в. В бассейне Волги на протяжении XIII в.

граница про­ходила севернее реки Суры, а в следующем столетии она постепенно

смещалась к устью Суры и даже южнее его. Обширный район современной Чувашии в

XIII в. полностью находился под властью монголов. На левом берегу Волги

золотоордынское пограничье тянулось се­вернее Камы. Здесь располагались

бывшие владения Волжской Болгарии, превратившейся в составную часть Золотой

Орды без каких-либо намеков на автономию. Проживавшие на среднем и южном

Урале башкиры так­же составляли часть государства монголов. Им принад­лежали

в этом районе все земли к югу от реки Белой.

ГОСУДАРСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО ЗОЛОТОЙ ОРДЫ

Прежде чем рассматривать государственное устройст­во Золотой Орды, нужно

выяснить следующий сущест­венный момент: как называлось это государство во

вре­мена его существования. Вопрос этот возникает потому, что ни в одной

современной Золотой Орде летописи не встречается такого ее названия.

Известная монография Б. Д. Грекова и А. 10. Якубовского также не дает на него

ответа. Можно выделить три стороны проблемы: как называли свое государство

сами монголы, как его именовали окружающие соседи и какое название

утвер­дилось за ним уже после распада. Во всех монгольских государствах,

возникших в XIII в., утвердились правящие династии, ведущие свой род от

Чингисхана. Глава каждой из них рассматривал выделенную ему или завоеванную

территорию не как го­сударство, а как родовое владение. Кипчакские степи

получил старший сын Чингисхана Джучи, который и стал основателем правившего

здесь многочисленного се­мейства Джучидов. В полном соответствии с этим

каж­дый из вступавших на сарайский престол ханов назы­вал свое государство

просто «улус», т. е. народ, данный в удел, владение. Сохранился ярлык хана

Тохтамыша, в котором он именует свое государство Великим Улу­сом. Такой

пышный эпитет, подчеркивавший мощь державы, использовали и другие ханы,

особенно при дип­ломатической переписке. Что касается наименования

государства Джучидов представителями европейских и азиатских держав, то здесь

царил полный разнобой. В арабских летописях оно чаще всего называлось именем

правившего в определен­ный момент хана, с соответствующим этническим

уточ­нением: «Берке, великий царь татарский», «Токта, царь татарский». В

других случаях к имени хана добавлялось географическое уточнение: «Узбек,

владетель северных стран», «царь Токта, владелец Сарая и земель кипчак­ских»,

«царь Дешт-и-Кыпчака Токта». Иногда арабские и персидские летописцы называли

Золотую Орду улу­сом Джучи, улусом Бату, улусом Берке, улусом Узбека. Нередко

эти наименования употреблялись не только не­посредственно в период правления

того или иного хана, но даже и после их смерти («царь Узбек, владетель стран

Берке»). Проехавшие всю Золотую Орду европейские путеше­ственники П. Карпини

и Г. Рубрук используют для ее обозначения старые термины «страна Команов»

(т. е. по­ловцев), «Комания» или дают слишком обобщенное на­именование -

«держава татар». В письме папы римско­го Бенедикта XII государство Джучидов

названо Северной Татарией. В русских летописях нового южного соседа сначала

обозначали с помощью этнического термина. Князья ез­дят в «татары к Батыеви»

и возвращаются «ис татар». И только в последнее десятилетие XIII в.

появляется и прочно утверждается новое и единственное название «Орда»,

которое просуществовало до полного распада государства Джучидов. Что же

касается привычного те­перь названия «Золотая Орда», то оно стало

употреб­ляться в то время, когда от основанного ханом Бату го­сударства не

осталось и следа. Впервые это словосоче­тание появилось в «Казанском

летописце», написанном во второй половине XVI в., в форме «Златая Орда» и

«Великая Орда Златая». Происхождение его связано с ханской ставкой, а точнее,

с богато украшенной золо­том и дорогими материями парадной юртой хана. Вот

как описывает ее путешественник XIV в.: «Узбек садит­ся в шатер, называемый

золотым шатром, разукрашен­ный и диковинный. Он состоит из деревянных

прутьев, обтянутых золотыми листками. Посредине его деревянный престол,

обложенный серебряными позолоченными листками, ножки его из серебра, а верх

усыпан драго­ценными камнями». Можно не сомневаться, что термин «Золотая

Орда» бытовал на Руси в разговорной речи уже в XIV в., но в летописях того

периода он ни разу не фигурирует. Рус­ские летописцы исходили из

эмоциональной нагрузки слова «золотой», употреблявшегося в то время в

каче­стве синонима всего хорошего, светлого и радостного, чего никак нельзя

было сказать о государстве-угнетате­ле, да еще населенном «погаными». Именно

поэтому на­звание «Золотая Орда» появляется только после того, ког­да все

ужасы монгольского владычества стерло время.

С первого года своего существования Золотая Орда не была суверенным

государством и возглавлявший ее хан также не считался независимым правителем.

Это было вызвано тем, что владения Джучидов, как и дру­гих монгольских

царевичей, юридически составляли единую империю с центральным правительством

в ракоруме. Находившийся здесь каан согласно одной из статей ясы (закона)

Чингисхана имел право на опре­деленную часть доходов со всех завоеванных

монголами территорий. Больше того, он имел в этих областях при­надлежавшие

лично ему владения. Создание такой си­стемы тесного переплетения и

взаимопроникновения бы­ло связано с попыткой предотвратить неизбежный рас­пад

огромной империи на отдельные независимые части. Только центральное

каракорумское правительство было правомочно решать наиболее важные

экономические и политические вопросы. Сила центральной власти, из-за

отдаленности ее пребывания державшейся, пожалуй, лишь на авторитете

Чингисхана, была еще столь вели­ка, что ханы Бату и Берке продолжали

придерживаться по отношению к Каракоруму «пути чистосердечия, по­корности,

дружбы и единомыслия». Но в 60-е годы XIII в. вокруг каракорумского престола

разгорелась междоусобная борьба между Хубилаем и Ариг-Бугой. Победивший

Хубилай перенес столицу из Каракорума на территорию завоеванного Китая в Хан-

балык (нынешний Пекин). Правивший в это время в Зо­лотой Орде Менгу-Тимур,

поддерживавший в борьбе за верховную власть Ариг-Бугу, поспешил

воспользовать­ся представившимся поводом и не признал за Хубилаем права

верховного правителя всей империи, так как он покинул столицу ее основателя и

бросил на произвол судьбы коренной юрт всех Чингизидов - Монголию. С этого

момента Золотая Орда обрела полную само­стоятельность в решении всех вопросов

внешнеполити­ческого и внутреннего характера, а столь тщательно ох­раняемое

единство заложенной Чингисханом империи внезапно взорвалось, и она

развалилась на куски. Однако ко времени приобретения полного полити­ческого

суверенитета в Золотой Орде, естественно, уже существовала собственная

внутригосударственная струк­тура, причем в достаточной степени сложившаяся и

развитая. Нет ничего удивительного в том, что она в ос­новных чертах

копировала систему, введенную в Монго­лии еще Чингисханом. Основой этой

системы было ар­мейское десятичное исчисление всего населения страны. В

соответствии с армейским членением все государство делилось на правое и левое

крылья. В улусе Джучи пра­вое крыло составило владения хана Бату,

простиравшие­ся от Дуная до Иртыша. Левое крыло находилось под властью его

старшего брата хана Орды. Оно занимало земли на юге современного Казахстана

вдоль Сырдарьи и к востоку от нее. По древней монгольской тра­диции правое

крыло называлось Ак-Ордой (Белой Ор­дой), а левое—Кок-Ордой (Синей). Из

изложенного вытекает, что понятия «Золотая Орда» и «улус Джучи» в

территориальном и государственно-правовом отноше­ниях не являются синонимами.

Улус Джучи после 1242г. разделился на два крыла, составивших самостоятельные

владения двух ханов — Бату и Орды. Однако ханы Кок-Орды на протяжении всей ее

истории сохраняли по от­ношению к ханам Золотой Орды (Ак-Орды) определен­ную

(в значительной мере чисто формальную) поли­тическую зависимость. В свою

очередь территория, находившаяся под вла­стью Бату, также делилась на правое

и левое крылья. В начальный период существования Золотой Орды крылья

соответствовали самым крупным административ­ным единицам государства. Но уже

к концу XIII в. они превратились из административных в чисто армейские

понятия и сохранились только в отношении воинских со­единений. В

административной структуре государства крылья были заменены более удобным

подразделением на четыре основные территориальные единицы, возглав­лявшиеся

улусбеками. Эти четыре улуса представляли собой крупнейшие административные

подразделения. Они назывались Сарай, Дешт-и-Кыпчак, Крым, Хорезм. В наиболее

общем виде административную систему Золотой Орды описал еще в XIII в.

проехавший все го­сударство с запада на восток Г. Рубрук. По его наблю­дению,

монголы «поделили между собою Скифию, ко­торая тянется от Дуная до восхода

солнца; и всякий начальник знает, смотря по тому, имеет ли он под своею

властью большее или меньшее количество людей, гра­ницы своих пастбищ, а также

где он должен пасти свои стада зимою, летом, весною и осенью. Именно зимою

они спускаются к югу в более теплые страны, летом поднимаются на север, в

более холодные». В этой зарисовке путешественника содержится осно­ва

административно-территориального деления Золотой Орды, определявшегося

понятием «улусная система». Сущность ее составляло право кочевых феодалов на

по­лучение от самого хана или другого крупного степного аристократа

определенного удела - улуса. За это вла­делец улуса обязан был выставлять в

случае необхо­димости определенное число полностью вооруженных воинов (в

зависимости от размера улуса), а также вы­полнять различные налоговые и

хозяйственные повин­ности. Эта система представляла собой точную копию

устройства монгольской армии: все государство - Ве­ликий Улус - делилось в

соответствии с рангом вла­дельца (темник, тысячник, сотник, десятник) - на

опре­деленные по величине уделы и с каждого из них в слу­чае войны

выставлялось по десять, сто, тысяче или по десять тысяч вооруженных воинов.

При этом улусы не были наследственными владениями, которые можно пе­редать от

отца к сыну. Более того, хан мог отобрать улус совсем или заменить его

другим. В начальный период существования Золотой Орды крупных улусов было,

видимо, не больше 15, и грани­цами между ними чаще всего служили реки. В этом

видна определенная примитивность административного чле­нения государства,

уходящая корнями в старые кочев­нические традиции. Дальнейшее развитие

государствен­ности, появление городов, введение мусульманства, бо­лее тесное

знакомство с арабскими и персидскими тра­дициями управления привели к

различным усложне­ниям во владениях Джучидов с одновременным отмира­нием

центрально-азиатских обычаев, восходящих ко вре­мени Чингисхана. Вместо

членения территории на два крыла, как уже говорилось, появились четыре улуса

во главе с улусбеками. Один из улусов был личным до­меном хана. Он занимал

степи левобережья Волги от её устья до Камы, то есть включая бывшую

территорию Волжской Болгарии. Каждый из этих четырех улусов делился на какое-

то число «областей», являвшихся улу­сами феодалов следующего ранга. Всего в

Золотой Ор­де число таких «областей» в XIV в. составляло около 70 по числу

темников. Одновременно с установлением административно-тер­риториального

деления происходило формирование ап­парата управления государством. Период

правления ха­нов Бату и Берке с полным правом можно назвать орга­низационным

в истории Золотой Орды. Бату заложил основные общегосударственные устои,

сохранившиеся при всех последующих ханах. Были оформлены феодаль­ные владения

аристократии, появился аппарат чиновни­ков, заложена столица, организована

ямская связь меж­ду всеми улусами, утверждены и распределены налоги и

повинности. Правление Бату и Берке характеризует­ся абсолютной властью ханов,

авторитет которых ассо­циировался в сознании подданных с размером

награб­ленных ими богатств. Источники единодушно отмечают, что ханы в это

время имели «изумительную власть над всеми». Хан, стоявший на вершине

пирамиды власти, боль­шую часть года находился в кочующей по степям ставке в

окружении, своих жен и огромного числа придворных. Только короткий зимний

период он проводил в столице. Передвигавшаяся ханская орда-ставка как бы

подчер­кивала, что основная мощь государства продолжала ба­зироваться на

кочевом начале. Естественно, что нахо­дившемуся в постоянном движении хану

было доста­точно сложно самому управлять делами государства. Это подчеркивают

и источники, которые прямо сообща­ют, что верховный правитель «обращает

внимание только на сущность дел, не входя и подробности обстоятельств, и

довольствуется тем, что ему доносят, но не доиски­вается частностей

относительно взимания и расходова­ния». В заключение нужно добавить, что в

Золотой Орде совершенно не практиковались столь характерные для Монголии

курилтаи, на которых все представители рода Чингизидов решали важнейшие

государственные вопро­сы. Изменения, произошедшие в административной и

го­сударственной структуре, свели на нет роль этого тра­диционного

кочевнического института. Имея в стацио­нарной столице правительство,

состоявшее из предста­вителей правящего рода и крупнейших феодалов, хан

больше не нуждался в курилтаях. Обсуждение важней­ших государственных

вопросов он мог проводить, соби­рая по мере надобности высших военных и

гражданских чиновников государства. Что же касается такой важной прерогативы,

как утверждение наследника, то теперь она стала исключительно компетенцией

хана. Впрочем, куда большую роль в сменах на престоле играли дворцовые

заговоры и всесильные временщики.

РУСЬ И ЗОЛОТАЯ ОРДА (ОРГАНИЗАЦИЯ ВЛАСТВОВАНИЯ)

Под 1257 г. в одном из списков Лаврентьевской летописи значится следующая

заметка: «Toe же зимы бысть число и изо-чтоша всю землю Русскую, только не

чтоша, кто служит цер­кви». В другом списке сказано подробное: «Toe же

богородицу и на владыку». Этот год был знаменателен и для Новгорода,

счастливо избегавшего татарского разорения, но тем не менее вынужден­ного

признать над собою татарскую власть. В этом году, - отмечает новгородский

летописец, - «приде весть из Руси зла, яко хотять татарове тамгы и десятины

новгородци по то, даша дары цареви и отпустиша я с миром». Но это для

Новгорода была лишь небольшая отсрочка. Через дна года прибыли в Новгород

татарские уполномоченные Беркай и Касачик с требованием дани. Александр Невский

дал им стражу, так как новгород­ская городская и сельская масса встретила

гостей неласково: «бысть мятеж велик в Новгороде и по волости», «

чернь не хотоша дати числа». Боярство готово было покориться и тре­бовало

покорности от меньших: «вятьшии велят ся яти меншим по число, творяху бо

бояре собе легко, а меншим зло». Пришлось подчиниться. и начали «ездить

число». Оба раза татары сопровождались великим князем владимирским

Александром Невским. Блестящий победитель шведов (1240) н ливонских рыцарей

(1242), спасший Русь от немецкой папской агрессии, обнару­жил здесь

политическую дальновидность и трезвую оценку обстановки. Он вынужден был

принимать меры против воз­можных проявлении народного гнева в Новгороде. Этим и

объясняется то, что Александр Ярославич счел необходимым обезопасить пребывание

в Новгороде татарских численников. С 1257 г. мы и можем считать полное

установление татар­ской власти над русской землей. Но прежде чем была

организована целая система золотоордынского властвования, между Русью и Золотой

Ордой непосредственно вслед за покоренном устанавливались отно­шения господства

и подчинения, хотя и не успевшие вылиться в законченные формы. Под 1243 г. в

той же летописи читаем запись: «Великий князь Ярослав (брат Юрия

великою честью?». Великий xaн не удовольствовался визитом Константина,

Ярослав сам должен был ехать на берега реки Орхона в хан­скую ставку. В 1246 г.

известный францисканец Плано Карпини, отправленный римским папой во главе

миссии к мон­гольскому хану с целью собрать сведения относительно татар,

которыми европейцы, напуганные вторжением Вату и Европу, стали сильно

интересоваться, встретил в орде русского князя Ярослава. Плано Карпини в своем

отчете рассказывает, между прочим, о том, что ему и князю Ярославу татары

оказывали предпочтение. Кроме Владимиро-Суздальской земли, за Ярославом был

утвержден и Киев. Но сам Ярослав в Киев но ездил, а поставил там в качестве

своего наместника боярина Дмитра Ейковича. Завоеванные татарским войском

русские земли не вошли непосредственно в состав Золотой Орды. Золотоордынские

ханы рассматривали русские земли как политически автономные, имеющие свою

собственную власть, но находящиеся в зависимости от ханов и обязанные платить

им дань — «выход». Русские феодальные княжества стали в вассальные отношения к

хану. Зависимость от ханов выражалась в том, что русский вели­кий князь садился

на своем столе «пожалованием царевым», т. е. ханским. Это делалось от

имени хана либо митрополитом русским, либо уполномоченным ханским. Посаженный

на стол от имени хана князь ставился в то же время под контроль ханской власти.

Это относится уже не только к великому князю, а и к другим князьям. Контроль

этот осуществляли баскаки. Курский баскак Ахмат держал баскачество курского

князя, другие - по другим княжениям. Об этих баскаках Ни­коновская летопись

говорит, что «сии велицы бяху». В повести о мучении князя Михаила

Черниговского ска­зано, что Бату поставил наместников и властителей по всем

городам русским. Извести повести подтверждается и Никоповской летописью, где

под 1262 г. говорится о том, что по всем городам Батый и сын его Сартак

посажали властей. В Новгородской I летописи и Софийском временнике под 1269 г.

отмечается факт прибытия в Новгород владимирского князя Святослава Ярославича с

полками владимирскими; с ними прибыл «баскак велик Володнмирьский

именем Амраган». С. М. Соловьев считает, что это последнее упоминание о

баскаках на севере; на юге, в Курске, последний раз о баскаке говорится под

1284 г. С. М. Соловьев по этому поводу замечает: «ясный знак, что нa севере

баскаков больше не было, иначе летописи, не могли бы умолчать о них в рассказе

о событиях, в которых татары принимали важное участие». Но уже с конца XIII в.,

точнее — с первой половины XIV в., татарские баскаки исчезают. Сбор татарской

дани возлагается на русских князей под ответственностью великого князя. Власть

хана по отношению к этим вассальным князьям формально выражалась еще и в том,

что эти князья утверждались на своих княжеских столах ханами через вручение им

ярлы­ков. Старший среди князей, или великий князь, тоже получал особый ярлык на

великое княжение. Татарский “выход” должны были платить все. С этой целью

татары и производили переписи населения. Для первой пере­писи и сбора дани Бату

послал баскаков. Об этой первой пере­писи мы имеем глухие намеки. В повести о

князе Михаиле сказано, что население от батыевых полчищ разбежалось, а

оставшихся в городе Киеве «сочтоша... в число и начата на них дань имати

». Новая перепись была произведена, как мы видели, в 1257 г. при хане Берке,

который прислал для этого уже специальных численников. Эти численники, согласно

показанию Лаврентьевской летописи, поставили десятников, сотников, тысяцких и

темников. В 70-х годах ХIII в. была новая перепись при хане Менгу-Тимуре. О

годе этой переписи источники говорят неясно. О других татарских переписях наши

летописи не упоминают, но в других источниках мы имеем указания на продолжение

этой практики. Лица, производившие эти переписи, в летописях называются

численниками. Известен также и другой термин «писец», от­сюда «писать» («И

почаша ездити оканьнии по улицам, пишюще домы христьяискые»). Однако не нужно

думать, что татары ввели у нас какое-то новшество, до сих пор не известное. Мы

не знаем, как именно производились переписи в целях собирания дани до татар, но

мы имеем совершенно точные факты о взимании дани и еди­ницах обложения («рало»,

«плуг», «соха»). Этими уже готовыми единицами обложения и воспользовались

татары. Татищев сообщает, что в 1275 г. великий князь Василии Ярославич «привез

хану по полугривне с сохи, или с двух работников, и что хан, недовольный,

данью, велел снова переписать людей в России». Тут мы, по видимому, имеем

неудачную попытку Татищева объяснить сущность сохи: соха едва ли была

пред­ставлена двумя работниками, но, конечно, Татищев не выду­мал здесь сохи, а

взял ее из летописи, до нас не дошедшей. В ярлыке хана Менгу-Тимура российским

митрополитам, писанном между 1270 и 1276 гг., мы имеем перечень повинностей,

которые ложились на население завоеванных русских земель, но от которых

избавлялось духовенство. Тот же, только несколько расширенный перечень мы имеем

и в ярлыке хана Узбека 1313г. метрополиту Петру. Здесь дважды говориться о

«поплужном». В ярлыке 1270-1276 гг. называются и сборщики поплужного, причём

оказывается, что эти сборщики не ханские, а русских князей. От «числам» и

вытекающей из него обязанности платить дань избавлено было только духовенство.

Такова была политика татарских ханов по отно­шению к церкви, которую ханы

совершенно справедливо считали политической силой и использовали в своих

интересах. И ханы в этом отношении не ошиблись: публичная молитва духовенства о

ханах внедряла в массы мысль о необходимости подчинения татарской власти.

Кроме дани татары требовали от русского населения некоторых повинностей, без

которых татары не могли осуществлять своей власти. Как мы уже видели, с

покоренных земель татарские ханы требовали прежде всего денег и людей.

Освобождая духопенство от этих повинностей и платежей, ханы освобождали его и

от поставки воинов, подвод, ямской повинности. Для чего нужны были эти воины, в

одном из ярлыков объяснено достаточно вразумительно: «егда на службу нашу с

причта. . .». Собирание воинов с покоренных народов - это обычный прием

татарской власти. Что касается других повинностей, где применялась

непосред­ственно людская сила, то здесь надо прежде всего указать на ямскую

повинность, которая, по-видимому, не сразу стала натуральной. В первом

известном нам ярлыке «ям» значит вид дани. Но татарские ханы ввели и «ям» как

повинность по­ставлять лошадей татарским послам и чиновникам. В какой мере «ям»

был новостью для Руси XIII в. - решить не так просто. Киевские князья тоже

нуждались в средствах сообще­ния, и у нас есть ранние известия о них. Так, под

984 г. лето­писец говорит о радимичах, что «они платят дань Руси, по­воз

везут, и до сего дне». В объяснении этого текста существует разногласие. С.

М. Соловьев считает, что здесь речь идет о доставке радимичами дани в

определенное место в отличие от «полюдья». Владимирский-Буданов и Гурлянд

полагают, что здесь разумеются средства передвижения для военных дружин,

княжеских данников и гонцов. В Новгородской летописи под 1209 г. летописец,

перечисляя обвинения, предъявленные восставшей новгородской массой посаднику

Дмитру, как известно, стороннику владимиро-суздальского князя Всеволода III,

очень заинтересованного в по­стоянных сношениях, а следовательно - и средствах

сообще­ния с Новгородом, между прочим указывает: «повелеша. .. по купцем

виру дикую и повозы возити и все зло». Это место разъясняется при

сопоставлении его с обычной фор­мулой договора Новгорода с князьями: «а

дворяном твоим по селом и купцов повозов не имати разве ратной вести».

Совершенно очевидно, что под повозом разумеется повинность поставки средств

передвижения. Корм, проводники и подводы в древнейших наших актах являлись

сбытыми повинностями населения. Отвечают за исполнение этих повинностей мирские

двинские власти - посадники, скотники, старосты. Но, конечно, это еще не было «

ямской гоньбой», т. е. организованной системой сообщения, где заранее

заготовлялись подводы для нужд проезжающих, хотя бы только по государственным

надобностям. Татары нуждались в средствах сообщения и естествен­но должны были

обратить большое внимание на ту сторону дела. Нет оснований сомневаться в том,

что татарская власть, очень заинтересованная в улучшении средств сообщения к

по­коренной стране, внесла в их организацию и нечто свое. Но было бы ошибкой

думать, что до татар русские земли не имели средств сообщения между собой и тем

более внутри княжений. Этому допущению противоречили бы все известные нам

факты. Не следует преувеличивать также и значение финансово-податной системы,

якобы введенной у нас татарами. Мы уже видели, что это не так. Наконец, сбор

дани выполнялся татар­скими чиновниками сравнительно недолго. Уже с конца XIII

в. эта обязанность была возложена на русских князей. Они сами и по-своему

должны были ее собирать и доставлять в Орду. О том, как собиралась дань

русскими князьями, у нас имеются некоторые данные XIII и XIV вв. Имея в виду

уже цитированный выше ярлык хана Менгу-Тимура (1270—1276), где упоминаются

«княжне писцы и поплужницы и таможницы», и договорную грамоту 1388 г. великого

князя Дмитрия Ивановича Донского с двоюродным братом Владимиром Андреевичем.

Все князья должны посылать своих данщиков, но собранные суммы сдаются в казну

великого князя, который и является ответственным перед ханом за «выход».

Размеры «выхода» не были устойчивыми. С М. Соловьев думает, что русские князья

предложили ханам большую сумму, чем ту, которую доставляли численники, т. е.,

другими словами, русские князья взяли дань на откуп на выгодных для ханов

условиях. Предположение более чем вероятное, так как сдача на откуп дани

практиковалась ханом и раньше, только откупщиками первоначально были татары же.

Сумма дани менялась в зависимости от различных обстоятельств: то сами князья,

конкурируя друг с другом из-за великого княжения накидывали суммы, то ханы

увеличи­вали эти суммы, руководствуясь разными соображениями. Нам известны

некоторые цифры. Великий князь Владимир Дмитриевич платил «выход» в семь тысяч

рублен, Нижегородское княжество - полторы тысячи рублей и т. п. Но этими

суммами платежи ханам не исчерпывались. Приходилось платить иногда и особую

чрезвычайную дань, которую князья брали со своих бояр. Изменчивость размера

дани оговаривалась в между княжеских договорах. Не регулярно, но все же

постоянно русские князья возили в Орду ханам и ханшам и их близким дорого

стоящие подарки. Это тоже статья расхода, ложившаяся в конечном счете на плечи

тех же плательщиков всяких даней, т. е. на крестьянство и го­родскую трудовую

массу. Отсюда делаются понятны жалобы этих плательщиков на тяжесть «выхода» и

простеет их, доходящий до вооружен­ных восстаний. Мы уже видели восстание в

Новгороде 1259 г. «Мятеж велик» поднялся в виде протеста против положения

новгородцев в «число». Татарские баскаки испугались за свою жизнь и

потребо­вали от князя Александра Невского охраны: «дай нам сторожи, ать не

изобьют нас». «Чернь не хотеша дати числа», именно чернь, потому что

она по опыту знала, чем кончается распределение денежных повинностей. Через

несколько лет, в 1202 г., такая же история повтори­лась в Ростове, Суздале и

Ярославле. Составитель Лаврентьевской летописи совершенно открыто сочувствует

восставшим. Он утверждает, что бог на стороне протестующих против «лютого

томления бесурменьского». Татары нигде не меняли общественного строя

завоеванных земель, да и едва ли в силах были это сделать. Если бы они даже и

смогли навязать побежденным свой способ производ­ства, то этот способ

производства не мог бы стать основанием для бесклассового строя, потому что

монгольское общество этого периода было уже классовым. Факты, явно

противоречащие этим соображениям, М. С. Грушевский старается устранить при

помощи своего собствен­ного комментария. Например, утверждение, что местное

насе­ление после уничтожения татарами местных эксплуататоров было «довольно

своим положением», автору, конечно, трудно примирить с сообщением

Лаврентьевской летописи о том, что митрополит Максим, «не терпя татарского

насилия, оставя митрополию и збежа ис Киева, и весь Киев разбежася», поэтому

автор вынужден сделать замечание о том, что это сообщение Лаврентьевской

летописи «в значительной степени утрировано». Однако сам М. С. Грушевский

согласен с тем, что митрополит уехал из Киева во Владимир вследствие

«уменьшения доходов кафедры», но, по его мнению, «уменьшение доходов само по

себе еще нe может свидетельствовать о полном упадке и бед­ственном состоянии

земли». Одним словом, автору во что бы то ни стало хочется доказать, что

татарское завоевание не при­чинило Украине ущерба и что часть Украины под этой

новой властью даже много выиграла, получив возможность жить особым общественным

укладом, без местных господствующих классов. Стремление умалить итоги военного

погрома - ха­рактерная особенность и другой работы того же автора. Имея в виду

«Историю Украины - Руси». Он здесь прямо говорит о том, что население Украины

было привычно к подобного рода нашествиям, - это были люди «под трубами повиты,

под ше­ломами взлелеяны», - что оно и в данном случае спаслось бегством в леса,

болота, овраги, пещеры и что татарский погром не был для него столь трагичным.

Доказательство этому М. С. Грушевский видит в быстром оживлении Украины после

та­тарской грозы. Однако и он признает, что это оживление уже не могло

воскресить прежнего Киева. Итак, кроме не очень ясного летописного замечания

отно­сительно своеобразных (и то, может быть, лишь на краткий период военных

действии) отношений Волховской земли к тата­рам, у нас нет никаких данных для

утверждения, будто часть земель бывшего Киевского государства вошла в состав

Золотой Орды, оказалась в сфере ее непосредственной эксплуатации. Все данные

последовавшего за завоеванием времени говорят о другом: все русские земли стали

в зависимость от татарского хана через своих местных представителей власти.

Прошло первое, самое тяжелое время внедрения ханской власти в русскую жизнь.

Князья, бояре, купечество, церковь сравнительно скоро нашли общий язык с

татарской властью. Народная масса, на которую пала главная тяжесть

золотоордынских даней и других повинностей, под натиском соединенных сил

завоевателей и старых своих господ, опиравшихся на сильное татар­ское войско,

вынуждена была смириться. В столицу Орды, Сарай, отовсюду понаехало много

рус­ских. А так как здесь, на юго-востоке, на Азовском побережье и Северном

Кавказе, с незапамятных времен жило много сла­вян, то не удивительно, что в

Сарае очень скоро, в 1261 г., была организована специальная православная

Саранская епар­хия с первым епископом Митрофаном, поставленным русским

митрополитом Кириллом III. В состав этой епархии кроме Сарая вошел и

Переяславль Киевский; тогда глава этой епар­хии стал носить титул епископа

саранского и переяславского. Но, несмотря на внешне налаженные отношения,

антаго­низм между побежденной страной и победителями устранен не был. Татары

и не могли освоить Русскую землю, поскольку у них не хватало для этого

организационных средств, поскольку их самих для этой цели было количественно

мало, т.к. сами растворились в тюркской (кыпчакской) среде. Дальнейшее

развитие России и Золотой Орды пошло в разных, диаметрально противоположных

направлениях. Если в Золотой Орде весьма заметно вызревали элементы распада,

то среди русских княжеств в это же время шел энер­гичный процесс образования

сильного национального госу­дарства. По мере углубления этого процесса среди

русского народа крепла надежда на освобождение от власти золотоордынского

хана.