Рефлекс свободы

Пресс-конференция 7 мая произвела сильный эффект —ведь все, в том числе и КГБ, были уверены что с "Хроникой" покончено полтора года назад Поток информации резко увеличился; соответственно, расширились тематика и география мест, откуда поступала информация.

В дальнейшем "Хроника" до самого конца выходила без перерыва Правда, в феврале 1981 источниковых массивов для изучения истории советских диссидентов и правозащитного движения в СССР. К ним, например, относятся Архив Самиздата радио Свобода и выпускавшиеся на его основе малотиражные издания—Собрание документов Самиздата и Материалы Самиздата. Другим важнейшим источником является бюллетень "Вести из СССР", с 1978 г. издававшийся Кронидом Любарским в Мюнхене. Но "Хроника текущих событий" остается для исследователя первым и наиболее важным источником.

Именно поэтому НИПЦ "Мемориал" принял решение сделать "Хронику" максимально доступной для всех желающих, разместив ее тексты в Интернете К настоящему моменту мы подготовили к размещению первые 27 выпусков Архив "Мемориала" располагает практически полной подборкой машинописных экземпляров бюллетеня (в том числе, и некоторым количеством т. н. "нулевых закладок"—те, перепечаток исходных макетов выпусков). Тем не менее, в основу подготовки электронного варианта текста было положено двухтомное издание, выпущенное амстердамским Фондом им. Герцена в 1979 г (Т 1 вып 1-15, Т 2. вып 16-27) В нескольких случаях были сохранены издательские примечания к тексту; еще в нескольких случаях были учтены примечания, сделанные при публикации этих выпусков в брошюрах издательства "Посев" (Франкфурт-на-Майне) Массив текстов снабжен перечнем лиц, упоминаемых "Хроникой", сам текст структурирован таким образом, чтобы читатель мог, пользуясь обычными поисковыми средствами Интернета, перейти от имени в перечне к нужному ему выпуску и разделу в нем, где упомянуто это имя. В ближайшей перспективе мы намерены заменить перечень аннотированным именным указателем, поиск с помощью которого будет полностью релевантным.

Кроме того, вскоре мы намерены разместить в Интернете тексты остальных выпусков "Хроники текущих событий", включая неизданный 65-й выпуск

Мы разрабатываем также ряд дополнительных указателей к источнику, тематический указатель, указатель упоминаемых текстов и документов, указатель географических названий.

В рамках программы предполагается подготовить краткие очерки истории создания каждого выпуска, используя устные воспоминания участников "Хроники" и существующую мемуаристику. Мы будем благодарны всякому, кто сумеет оказать нам помощь в этой важнейшей, на наш взгляд, работе

В дальней перспективе мы обдумываем возможность подготовить реальный комментарий к сообщениям "Хроники", основанный на дополнительных внехроникальных источниках, находящихся в нашем распоряжении.

    Процесс четырех

С 8 по 12 января 1968 г. в Мосгорсуде состоялся процесс над Юрием Галансковым, Александром Гинзбургом. Алексеем Добровольским и Верой . Пашковой. Всех четверых арестовали почти за год до этого; всем четверым было предъявлено обвинение в "антисоветской агитации и пропаганде" (Галанскова, сверх того, обвинили еще и в незаконных валютных операциях). Центральным пунктом обвинения, выдвинутого против Гинзбурга, было составление им т. н. "Белой книги"—документального сборника материалов, о деле А. Синявского и Ю. Даниэля; Галанскову ставили в вину, главным образом, составление им машинописного общественно-политического и литературно- философского альманаха "Феникс-66"; Добровольскому— авторство одного из текстов, помещенных в "Фениксе-66"; Дашковой —техническую помощь в перепечатке обоих сборников. Кроме того, подсудимым инкриминировалась "преступная связь" с эмигрантской антисоветской организацией "Народно-трудовой союз".

Юрий Галансков был приговорен к 7 годам лагеря, Александр Гинзбург —к 5 годам, Алексей Добровольский, активно сотрудничавший со следствием и обвинением, —к 2 годам. Вера Лашкова получила 1 год лишения свободы и была освобождена из-под стражи через несколько дней после суда.

"Дело четырех", как его стали называть впоследствии, стало одним из самых громких политических процессов 1960—1980-х гг. и имело далеко идущие последствия. Сам факт очередного уголовного преследования по очевидно политическим мотивам, ставшие широко известными многочисленные процессуальные нарушения в ходе следствия и судебного разбирательства, суровость приговоров, вынесенных Галанскову и Гинзбургу, отчетливо прослеживавшаяся связь этого дела с предыдущей судебной расправой над писателями Синявским и Даниэлем, —все это вызвало волну протестов, масштабы которой не были превзойдены в течение всего периода существования в СССР диссидентского сопротивления. Петиционная кампания в защиту Гинзбурга и Галанскова началась еще до слушания дела в Мосгорсуде; под некоторыми обращениями в официальные органы были собраны сотни подписей, среди которых было немало известных имен.

Протесты не ограничивались одними петициями: 22 января 1967 г... сразу после ареста Галанскова, Добровольского и Лашковой, но еще до ареста Гинзбурга на Пушкинской площади в Москве был устроен митинг протеста. Несколько участников митинга было, в свою очередь, арестовано и осуждено еще до окончания следствия по делу четырех.

Самым драматическим эпизодом протестной кампании стало обращение Ларисы Богораз и Павла Литвинова "К мировой общественности", открыто переданное авторами иностранным журналистам на третий день процесса, около здания суда на Каланчевке. Обращение, в тот же вечер многократно переданное всеми зарубежными радиостанциями, вещающими на Советский Союз, произвело колоссальное впечатление, не столько своим содержанием, сколько формой: впервые граждане СССР, протестуя против судебного произвола, решились апеллировать не к официальным инстанциям, а непосредственно к своим согражданам и к мировому общественному мнению. Обращение инициировало новую волну протестов—уже не только против суда и приговора, но и вообще против политических преследований инакомыслящих и других тенденций, расценивавшихся как попытки возрождения сталинизма.

Вызванная процессом четырех "эпистолярная революция", как ее иногда называли, привела к консолидации протестной активности в стране. Именно тогда возникло то, что впоследствии назовут правозащитным движением в СССР. Вскоре эта консолидация нашла свое материальное воплощение, в апреле 1968 г был выпущен первый номер "Хроники текущих событий"— самиздатского информаци

    онного бюллетеня правозащитников.
    "Вече"

"Вече" (1971-1974) - самиздатскии журнал национально-патриотического направления, один из первых "толстых" журналов самиздата Редактор-составитель первых 9 номеров

    В Осипов, номера 10-И Овчинников.
    Бюллетени "В" и "+"

Бюллетень "В" можно назвать попыткой создания диссидентского информационного агентства, т. к. это самиздатское правозащитное издание предназначалось не столько для самостоятельного чтения, сколько для использования другими правозащитными изданиями и группами' "Хроникой текущих событии" и Московской Хельсинкской группой в Советском Союзе и "Вестями из СССР" в Мюнхене Бюллетень издавался в 1980-1983 гг Всего за это время вышло 105 номеров. Буква "В" у большинства читателей ассоциировалась со словом "Вести" Этот сборник формировался два-три раза в месяц из поступавших "сырых", необработанных новостей, которые не подвергались тщательной проверке, как это было принято в других правозащитных изданиях. Поэтому сборник печатался всего в нескольких экземплярах, которые передавались тем, кто занимался сбором, проверкой и обработкой информации о положении с правами человека в СССР Фамилии составителей не указывались Название "бюллетень" было внесено на первый лист № 84 сборника в октябре 1982 г. , когда после отъезда в эмиграцию одного из главных создателей сборника Владимира Тольца и арестов других участников издания, Ивана Ковалева и Алексея Смирнова, редактором стал Сергей Григорьянц. В издании сборника принимали участие К. Попов, Ф Кизелов, Л Туманова, В Сендеров, Е. Санникова, Т. Трусова, Е. Кулинская. В мае 1983 г. , в выпуске № 105, редакция заявила о прекращении издания бюллетеня КГБ добился этого под угрозой ареста лиц, подозреваемых в близости к редакции

С весны 1984 г. начинает выходить бюллетень "+", имеющий порядковые номера +1, +2 и т. д. Изготовление бюллетеня инкриминировали на суде К Попову. В его издании принимали участие А Лащи

вер, О Корзинина и Е Кулинская В определенном смысле бюллетень "+" был продолжением бюллетеня "В", но содержал совсем сырую информацию. Он выходил до лета 1986 г.

    ИГ

Инициативная группа по защите прав человека в СССР (ИГ), образованная в мае 1969 г— первое в СССР неофициальное объединение правозащитников. Основное содержание работы ИГ —составление обращений в международные организаци (по преимуществу, в ООН). Структуры и устава не имела В ИГ вошли 15 человек Г. Алтунян, В. Борисов, Т. Великанова, Н Горбаневская, М. Джемилев, С. Ковалев, В. Красин, А Лавут, А Левитин (Краснов), Ю. Мальцев, Л Плющ, Г. Подъяпольскии, Т Ходорович, П И. Якир, А А. Якобсон

Большая часть членов группы вскоре была арестована. Последнее обращение ИГ датируется 1974 г

    "Рефлекс свободы"

Работа Павлова "Рефлекс свободы" вызвала во мне большой интерес. Она представляет собой ценность не только для интеллектуалов, работников в сфере науки, но и для учащихся. В этой работе ученый изложил свой взгляд на текущие события того времени, глубоко проанализировал взаимоотношение государства и общества. Высказал свое мнение о том, какие реформы нужно провести, чтобы отношения народа и власти улучшились.

Глубокий патриотизм Ивана Петровича Павлова к своей родине является примером для нашего молодого поколения.

"Я был, есть и останусь русским человеком, сыном Родины, я интересуюсь прежде всего ее жизнью, ее интересами живу, ее достоинством укрепляю свое достоинство" - вот такое признание известного ученого я беру для примера в своем мышление. И хочу как он сохранить за собой право говорить правду, протестовать против того, что считаю неправильным и вредным для моей Большой и Малой Родины, служить прежде всего моему Отечеству

    О патриотизме и диссидентстве Павлова

Иван Петрович Павлов в течение всей своей жизни при советской власти называл Октябрьскую революцию "большевистским экспериментом". 21 декабря 1934 г. он писал в Совнарком СССР: "Во-первых, то, что вы делаете, есть, конечно, только эксперимент, и пусть даже грандиозный по отваге, но не осуществление бесспорной насквозь жизненной правды—и, как всякий эксперимент, с неизвестным пока окончательным результатом. Во-вторых, эксперимент страшно дорогой (и в этом суть дела), с уничтожением всего культурного покоя и всей культурной красоты жизни. Пощадите же родину и нас "

Спустя всего несколько месяцев, 17 августа 1935 г. , вечером в Московском Кремле, на приеме делегатов XV Международного физиологического конгресса, в присутствии 1500 человек Павлов произнес краткую речь, в которой были такие слова: "Вся моя жизнь состояла из экспериментов. Наше правительство тоже экспериментатор, только несравненно более высокой категории. Я страстно желаю жить, чтобы увидеть победное завершение этого исторического социального эксперимента". Сказав это, он под бурные аплодисменты провозгласил тост "За великих социальных экспериментаторов! "

Слова Павлова в Кремле вскоре стали известны всему Старому и Новому Свету Они бурно обсуждались в зарубежной прессе Ученые, общественные деятели, писатели, журналисты терялись в догадках о причинах столь кардинальной метаморфозы в политических взглядах человека, которого на

Западе считали "единственным свободным гражданином России", причем такую репутацию он не утратил и после своей речи.

Одни комментаторы павловского тоста предполагали, что большевики запугали Ивана Петровича. По мнению других, они его подкупили. Третьи считали, будто он по своей политической наивности поддался их обману.

Эти высказывания стали мне известны в начале 70-х годов при подготовке к изданию книги о Павлове, написанной в соавторстве с моим учителем А. С. Мозжухиным. Мы не могли принять ни одну из упомянутых выше версий. Павлова не смогли запугать в первые годы после революции, хотя угрозы были весьма серьезными (вызывали в ЧК, пугал его сам Зиновьев, гроза Петрограда и всего Советского Севера, травила пресса, угрожая "зашибить" господина профессора). Иван Петрович писал в Совнарком (за полгода до своего выступления в Кремле): "Революция меня

застала почти в 70 лет. А в меня засело как-то твердое убеждение, что срок деятельной человеческой жизни именно 70 лет. И поэтому я смело и открыто критиковал революцию. Я говорил себе: "Черт с ними! Пусть расстреляют. Все равно жизнь кончена, я сделаю то, что требовало от меня мое достоинство " ". Так чего ему было бояться на девятом десятке лет?

Вряд ли можно было подкупить человека, который превыше всего ценил в себе и других честь и человеческое достоинство. От отца он унаследовал бескорыстие и бессеребренность, столь почитаемые православной церковью, а сам неоднократно избирался председателем суда чести врачей.

О наивности 86-летнего старца могли говорить люди, не знакомые с его прозорливыми прогнозами. Политические события он анализировал глубже многих политологов и редко ошибался в перспективной оценке их последствий. Ему посчастливилось сохранить ясность мышления до последнего дня долгой жизни. В работе над книгой я встречался со многими учениками Павлова и почти каждому задавал вопрос, который был столь актуален для западной прессы в 1935 г. Запомнился ответ профессора Конради Георгия Павловича, который четверть века назад я не смог оценить так, как сегодня. Конради объяснясь "метаморфозу" политических взглядов Павлова его "государственным российским патриотизмом". Он воспринимал укрепление мощи и международного авторитета России как свое кровное дело.

    "Я был, есть и останусь сыном Родины "

В жизни Павлова был период (на третьем десятке лет), когда он под влиянием своего университетского учителя— профессора физиологии И. Ф. Циона —стремился стать нигилистом. Однако прежнее воспитание в патриархальной семье потомственных священнослужителей, а также огромное влияние на него Ф. М. Достоевского, С. П. Боткина и невесты Серафимы Васильевны Карчевской оказались сильнее. И если в 30 лет Иван Павлов находил много сходства между собой и нигилистом Иваном Карамазовым, то со временем стал исповедовать мораль Алеши Карамазова' "Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация". В 1923 г. Павлов во

вступительной лекции к курсу физиологии поведал студентам Военно-медицинской академии о мыслях и чувствах, которые обуревали его в революционные годы: "Только тогда я и почувствовал, до какой степени вся моя деятельность— хотя бы по сути своей интернациональная, —до какой степени она связана с достоинством и интересами Родины. Это истина, если я скажу, что я прямо как бы потерял основной смысл в своей научной деятельности при мысли, что Родина погибла. Для кого же я тогда стараюсь? " Этим словам в лекции предшествовало признание: ".... я был, есть и останусь русским человеком, сыном Родины, ее жизнью прежде всего интересуюсь, ее интересами живу, ее достоинством укрепляю свое достоинство" Когда русская армия стала терпеть поражение за поражением в первой мировой войне, Павлов, внимательно следивший за ходом боевых действий, клеймил бездарное командование, царское правительство, называл Николая II идиотом и дегенератом. Узнав о пораженческих настроениях в партии кадетов (он в нее не входил, но был солидарен с ее политической платформой), Иван Петрович отошел от своих коллег, членов этой партии. Как вспоминала его жена, он отказался от приглашения на их собрание со словами: "Неужели вы не не понимаете, что совершаете преступление, устраивая революцию во время войны? .. Нет, я не приму участия в разрушении моей Родины "

Февральскую революцию Павлов встретил настороженно, будущее оценивал "в высшей степени пессимистически " (по словам М. К. Петровой), но к апрелю его настроение стало улучшаться и надежды Ивана Петровича достигли апогея. Но как только А. Ф. Керенский возглавил Временное правительство, он перестал верить в благополучный исход революционных событий: "О, паршивый адвокатишка, такая сопля во главе государства— он же загубит все! " . Иван Петрович знавал Керенского раньше — через брата своей жены Карчевского, прокурора Судебной палаты. После июльских событий Павлов предрекал крах буржуазной власти и переворот—либо правый, либо левый. И того, и другого не желал, мрачнея день ото дня. Октябрьскую революцию переживал крайне болезненно, замкнулся в себе, говорил мало. Если же удавалось его разговорить, предсказывал тяжелые потрясения в жизни всех и каждого. Младший сын Всеволод, офицер действующей армии, остался за границей и лишь в конце 20-х годов возвратился на Родину. Подававший большие надежды в науке, любимый сын Виктор подался на юг к Корнилову и, не доехав до места назначения, погиб. Кто-то сообщил его родителям, что Виктора расстреляли красногвардейцы. Павлов поверил, о чем свидетельствует его намерение посвятить "сыну Виктору, зверски замученному большевиками" свою книгу "Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных". Позднее выяснилось, что Виктор не был расстрелян, а умер от тифа в больнице на станции Барвенково. В Петрограде большевики расстреляли Бориса, сына его сотрудницы Марии Капитоновны Петровой, которую Иван Петрович любил и переносил свою любовь на ее сына. Огромным напряжением воли и терпения Павлов, сам погруженный в страдания, вернул к жизни любимую женщину, желавшую собственной смерти после потери сына.

Чекисты неоднократно устраивали обыски в квартире Павлова, конфисковали золотые вещи, включая золотые медали, которыми он был награжден за научные достижения, на короткое время задерживали как его самого, так и старшего сына—Владимира, проживавшего вместе с родителями Продолжительным политическим арестам подверглись многие друзья Ивана Петровича. Среди них был его товарищ по клинике СП Боткина, бывший директор Института экспериментальной медицины и обер-прокурор Священного Синода профессор С М Лукьянов, выдающийся отечественный патолог, ученый с мировым именем.

Иван Петрович считал, что войну с Германией нужно продолжать "до победного конца" Естественно, что переговоры в Бресте о мире не находили сочувствия в его душе. 23 ноября 1917 г Конференция Военно-медицинской академии единогласно присоединилась к воззванию Академии наук не поддерживать Брестский мир Павлов работал в этих обоих учреждениях, полностью одобрял воззвание и последними словами поносил "постыдный и непрочный сепаратный мир , высказывая опасение, что воюющие державы раздерут Родину на части". Порицал он также разгром большевиками Учредительного собрания. Его настроением той поры пронизана речь у гроба давнего друга— художника Н. Н Дубовского

    "Дорогой друг!

Я завидую тебе. Ты более не видишь нашими слабыми, земными глазами все растущего раздирания и опозорения Родины, и ты закончил твой жизненный путь славным концом, славною смертию. Ты показал, что нет более тяжелого удара по сердцу, чем гибель Родины. Точно в тот момент, когда твоего уха коснулось известие, что волна безумия, бегущая по широкому простору Родины, покрыла и твой родной Новочеркасск, твое сердце отказалось биться, отказалось жить! Да, совершается грозный и неумолимый приговор истории над нашей славянской семьей! Давно погибла старшая сестра— прекрасная Польша! Дошел черед и до младшей сестры —России, казавшейся такой могучей, такой богатырской, такой несокрушимой! Она гибнет также в критический период политического созревания, сраженная тем же злым недугом слепоты перед действительностью. Эта гибель зло и верно обеспечена неукротимой и более неодолимой силой корыстных, низких влечений, легкомысленно и недобросовестно разбуженных и лишенных узды, в огромной темной массе русского народа. А Родина тебе дорога! Ты любил ее больше всего! Ты жил ее красками и линиями, и ты воплотил это еще недавно в твоем чудном творении "Родина". Этой картине место на твоей простой могильной плите! Она— весь ты — с твоим талантом и неугасимою любовью к Родине. Что дивного, что кисть навсегда выпала из твоих рук, когда Родина становится не твоею, а чужою. Прощай, друг! Может быть, до скорого свидания, если за этой доской ждет нас новое будущее и, будем верить, светлое, которое простит нам наши русские слабости, приведшие к гибели Родины.

    Прости '"

Зато 25 февраля 1918 г. Павлов вместе со всей Военно-медицинской академией горячо отозвался на декрет-воззвание "Социалистическое отечество в опасности! ", подписанный Лениным четырьмя днями раньше.

    Охранная грамота

Болезненно реагируя на ограничение свобод, Иван Петрович в соавторстве со своим учеником М М Губергрицем опубликовал в журнале "Русский врач" статью "Рефлекс свободы" Этой теме Павлов уделил немало места в трех публичных лекциях (Две из них публикуются в этом номере— Ред. }

Очевидно, после этих лекций Павлов стал национальным символом политического сопротивления, символом человеческого противодействия неблагоприятным обстоятельствам. Преодолевая их, он продолжал трудиться с отчаянным самоотречением, поскольку, по его словам, "в тяжелое время. Полное неотступной скорби для думающих и чувствующих, чувствующих по-человечески. остается одна жизненная опора исполнение по мере сил принятого на себя долга" Это строки из письма Ивана Петровича В Ф. Войно-Ясенецкому, в ту пору опальному архиепископу Луке.

Иван Петрович, хотя и не принял большевистскую революцию, продолжал самоотверженно трудиться на благо Родины в учреждениях, подвластных большевикам Ничто не могло сломить его непреклонную волю и могучий дух. В течение всей гражданской войны он не прекращал преподавать физиологию в Военно-медицинской академии.

"Не было отопления в лаборатории он надевал шубу и меховую шапку с длинными наушниками и так сидел на опытах сотрудников. Не было света он оперировал с лучиной, которую держал над операционным столом ассистент. Даже выработка целебного желудочного сока продолжалась, хотя в меньшем масштабе, чем раньше " Однако в 1920 г, самом тяжелом для павловских лабораторий, все собаки на "фабрике желудочного сока" в Институте экспериментальной медицины погибли, и аптеки Петрограда не получили ни одного флакона этого целебного препарата Весной 1919 г. Иван Петрович собственноручно вскопал и засеял участок земли, отведенный ему, как и другим сотрудникам, на территории

Института экспериментальной медицины Сам полол огород и только к поливке и ночным дежурствам допускал старшего сына На своем участке он собрал хороший урожай картофеля и капусты Гордился, что его огород лучший, стыдил молодых ученых, которые не находили в себе сил для выращивания овощей И все-таки стужа в квартире и на работе, неполноценное питание, тягостные раздумья о будущем России подточили здоровье Павлова. Осенью 1919 г (в 70 лет) он перенес тяжелую пневмонию, первую из нескольких на протяжении 17 лет оставшейся жизни, а последняя из них в феврале 1936 г. явилась причиной его преждевременной смерти В 1919 г организм Ивана Петровича справился с тяжким недугом

Родственники и знакомые, ученые США, Германии, Швеции, Чехословакии, обеспокоенные состоянием здоровья Павлова, настойчиво звали его за границу Даже Совнарком предлагал ему покинуть РСФСР, но он отказался Однако летом 1920 г его намерения изменились В июне он написал письмо в Совнарком с просьбой о "свободе оставления России".

Ленин сделал все для того, чтобы удержать Павлова от эмиграции Он потребовал от Зиновьева "под его личную ответственность

совершенно немедленно обеспечить Павлова и личную жизнь, его лаборатории, его животных, его помощников всем, что он только найдет нужным ". Начали с предоставления Ивану Петровичу и его семье особого спецпайка, надеясь заткнуть ему рот пирогом. Месяч

ный "особый улучшенный паек", назначенный Павлову, включал 70 фунтов пшеничной муки, 25 фунтов мяса, 12 фунтов свежей рыбы, 3 фунта черной икры, 10 фунтов бобов, 4 фунта сыра, 5 фунтов сухофруктов, 750 папирос. Но Павлов отказался от пайка и написал еще одно письмо в Совнарком, "полное, — как писал В. Д. Бонч-Бруевич ЦО], —негодования, глубокой грусти и великого достоинства", в котором сетовал на непонимание правительством главного в его предыдущем прошении Своим письмом он стремился привлечь внимание правительства не к своей личности, а к бедственному положению отечественных ученых и науки, что ускоряло движение России к пропасти Во имя спасения Родины Павлов требовал, чтобы работа ученого признавалась государством как одна из высших форм служения народу, чтобы ученых не считали представителями эксплуататорских классов.

Благодаря письмам Павлова в Совнарком Комиссия по улучшению быта ученых (КУБУ), работавшая с начала 1920 г. с весьма скромным успехом, была преобразована в ЦЕКУБУ, которую возглавил Горький и которая действительно начала принимать посильные меры.

В конце августа Павлову возвратили конфискованные у него шесть золотых медалей 24 января 1921 г. Совнарком принял постановление о соз

дании академику Павлову особых условий для исследовательской деятельности. Это постановление за подписью Ленина стало для Ивана Петровича охранной грамотой Оно сделало его в течение всей жизни неприкасаемым для репрессивных органов. Однако материализация основных положений ленинского декрета сильно затянулась. В октябре 1921 г. Совнарком ассигновал на павловские лаборатории 942 млн 50 тыс руб. , но по назначению дошли только 30 млн руб Это была ничтожная сумма—ведь тогда 1 фунт муки стоил 300 тыс руб Остальные деньги петроградские власти во главе с Зиновьевым израсходовали по своему усмотрению. Иван Петрович не убоялся известить об этом безобразии Совнарком Результатом стало учреждение новой комиссии содействия павловским лабораториям под председательством наркома здравоохранения Н. А. Семашко. Комиссия подтвердила обоснованность павловских претензий. Срочно было выделено 65 тыс. руб золотом, и эти деньги дошли до лабораторий В конце 1923 г Иван Петрович писал за границу своему ученику Б П Бабкину. "Моя работа разворачивается в широких широких масштабах. У меня собралось

много работников, и я не в состоянии принять всех желающих" Уже в 1924 г объем научной продукции павловского коллектива достиг уровня 1913 г Вместе с тем Ленин задался целью сделать Павлова лояльным советской власти и возложил эту миссию на Бухарина. Задача была не из легких.

25 сентября 1923 г Павлов читал вступительную лекцию студентам второго курса Военно-медицинской академии. Незадолго до этого он посетил Париж, Нью-Йорк, Чикаго, Баттл-Крик, Эдинбург, нигде не допуская ни единого нелояльного высказывания в адрес Советской России и большевиков, хотя его провоцировали на это. А приехав домой, заявил студентам, что "не нашел следов мировой революции". Напротив, в Европе под влиянием нашей революции зародился фашизм. Свою лекцию Павлов построил на критическом анализе двух брошюр Бухарина (одна из них имела соавтора—Е. А Преображенского): "Азбука коммунизма" и "Пролетарская революция и культура" Здесь уместно заметить, что Павлов, конечно же, не знал о ленинском поручении Бухарину и невольно поставил его в труднейшее положение

На следующий день стенограмму лекции изучали ответственные товарищи в Кремле и Смольном. Первым (27 сентября) проявил себя Троцкий, приславший Ивану Петровичу письмо, в котором просил разъяснить различия между учениями Павлова и Фрейда. В начале 1924 г последовала реакция официальной прессы: появились статьи Зиновьева и

    Бухарина, в отличие от письма Троцкого, — ругательные.

Статья Бухарина, опубликованная в журнале "Красная новь" и перепечатанная в "Нашей искре" (журнале Военно-медицинской академии), вызвала гнев Ивана Петровича, которого возмутили бухаринские "литературные" приемы—передергивание, купюры и пр. Теперь Павлов еще яростнее нападал на политическое руководство страны, клеймил революционные идеи и средства достижения большевиками своих целей Так, 20 апреля 1924 г. он читал лекцию в здании бывшей Городской думы на тему: "Несколько применений новой физиологии мозга к жизни" В лекции прямо говорилось о несовместимости инстинкта свободы, с которым рождается каждый человек, и окружающей его действительности в условиях диктатуры пролетариата.

Процитировав Ленина, утверждавшего, что "диктатура пролетариата обеспечит себе победу путем террора и насилия ", Павлов

заявил, что насилие —это палка о двух концах. Подавляя врожденный инстинкт свободы, "террор, да еще в сопровождении голода прививает населению условный рефлекс рабской покорности". В результате такой "бесспорно скверной воспитательной практики" нация будет забита, рабски принижена. Ее будут составлять не свободные люди, а жалкие рабы. Но нужно знать, говорил Иван Петрович, и о другом конце этой палки: "Инстинкт свободы живуч до конца его не вытравить никакими террорами ". Он будет жить даже в рабских душах и возродится в самый неподходящий для насильников исторический момент.

Вместе с тем преследование частной собственности, попрание традиций, верований и других святынь гражданина прежде великой России вызывает в головах многих людей "сшибки" процессов возбуждения и торможения, чем "приводится в полное расстройство вся нервная система населения, это почва для сплошных неврозов". В таком состоянии, продолжал свою мысль Павлов, в деятельности мозга возникает парадоксальная фаза, для которой характерно прекращение ответов на сильные стимулы (действительность) при сохранении и даже усилении реакций на слабые раздражители (слова). Поэтому к седьмому году революции у многих людей утратилась восприимчивость к действительности и обострилась восприимчивость к словам: "Их условные рефлексы координированы не с действительностью, а со словами. Слова для них значат больше, чем факты. " В подтверждение своих выводов Иван Петрович приводил пример поведения тяжелого невропата—пациента клиники нервных болезнен. На включение красной лампочки он совсем не реагировал, а слово "красный" вызывало у него бурную реакцию. Текст павловской лекции 1924 г не сохранился Я воспроизвел его по цитатам из упомянутой критической статьи Н А Гредескула, опубликован

    ной в журнале "Звезда".
    "Насилие даже над наукой"

Иван Петрович продолжал шокировать партийное руководство и правительство страны (в первую очередь— Ленинграда) своими речами, поступками и письмами в Совнарком "Вы в Вашей работе, — писал Павлов Бухарину в 1931 г, —слишком упрощаете человека и рассчитываете его сделать истинно общественным, запирая его, например, на всяческих и бесконечных собраниях для выслушивания выслушивания одних и тех же поучений < > Революция для меня это действительно что-то ужасное по жестокости и насилию, насилию даже над над наукой; ведь один ваш диалектический материализм по его теперешней жизненной постановке ни на волос не отличается от теологии и космогонии инквизиции" [Ц]. В другом письме утверждал "А введенный вустав Академии [наук] параграф, что вся научная работа Академии должна вестись на платформе учения о диалектическом материализме Маркса и Энгельса, разве это не величайшее насилие даже над научной мыслью Чем это отстает от средневековой инквизиции и т. д. , и т. д. , и т. д. ? " Отказываясь выполнять рекомендации управления делами Академии наук по укреплению трудовой дисциплины, Иван Петрович заявил "Научная лаборатория—не фабрика, а я не надсмотрщик.... нельзя третировать умственный труд вполне по шаблону физического" Так же резко он отверг требования аппарата Академии наук составлять многолетние детальные планы научной работы

Иван Петрович болезненно реагировал на отмену в начале 20-х годов докторских диссертаций, не считал правильной организацию в стране в течение 1929—1930 гг. более 30 медицинских институтов, считая, что для них нет ни кадров, ни материальной базы, и протестовал против существования вузовских кафедр, на которых не ведется научная работа. "В конце концов должна восторжествовать здравая мысль, — писал он в Академию наук, —что в высших учебных заведениях необходимы не только преподаватели, но и научные деятели с исследовательскими лабораториями. Иначе наши высшие учебные заведения превратятся в гимназии, и мы, не в пример всему культурному миру, будем лишены высших учебных заведений"

Протесты Павлова вызывали досаду и озабоченность правительства, особенно на рубеже 20—30-х годов, когда он выступил против планов такой реорганизации Академии наук, которая должна была усилить влияние партии.

    6 октября 1928 г он писал в Совнарком

"Я считаю своим долгом обратить ваше внимание на важную черту приближающихся выборов в Академию наук. Впервые в истории нашей Академии, насколько мне известно, государство перед выборами заявляет о желательности избрания тех или иных кандидатов. Все органы государства (пресса, руководство высших учебных заведений и общественных организаций) воинственно настаивают на исполнении его желаний. Мне кажется, что это оскорбляет достоинство Академии и ляжет тяжелым грузом на совесть академиков. Было бы справедливее, если бы государство прямо назначало в Академию лучших, с его точки зрения, людей. А как действует на людей его нынешний образ действий? I

Я приведу в пример событие, происшедшее три или четыре года назад. Тогдашний председатель Горисполкома Зиновьев подверг работников образования следующей процедуре: "Выдвинута резолюция. Кто против Молчание. Резолюция принята единогласно ".

В те дни я встретил одного моего товарища-профессора и поделился с ним своим возмущением по этому поводу. Я должен добавить, что этот мой товарищ имел репутацию человека исключительной чести. Ответ его был следующим: "А чего вы хотите Разве вы не знаете, что сейчас любое возражение это самоубийство Нельзя не признать, что наша текущая ситуация возлагает на нас огромную ответственность "

Непременный секретарь Академии наук С. Ф Ольденбург считал, что во имя спасения Академии нужно покориться требованиям властей Во время одного особенно жаркого спора В И Вернадский выступил за то, чтобы принять настойчивые указания компартии и голосовать за баллотирующихся кандидатов не персонально, а по спискам Павлов взорвался "То, что вы предлагаете, —это лакейство! " Попытки успокоить его не увенчались успехом "Павлов почти кричал, что мы должны заявить о себе большевикам, что нечего их бояться, что не нужно никаких предварительных переговоров, что каждый может и должен действовать самостоятельно и т. д. Сергей (Ольденбург) решительно заявил, что ему, Ивану Павлову, позволено говорить все, что угодно, его не тронут, поскольку он находится в привилегированном положении, поскольку, как всем известно и как утверждают сами большевики, он идейный лидер их партии. Павлов снова вскипел. Это было ужасно! "

После этого инцидента Иван Петрович до конца своей жизни не посетил ни одного общего собрания Академии наук, считая поведение своих академических коллег в 1928—1929 гг штрейкбрехерством и капитуляцией перед грубой силой На горькие раздумья об одиночестве Ивана Петровича в научной среде наводит ответ президента Академии наук СССР А П Карпинского Пред

седателю Совнаркома В М Молотову, который переслал ему один из павловских протестов против репрессий в Ленинграде после убийства Кирова и требовал дать оценку этому письму.

"Я высоко ценю научные заслуги моего коллеги, — отвечал Карпинский Молотову, —уважаю его независимый характер и способность создавать как для работы его Института, так и для его личной исключительно благоприятные условия; я всегда сожалел,

что он не принимает участия в общей академической жизни. Письмо акад. И. П. Павлова меня глубоко огорчило не потому, что будучи таким же плохим политиком, как я, если не хуже, он возражает против мероприятий Правительства.... Я неоднократно хотел просить у Вас свидания, чтобы побеседовать с Вами как о делах Академии, так и по ряду общих вопросов жизни нашей страны, ибо, мне думается, почему не выслушать иногда мнение хотя и недостаточно компетентного, но исключительно и искренно благожелательного лица. Вот этой благожелательности я не нахожу в письме моего коллеги И. П. Павлова, отделяющего себя и свою родину от нашей общей страны и нашего общего дела, и это именно то, что меня глубоко опечалило ".

    "Факт повального арестования"

Иван Петрович постоянно обращался в Совнарком с требованиями освободить из-под ареста знакомых ему людей (от академика Д. Н. Прянишникова до уборщицы институтского вивария А. И. Бархатовой), прекратить репрессии и террор в стране, а также гонения на церковь.

"Привязанный к своей Родине, — писал он в Совнарком 20 августа 1930 г. , —считаю моим долгом обратить внимание Правительства на следующее. Беспрерывные и бесчисленные аресты делают нашу жизнь совершенно исключительной. Я не знаю цели их (есть ли это безмерно усердное искание врагов режима или метод устрашения, или еще что-нибудь), но не подлежит сомнению, что в подавляющем числе случаев для ареста нет ни малейшего основания, то есть виновности в действительности. А жизненные последствия факта повального арестовывания совершенно очевидны. Жизнь каждого делается вполне случайной, нисколько не рассчитываемой. А с этим неизбежно исчезает жизненная энергия, интерес к жизни. В видах ли это нормального государства? "

Не менее жестким предостережением воспринимается обращение в Совнарком 21 декабря 1934 г. Оно уже частично цитировалось в начале статьи. Здесь уместно продолжить:

"Мы жили и живем под неослабевающим режимом террора и насилия. Но надо помнить, что человеку, происшедшему из зверя, легко падать, но

трудно подниматься. Тем, которые злобно приговаривают к смерти массы себе подобных и с удовлетворением приводят это в исполнение, как и тем, насильственно приучаемым участвовать в этом. едва ли возможно остаться существами, чувствующими и думающими человечно. И с другой стороны. Тем, которые превращены в забитых животных, едва ли возможно сделаться существами с чувством собственного человеческого достоинства ".

В архиве сохранился вариант этого письма, содержащий такие слова: "Это бесспорно скверная людская практика. Люди порядочные в этой школе делаются позорными рабами.... С рабами, конечно, ничего хорошего не сделать сделать, а рабский дух, основательно натренированный, скоро потом не выгонишь ". Письмо достигло адресата, поскольку есть ответ Молотова

17 октября 1928 г. Павлов направил официальный запрос правительству, намерено ли оно советоваться с образованными людьми, осуществляя оренную перестройку всей жизни российского общества "В каком резком противоречии при нашей республике, — писал он в этом запросе, —стоит прилагательное "советская", не в его официальном, а в общеупотребительном смысле! Образованные люди превращены в безмолвных зрителей и исполнителей. Они видят, как беспощадно и большею частию неудачно перекраивается вся жизнь до дна, как громоздится ошибка на ошибке, но они должны молчать и делать только то, что приказано. < > Можно без преувеличения сказать, что прежняя интеллигенция частию истребляется, частию и развращается"

Вероятно, многие представители правящей партии рады были бы пренебречь и Павловым с его всемирной известностью, и научным престижем России, но ленинская охранная грамота не только надежно его защищала, но и позволяла ему требовать от правительства того, чего почти никому в стране даже просить не позволялось Приведу только два характерных примера

В 1933 г в одну из павловских лабораторий прибыл профессор из Секции научных работников, чтобы уведомить Павлова о предстоящей "чистке антисоветских элементов" Иван Петрович вышвырнул его, схватив за шиворот и дав пинка, из лаборатории с криком "Вон отсюда, подонок! " Секция была возмущена оскорблением, нанесенным их сотоварищу, и направила делегацию к Кирову с требованием наказать Павлова, на что глава ленинградской партийной организации ответил лаконично "Ничем не могу вам помочь"

Едва узнав об аресте своего сотрудника коммуниста Ф П Майорова, Павлов схватил телефонную трубку и потребовал от телефонистки соединить его с "главным жандармом" Поначалу она отказывалась выполнить это требование, но Павлов был непреклонен Ему ответил сам Ф Д Мед

ведь, начальник Ленинградского ОПТУ Иван Петрович фальцетом прокричал "Вот что, господин хороший, если завтра утром Федор Петрович Майоров не будет на своем рабочем месте, то я буду жаловаться господину Молотову или господину Сталину". К вечеру того же дня Майоров уже работал в лаборатории и больше никогда не арестовывался В 1948 г он написал "Историю учения об условных рефлексах"

    О деградации физического и духовного здоровья народа

Редкие павловские среды (еженедельные собрания сотрудников всех его лабораторий) обходились без критики Павловым большевиков, методов их руководства страной, без противопоставления интернационализма патриотизму, без осуждения социальных условий жизни в СССР и слепого поклонения Сталину 9 мая 1934 г Иван Петрович писал академику Н С. Державину "Первая задача государства охранение народного здоровья, обеспечение основных условий существования населения, а этого-то и нет (прошлогодний голод до степени людоедства со всесоюзным ужасающим сыпным тифом и теперешнее недоедание в массе, отсутствие достаточного топлива, теснота и грязь, недостаток в самых обыкновенных лекарствах и т. д. , и т. д. ) "

В том же году письмо Павлова наркому здравоохранения Г Н Каминскому содержит такие обвинения:

"Думаете ли Вы достаточно о том, что многолетний террор и безудержное своеволие власти превращает нашу и без того довольно азиатскую натуру в позорно-рабскую? .. А много ли можно сделать хорошего с рабами? Пирамиды— да, но не общее истинно человеческое счастье. Останавливаете ли Вы Ваше внимание на том, что недоедание и повторяющееся голодание в массе населения с их непременными спутниками повсеместными эпидемиями—подрывают силы народа? В физическом здоровье нации, в этом первом и непременном условии, —прочный фундамент государства, а не только в бесчисленных фабриках, учебных и ученых учреждениях и т. д. , конечно, нужных, но при строгой разборчивости и надлежащей государственной последовательности".

Привлекая внимание правительства к ухудшению физического здоровья нации после революции, Иван Петрович предупреждал и о деградации духовного здоровья, об опасности падения нравов. Среди других причин духовного оскудения он указывал на освобождение от всех тормозов, называемое почему- то демократией, и насильственное искоренение религиозного воспитания.

"По моему глубокому убеждению, — писал Павлов, —гонение нашим Правительством религии и покровительство воинствующему атеизму есть большая и вредная последствиями государственная ошибка. Я сознательный атеист-рационалист и потому не смогу быть заподозрен в каком бы то ни было профессиональном пристрастии Религия есть важнейший охранительный инстинкт, образовавшийся, когда животное превращалось в человека и имеющий огромное жизненное значение".

"Вершиной человечества" являлся для Ивана Петровича Иисус Христос, "осуществивший в себе величайшую из всех человеческую истину—истину о равенстве всех людей и чем всю историю человека разделил на две половины: до него рабскую и после него— культурную христианскую.... " Павлов протестовал против разрушения церковных храмов. Сохранилось его негодующее письмо в Совнарком, когда уничтожили на Троицкой площади, неподалеку от дворца Кшесинской, петербургскую святыню— деревянную Троицкую церковь, построенную Петром Великим при основании города. Многие павловские письма в Совнарком содержат требования о прекращении преследований священослужителей и их семей. Отчисление из Военно-медицинской академии сыновей священников послужило Павлову в 1924 г. поводом к прекращению работы в своей, хотя причины его ухода оттуда были гораздо масштабнее. Однако и борьбу за изменение отношения правительства к духовенству он считал очень важной и вел ее до последних дней жизни. За два с половиной месяца до кончины он писал Молотову:

"Прежнее духовное сословие одно из наиболее сильных и здоровых сословий России. Разве оно мало работало на общую культуру Родины? Разве первые наши учителя книжной правды и прогресса не были из духовного сословия: Белинский, Добролюбов и др. ? Разве наше врачебное сословие до революции не состояло едва ли не на 50 процентов из лиц духовного сословия? А разве их мало и в области чистой науки и т. д. , и т. д. ? Почему же они какое-то отверженное сословие даже в детях (фраза зачеркнута— В. С. У О нашем (зачеркнуто о Вашем —В. С. ) государственном атеизме я считаю моим долгом говорить моему Правительству потом.... и более пространно" [У].

Ответ Молотова от 28 декабря 1935 г свидетельствует, что требования Павлова не остались гласом вопиющего в пустыне В начале письма предсовнаркома обещал разобраться, насколько была оправдана высылка из Ленинграда "несколько лиц", за которых ручался Иван Петрович "Теперь, — продолжал Молотов, —насчет ограничений в отношении детей лиц из духовенства. На это могу Вам ответить только одно: теперь, действительно, в этих ограничениях нет никакого смысла, кроме отрицательного. Они нужны были в свое время, а теперь подле жат безусловной отмене" И на самом деле, отношение советского правительства к духовенству и религии несколько изменилось в предвоенные годы, (а не во время воины, как пишут некоторые современные историки) Полагаю, что Павлову принадлежит здесь не последняя роль

    'Роман со стариком"

Выполняя ленинский завет и преодолевая последствия полемики в 1923—1924 гг с Павловым, Бухарин предпринял усиленные попытки завоевать его доверие Я уже описывал бесцеремонное вторжение Бухарина в павловскую квартиру и его участие без приглашения в семейном обеде Вначале обед проходил в гнетущем молчании Потом, когда незваный гость компетентно оценил коллекцию бабочек, развешанную на стенах столовой, Иван Петрович заинтересовался разговором. Описание этого эпизода Бухарин закончил фразой "Так начался мой роман со стариком ".

Сначала Бухарин попытался отделить учение Павлова от него самого и объявил, без согласия на то автора, рефлекторную теорию естественнонаучной платформой диалектического материализма и политической доктрины коммунистической теории Далеко не все руководители государства, официальные философы и даже ученые приняли бухаринскую интерпретацию Например, НА. Семашко утверждал "Слабая сторона его (Павлова. —В. С) учения состоит в том, что он механический, а не диалектический материалист .... И как бывает с механистами, механист-материалист Павлов, много поработавший над разрушением идеализма и поповщины, смыкается с самым доподлинным идеализмом "

В 1929 г. В В Куйбышев вслед за Горьким обозвал Павлова черносотенцем Бухарин тут же отпарировал "Что он "Интернационал"

не поет, это я знаю. Но он все же воспитывался на Писареве, продолжает дело Сеченова, а антибольшевистские тенденции его— существующие — скорее демократ—буржуазного] характера. Но он самый крупный физиолог в мире, материалист и, несмотря на все свое ворчанье, идеологически работает на нас (в своих сочинениях, а не в речах)" Наверное, в этих словах содержится преувеличение значимости работ Павлова для правящей партии, а значит, и заслуг самого Бухарина в выполнении задания ее основателя О цели этого преувеличения "любимец всей партии" проговорился в некрологе "Павлов наш целиком, и мы его никому не отдадим ".

Прочитав летом 1931 г "Материализм и эмпириокритицизм", Иван Петрович говорил Никитину, что считает рассуждения автора здравыми, но его коробит грубость ленинских выражений. Эту книгу принес Павлову Бухарин, который последовательно в своей настойчивости, но деликатно и не торопя событий, старался изменить его отношение к советской власти.

"Любимец партии" протежировал Ивану Петровичу в научно-организационных делах —в строительстве новой павловской лаборатории в Колтушах, на что были ассигнованы огромные суммы денег, передаче Физиологическому институту АН СССР большого двусветного зала и помещений геологической лаборатории самого президента Академии наук Карпинского в доме №б на Тучковой набережной (набережной Макарова) в Ленинграде. В 1927 г. было подготовлено решение о присвоении Институту экспериментальной медицины имени Павлова, но он отказался от такой чести. Через два года в ознаменование его 85-летия Лопухинская улица была переименована в улицу Академика Павлова.

Бухарин усмирял страсти обеих сторон. Куйбышева он убеждал в том, что Павлов "идеологически работает на нас", а его самого умолял "не ссориться с революцией". Обратимся, например, к цитате из его письма Ивану Петровичу в конце 1931 г. :

"За Вами готовы ухаживать как угодно, все готовы идти навстречу всякой Вашей работе, а Вам обязательно хочется вставить революции перо. Не делайте этого ради Бога. Вы не сердитесь на меня за эту интервенцию. Но мы условились с Вами насчет откровенности. Так уж разрешите обратиться к Вам и с этой горячей просьбой. Не ссорьтесь с революцией. Вы ведь окажетесь неправы, не говоря о всем прочем. Я уж так Вас об этом прошу. Это важней всего прочего. Ну, до свидания, не гневайтесь "

На рубеже 20—30-х годов Бухарин аккуратно приступил к вовлечению Павлова в пропаганду успехов Советского Союза, играя

на государственном патриотизме человека, не скрывавшего своей безграничной любви к России— даже тогда, когда это расценивалось как шовинизм. Заняв в 1934 г. пост ответственного редактора "Известий", Бухарин стал систематически, причем все чаще и чаще, публиковать в своей газете беседы с академиком Павловым. Направлял к нему умных и изощренных в своем деле журналистов, которые интервьюировали Ивана Петровича так, что он не мог их упрекнуть в искажении его мыслей и речей Вместе с тем они тонко обходили вопросы, в ответах на которые ему пришлось бы проявлять нелояльность к советской власти. Постепенно круг таких вопросов становился все уже. В 1923 г. Павлов во вступительной лекции к курсу физиологии студентам Военно-медицинской академии заявлял, что "по теперешним газетам составить себе понятие о жизни едва ли можно: они слишком пристрастны. И я их не читаю". А в 30-е годы он стал сотрудничать с советскими журналистами, выступал с обращениями к молодежи, шахтерам, колхозникам. В этих обращениях не было ничего противного советскому государству. Вместе с тем они всегда содержали мысли, далеко не общепринятые.

Бухарин точно выждал время для начала своей "атаки" на Павлова. Если первые послереволюционные годы прошли под знаком разрушения российской государственности, то в конце 20-х годов наметилось ее возрождение. Иван Петрович не мог этого не заметить и был не одинок в своей оценке событий.

    "Я хочу верить.... "

Смею утверждать, что Павлов в 30-е годы начал изменять свое отношение к советской власти. Не потому, что приспособился к ней, а благодаря кардинальной коррекции ею самой своей внешней государственной политики. Официальная пропаганда стала утверждать, что социализм может победить в отдельной стране, а для сохранения себя во враждебном окружении необходимо укреплять государство. Мотивы укрепления государственности у Павлова и советской власти были разные, но "реальная действительность", направленная на восстановление могучей российской державы, его устраивала

Ознакомившись с проектом первой советской Конституции, Иван Петрович стал надеяться на "приближение зари демократической эры в СССР", о чем сказал на собрании своих сотрудников:

"Я много раз жаловался на тягость жизни. Теперь хочу сказать другое. Мне кажется, что в нашей жизни наступает хорошее . Сколько раз мне приходилось сетовать на тяжелое положение обывателя, когда его всяческими мерами принуждали голосовать за что угодно. Теперь это отменено я хочу верить, что действительно происходит поворот к нормальному строю жизни". В этих словах не чувствуется уверенности, но в них присутствует надежда, которую заронил в душу Бухарин, один из основных авторов Конституции. Позднее не менее сильное влияние на Ивана Петровича стал оказывать другой видный партийный и государственный деятель—Г. Н. Каминский, о котором Павлов говорил: "Умный большевик, с ним все охотно сотрудничают ".

Однако сильнее словесных убеждений этих людей действовали на Павлова факты. Только им он доверял и в лаборатории, и в повседневной жизни. А факты были таковы, что весь мир называл в 30-е годы "русским чудом" колоссальные темпы индустриализации страны и достижения в новом устройстве общества. Это отметил профессор Эдинбургского университета Д. Барджер в своей речи на заключительном пленарном заседании XV Международного конгресса в Московской консерватории 17 августа 1935 г. ; именно в этой речи Павлов был назван "первым из физиологов мира"—

Поведение Павлова на конгрессе в присутствии 1500 человек невоз можно интерпретировать иначе как признание заслуг советского правительства и убеждение, что "большевистский эксперимент" заслуживает право на проведение. 4 октября 1934 г. он писал в Совнарком: "Я очень желаю жить и дальше — и применю для этого как мои знания о животном организме, так и всю мою волю —прежде всего, чтобы видеть на возможно большем периоде результат Вашего грандиозного эксперимента. Результат этого эксперимента, по моему разумению, конечно, далеко еще не определился. А он ведь касается судьбы родины! " В 1935 г. (до конгресса) Павлов говорил И. М. Майскому, советскому послу в Лондоне: "Пожалуй, ведь вы, большевики, своего добьетесь. Я раньше в этом сомневался, но сейчас уверен— вы

    выиграете "

Таким образом, за 18 лет, прожитых Павловым при советской власти, его политические взгляды претерпели глубокие изменения. Павлова не запугали, не подкупили и не обманули, хотя большевики боролись за него—долго, терпеливо и настойчиво Однако хитроумные спекуляции на его державном патриотизме не могли привести к желанному результату. Только приближение объективной реально

сти к его мечтам о Родине, с которой считается весь мир, позволило ему видеть себя гражданином Советского Союза со всеми вытекающими отсюда последствиями в мыслях и делах. При этом он сохранил за собой право говорить правительству правду, протестовать против того, что считал неправильным и вредным для российского государства. Думаю, что никто в СССР не спас от репрессий столько человек, сколько Павлов.

Нередко Павлова называли диссидентом. По существу так оно и было. Но что- то в душе и сознании мешает мне применить к Ивану Петровичу это слово. Почему? Не могу пока понять причину Может быть, дело в том, что у многих известных мне современных диссидентов не было и нет государственного российского патриотизма, составлявшего стержень личности Ивана Петровича Павлова, которому "и дым Отечества" был "сладок и приятен".

А он, великий гражданин России, имел все основания сказать с достоинством и гордостью: "Что ни делаю, постоянно думаю, что служу этим, сколько позволяют мне мои силы, прежде всего моему Отечеству"

    ВОЕННО-ПАТРИОТИЧЕСКИЙ
    СОЮЗ

В нашем третьего тысячелетия Россия переживает, быть может, один из самых сложных периодов своего развития. Переходный период всегда исторически сложен, потому что это путь проб и ошибок и не каждая личность способна быть выше мелкого и меркантильного, но служить высшему назначению человечества прогрессу правдивому и сознательному.

Иногда обстоятельства побеждают человека, но сила духа и человеческого достоинства личности определяет смысл его жизнедеятельности, его значение как личности, и это помогает ему в борьбе за справедливость.

В нашем городе, на мой взгляд, тоже есть люди, обладающие принципиальной жизненной позицией, стойкостью своих убеждений, а в иных случаях инакомыслием, что позволяет причислить их к мышлению диссидентов.

В нашем городе теперь уже каждый знает о военно - патриотическом союзе "Рубеж". Начальником штаба которого является Хорьяков Владимир Владимирович. В программном заявлении Всероссийского общественного движения "Наше право" говорится: "Переход российского общества к демократии и рыночным реформам, связанный с вопиющими издержками и ошибками объективного и субъективного характера, резко ухудшил правовую защиту интересов граждан, вызвал взрывоопасную волну преступного беспредела и коррупции, и открыто поставил на повестку дня страны реальную возможность прорыва криминалитета во власть". В этих условиях особенно остро встает вопрос о необходимости принятия самых срочных мер по качественному повышению уровня борьбы с преступностью и коррупцией и созданию современной надежной государственной системы защиты личных и имущественных прав каждого члена общества.

Судя по деятельности патриотического движения "Рубеж", там объединились очень энергичные люди, целеустремленные и глубоко патриотические, за плечами у которых - нелегкая военная служба

К "Рубеж" в нашем городе отношение неординарное. Многие обвиняют их в открытом национализме. "Мы хотим жить, а не бояться жизни" - говорят члены патриотического союза. Может быть, у них бывают заблуждения, потому что путь к истине всегда труден, но они мыслят свободно и тот "рефлекс свободы", о котором говорит академик Павлов, у них есть, поэтому они не бездействуют, наблюдая беспорядки в обществе, а всеми силами борются с ними. Именно этими чертами в своей деятельности привлекают меня члены "Рубежа". Страшно видеть с утра бегающих в поисках "дозы" мальчишек и девчонок, заплаканные лица матерей, просящих о помощи, крепких здоровых мужчин, пьющих с утра до вечера "горькую", ребят с дипломами , которые не могут найти нормально оплачиваемую работу и уходят в "криминал". Вот что пишут об этом в своих сочинениях орские школьники. Пишет Якимец Саша, учащийся школы №15: "Такая организация, как "Рубеж" борется с наркоторговцами, преступниками, защищает молодое поколение, пытаясь направить их на путь истинный, доказывает, что в жизни есть много интересного и прекрасного, что это все лучше, чем начинать губить свою жизнь". Или что пишет Пименова Настя: " Я очень одобряю работу, которая выполняет организация "Рубеж". Наркомания захватывает все подрастающие поколение. Если бы можно было за один раз уничтожить все наркотики, то не было бы грабежей , ни убийств.... не только в стране, но и во всем мире. Но ведь есть такие люди, которые за эту "гадость" могут получать большие деньги. Я считаю, что таких организация, как "Рубеж" должно быть побольше, тогда будет все нормально. " Союз "Рубеж" помогает семьям погибших в Чечне ребят, проводит большую антинаркотическую и антиалкогольную пропаганду, вовлекает в спорт подростков. Мне хочется познакомить Вас с одним из членов Союза - с Владимиром Хорьяковым. Родился Владимир 24 февраля 1970 года. Учился в школе № 56, окончив 9 классов, поступил в училище № 1 Владимир любил учиться и особенно увлекался спортом. Характерной чертой по его словам было стремление к справедливости, чувство правды - истина всегда волновала Владимира. И вот армия. Служил в Афганистане, после армии закончил Тольятинский техникум. Сейчас Владимир Владимирович директор КДЦ "Молодежный", женат, имеет дочь.

Или вот Андрей Чубаров -- энергичный, волевой человек. Родился в1972 года. Работал руководителем физвоспитания. Затем армия, попал в Чечню. Занимался бизнесом, но ушел оттуда. В январе 2000 года вновь воевал в Чечне. Много перепитий в судьбе Андрея. Но импонирует то, что, он ни смотря ни на что умеет отстаивать свои принципы. Противоречивость характера не мешает иметь главное - глубокую любовь к Родине.

В статье газеты "Комсомольская правда" "Молодые ветераны чеченской войны наводят в Орске "русский порядок", говорится: "Рубеж" поднялся громкой и полезной для общества компании по борьбе с наркотиками. Ведь после распада СССР Орск превратился в золотые ворота для наркобаронов. Героин переправляют из Паки

стана и Афганистана через Таджикистан и Казахстан в Москву. От Орска до границы с Казахстаном не более 20 км. Кругом степь и КАМАЗу нечего не стоит объехать таможенные посты. Героин везут в мешках с луком и чесноком - так легче отбить нюх у таможенных собак. Часть перевозимого неизбежно попадает в Орск. Если еще два года назад здесь курили анашу и кололи раствор опия, то сейчас в считанные месяцы Орск подсел на героин. Целлофановые пакетики, перевязанные ниткой, можно купить даже у

торговки семечками на рынке. Если в Москве один грамм героина стоит около 100 долларов, то здесь транзитный "герыч" можно взять по 200 рублей за грамм. " В Орске много лиц кавказской национальности. Для чего они к нам приезжают? Если они приехали работать у станка, зарабатывать деньги честным путем, то "рубежовцы" ничего не имеют против. Начальник штаба В. В. Хорьяков говорит: "Сегодня, чтобы быть русским воином, необходимо снова стать воином русского духа, защитником русской нации. Возрождение нашего народа зависит лишь от уничтожения системы, которая обкрадывает здоровые силы нации. Мы нациолисты потому, что мы видим в нации единственную возможность защиты поддержки всего нашего существования. Тот кто понимает эти слова как дело - тот часть нации". Будущее он видит в объединении всех братских народов, не только славян, но и татар, башкир, таджиков, киргизов и т. д. Организация "Рубеж" состоит из нескольких возрастных групп: это молодежь в возрасте от 16 до 20 лет, это люди среднего поколения /40-45 лет/, но основной костяк составляют парни 20-25 лет. Патриотический Союз объединил этих людей, их интересы, стремления; привлек и других, у которых есть "рефлекс свободы", инакомыслие, твердость в принципах и глубокий патриотизм, огромная любовь к Родине, своему городу. Штаб союза состоит из 20 человек. Остальные члены работают в отделах, которых более 20 по 7 человек в каждом. Задумывался он сначала как военно патриотический союз, основная цель которого - подготовка парней к службе в армии. Молодежь потянулась в организацию, один из главных принципов которой: "наркотикам, алкоголю, бандитизму решительное нет! ". Постепенно, благодаря усиленным действиям В. В. Хорьякова, ВПС "Рубеж" выделили помещение для встреч, места для занятий. Организация продолжает расти. Вот тогда и пришло понимание, что занятие военным делом это мало. Этим проблему не решить, и Союз "Рубеж" начал заниматься активной политической жизнью города. Когда его спросили, как бы он охарактеризовал основную цель "Рубежа" он ответил: "В двух словах этого не скажешь , так как Россия в основном русская страна, то по понятиям сознания, в первую очередь за то, что детям нашим доставалось бы хорошее будущее без войн, без наркотиков, без алкоголя и бандитизма". В России разворачивается движение по борьбе с наркотиками, принимающее самые разные формы. Этот "русский бунт" охватил Свердловскую область, Татарию, и Поволжье. И в каждом регионе свои методы. Да, милиция борется, но этого на сегодня мало. Общественность, до сих пор дремавшая и выжидающая, словно спохватилась: до каких пор мы будем хоронить юное поколение, сколько еще терпеть, наблюдая, как молодые, сев на

    "иглу", становятся изгоями, ворами, смертниками?

Помоему, в этом плане "Рубеж" надо поддержать. И мы - молодое поколение должны стать их помощниками и в этом, вместе с общественностью сделать все, чтобы защитить родной город от наркотической заразы, а "Рубеж" - это зеленый росток надежды нашего общества

    Хорьяков Владимир Владимирович
    Родился 24 февраля 1970 года. Учился в школе №56, окончив
    9 классов, поступил в №1 училище, после училища попал в
    армию. После армии закончил Тальятинский техникум, сейчас
    учится в государственном институте управления. Владимир
    Владирович - директор КДЦ "Молодежный". Женат имеет дочь

В. декабре 2000 года баллотировался в м. ры г Орска, но потом отдал свои голоса Юрию Александровичу Черноусову.

Интервью с членом патриотического союза "РУБЕЖ" г. Орска Хорьяковым Владимиром Владимировичем

- Первые члены ПС "Рубеж" (Фамилия, имя, краткая биография в первый год организации.

- Инициаторами движения был Курочкин Александр 1976 года рождения и Чубаров Андрей 1972 года рождения. Александр и Андрей родились в Орске. Оба прошли войну в Чечне и награждены орденами мужества.

- Кто из городской администрации поддерживал это движение? Кто был лидер движения его биография.

- Из городской администрации никто не поддержал движение. Лидер движения был Андрей Чубаров. Родился и проживает в Орске. Андрей 2 раза воевал в Чечне в 1996 году и в январе 2000 года.

- Как складываются взаимоотношения с другими молодежными организациями? - Нормальное рабочее взаимоотношение.

- Сколько человек насчитывает организация в настоящее время? - Около 70 человек.

    - Сколько человек награждены различными знаками отличия?

- Точное число не знаю, но многие награждены различными знаками отличия. - Под каким девизом развивается движение?

    - Не отступать и не сдаваться

- Краткая история движения (успехи, неудачи, трудности, мечты, планы, как создавался штаб и где находиться)

- Поддерживать всех кто пришел с Чечни, поддержать родителей и родственников погибших. Здесь собрались люди, которые болеют за это. Штаб находится в КДЦ "Молодежный"

    З а к л ю ч е н и е.

Изучив этот историко - краеведческий материал, мне многое стало понятно в социальной обстановке нашего общества. Я горжусь, что в моей стране были и есть люди, которые "свою жизнь"

измеряют часами "истории" т. е. умели и умеют ориентироваться в политической обстановке, проявляя настоящий патриотизм к своей Родине, родному краю; в тоже время не изменяя своим принципам.

Биографии, мировоззрение тех, о ком я веду повествование, достойны высокого звания, патриота своей Родины.

И для моих одноклассников понятно: любовь к Отечеству, верность, долг -- это не просто банальные слова. Это высокое понятие самого важного и ответственного, что есть в жизни.

Мы все любим смотреть на небо, а оно существует миллионы лет, но все мы испытываем прекрасные возвышенные чувства, когда следим за игрой облака, когда видим чудо рассвета, заката или любуемся чистой глубиной синевы. Мы радуемся, что есть это прекрасное в жизни, и мы должны жить ради этого. Так и чувство любви к Родине, свобода собственного мышления, которую не сковывают оковы трусости, меркантильности, все угодничества и другой различной пошлости. Мы любим Родину, свою Россию, любим, как мать, как это высокое небо, как воздух. И я уверен, что это никогда не станет банальным, как не станет для меня бональным мой собственный, жизненный путь, как не бывает банальным это высокое чистое небо над моим родным краем

    Список используемой литературы
    1. Энциклопедия по истории.
    2. Сборник документов о суде над диссидентами

3. Павлов И. П. Полное собрание сочинений. М. ; Л. , 1951 Т I с 19 4. Павлова С. В. Из воспоминаний

    5. Ленинский сборник М. , 1942 Т. XXXIV С 326

6. Бонч- Бруевич В. Д. об отношение В. И. Ленина к деятелям науки и искуства 7. Черновые записки И. П. Павлова во время его болезни.

    8. Сборник стихов О. Мандельштама
    9. Сборник стихов М. Цветаевой
    10. Сборник стихов А. Ахматовой
    11. Сборник стихов Ю. Галанского
    12. Книга "Диссиденты"
    13. СПФ АРАН. Ф. 259. Оп. 1а. Ед. хр. 30. л. 1-2 об.
    14. Письмо Павлова о революции
    15. Орбели Л. А. Воспоминания М. ;
    16. Три письма Н. И. Бухарина к И. П. Павлову
    17. СПФ АРАН Ф, .256 Оп. 1а. Ед. 14. Л. 1
    18. СПФ АРАН Ф, .265 Оп. 1а. Ед. 15. Л. 1
    13. INTERNET
    http: //www. vivoco. nns. ru/VV/PAPERS/BIO/PAV_PART. HTM
    14. Газета "Орская хроника"
    15. Газета "Комсомольская Правда"
    16. Газета NEW Ведомости"

Страницы: 1, 2, 3