Монашество не было изобретением западно-европейского средневековья. Уже в первые века нашей эры в Египте, Сирии, Палестине и Малой Азии поя-вились люди, желавшие "послужить Богу" своим особенным образом. Они по-селялись в пещерах, пустынях, других тркднодоступных местах, питались ди-кими плодами, корешками трав, съедобными насекомыми. Этих отшельников по-читали как святых праведников-ведь они отказались от жизни в грешноммире рядом с грешными людьми и выбрали самый прямой путь к спасению. Первые монахи помнили о словах Иисуса обращенных к ученикам; Христоссоветовал им не заботиться о еде и крыше над головой. Если человек по--настоящему верит в Бога, то Бог даст ему все необходимое, как дает пти-цам небесным. Поэтому уединенная скудная жизнь монахов-отшельников былазнаком истинной, непоколебимой веры. Многие из восточных монахов придумывали для себя дополнительные ис-пытания на стойкость: они годами не выходили из специально вырытых ямили же не сходили с особых возвышений, называвшихся "столбами". Некото-рые брали на себя обязательство молчать всю жизнь, не менять одежду ине мыться.... Таких монахов называли "подвижниками" (по "подвигу" веры, который они совершали); они-то чаще всего и селились в горах и пусты-нях. Подвижники стремились избежать людского соседства и жили каждый поо-диночке. На западе Европы такое монашество прививалось с трудом-климатздесь был более суровым, да и привычка к общественной жизни была сильнаеще с римских времен. Поэтому в западной части Римской империи (в пер-вую очередь-в Италии) распространилась другая разновидность восточногомонашества: монашеские общежития, монастыри. Первоначально они были очень невелики. Несколько "братьев" (так назы-вали себя монахи) объединялись для праведной жизни под руководствомнастоятеля (его называли "отцом"), которого выбирали все члены монашес-кой общины. Нельзя сказать, что братья, вступившие в монастырь порывали смиром полностью, как это делали египетские столпники и молчальники. Про-сто монашеская община заменяла им большой мир, полный несправедливостейи насилия.

Все имущество братьев было общим, общим было и их небольшоехозяйство. Братья совместно молились Богу, вознося молитвы как за себя, так и за всех христиан, живущих мирской жизнью. Считалось, что молитвымонахов, людей "святой жизни", легче всего достигают Господа. Количество таких маленьких общежитий, обителей (как правило, 5-10 че-ловек) стало быстро увеличиваться примерно с 500 г. ,когда Западная Ев-ропа подверглась разрушительным варварским вторжениям. Теперь в обите-лях нередко спасали не только душу, но и жизнь, а подчас-и богатство. Мо-нашеские обители превращаются в убежища множества случайных людей, не-редко далеких не только от высоких помыслов о Боге, но и от веры воо-бще. К началу VI в. всем было ясно, что обители Запада нуждаются в самойсерьезной реформе. Кто-то должен был подать пример монастырской жизни, в которой братское обращение монахов друг с другом сочеталось бы сострожайшей дисциплиной. Молитву следовало сочетать с физическим трудом--ведь разрастающиеся монастыри вынуждены были содержать себя сами. Всеэти новшества были введены итальянским монахом святым Бенедиктом, про-исходившим из города Нурсия. Главным творением святого Бенедикта стал устав монашеской жизни-пра-вила, которыми монахи должны были руководствоваться во время труда иотдыха. По имени создателя устав этот стал называться бенедиктинским, аисполнявшие устав монахи-бенедиктинцами. В обитель вступали для того, чтобы служить Богу, поэтому устав органи-зовывал всю жизнь монастыря вокруг церковных служб, в которых несколькораз в день участвовали все братья. Размеренный ритм монастырской жизниобозначался ударами колокола, сзывавшего братию то к совместной молитве, то к общей трапезе. Даже сон бенедиктинцев был подчинен церковному ри-тму и разделялся на 2 части всенощной службой, проходившей глубокой но-чью: "первый сон"-до всенощной, и "второй"-после нее. Правда, разрешен были короткий дневной отдых. От участия в совместных молитвах разрешениенастоятеля освобождало лишь больных и занятых работой в дальних мона-стырских владениях. Часть дня, свободную от божественных служб, монахи посвящали труду-какфизическому, так и умственному. Все они так или иначе занимались хозяй-ством-заготовкой дров, помолом зерна, уходом за скотом, пахотой; умствен-ный же труд сводился к чтению, разиышлениям над прочитанными богословс-кими книгами и переписыванию книг. Последние из занятий считалось осо-бенно угодным Богу; даже совсем маленькие бенедиктинские монастыри неп-ременно обзаводились "скрипториями" (так назывались мастерские по пе-реписыванию и украшению книг) и библиотеками. Именно бенедиктинцам мыобязаны тем, что хотя бы некоторые произведения греческих и римских ав-торов дощли до нашх дней. В основном же монахи, конечно, переписывалиБиблию и сочинения отцов церкви. Книга рассматривалась в бенедиктинскихмонастырях как сокровище, она могла изготавливаться несколько лет, укра-шалась богатыми иллюстрациями, фигурными заглавными буквами....

Наконец, устав святого Бенедикта учил братьев доброте и терпимостидруг к другу. Бенедикт не был сторонником сурового отношения к себе и кближним людям. Он считал, что от человека не нужно требовать полного са-моотречения и самоуничижения-любовь к Господу может быть доказана иболее простыми и скромными средствами. Монаха украшают не столько "под-виги", сколько смирение и послушание.... Долгое время монастыри оставались главными центрами науки, культуры иискусства: они задавали моду в архитектуре и книжной иллюстрации, содер-жали монастырские школы, в которых обучались дети знатных сеньоров. Име-нно монастырские мыслители напряженно обдумывали ответы на главные во-просы: когда и как Бог будет вершить Страшный суд ? Что ждет людей послесмерти ? Свободен ли человек в своих действиях в этой жизни или все егопоступки раз и навсегда предопределены волей Господней ? Оторванные отсемейных связей и общественных обязанностей монахи остро ощущали каждыйсвою индивидуальность, неповторимость. Их внутренняя, эмоциональная жизньбыла намного богаче переживаний, доступных мирянам.

Монах мог укрываться от мира за толстыми монастырскими стенами, илипроводить между собой и миром незримую грань-в любом случае он остаетсячастью общества, которое покинул. Монах не свободен от печалей и заботбольщого христианского мира; этому миру он дарит свои чувства и идеи, ро-жденные уединением и покоем. Монах вовсе не презирает оставленное им об-щество, просто он хочет жить в обществе, которое выбрал он сам.