Рассматриваются некоторые социопрагматические факторы, обусловившие появление феномена «политически корректный» (ПК) язык. Предпринимается попытка проследить особенности функционирования ПК языка на Западе и выявить воздействие его на речевые нормы в России (в аспекте межкультурной коммуникации в условиях глобализации).

Язык динамическая адаптивная система, чутко реагирующая на изменения в языковом социуме. Это многослойный и полифункциональный феномен, отражающий культуру, ментальность, «дух» определенного языкового сообщества на определенном временном отрезке. В то же время язык как базовый элемент культуры является ведущим средством межкультурной коммуникации в условиях несовпадения, порой предубеждения, культурно-национальных стереотипов мышления и вербального поведения [1, c 97]. В результате в процессе межкультурной коммуникации происходит взаимодействие и взаимовлияние, социокультурных, психокультурных факторов, различных картин мира, различных «миров».

В условиях бурно развивающихся технологий, способствующих масштабной межкультурной коммуникации, мир становится «глобальной деревней». Процесс глобализации в этом понимании можно рассматривать с позиций двух противоположных тенденций: гомогенизации и стремления сохранить национально-культурную идентичность. С одной стороны, стирание границ между государствами, жизненная необходимость находить, точнее, вырабатывать общий язык цивилизованного общения в этом едином пространстве, именуемом Земля, с другой стороны, необходимость совершенствовать нормы языкового поведения (речевого этикета) как культурно-поведенческой нормы в рамках одного государства диктуется логикой выживания всего мирового сообщества.

В рамках социолингвистики разработаны основные теории и правила общения. К ним можно отнести и известные максимы и конвенции общественного договора Грайса [2], Хаймза [4], Фирса [5], Лакоффа [6], и «Принцип вежливости» Лича, [7] и теорию сохранения «лица» Брауна и Левинсона [3], суть которых состоит в избежании конфликта или нанесении ущерба «лицу» в процессе коммуникации. Все эти нормы, прескрипции, ограничения, включающие универсальные принципы и технологии успешной коммуникации, применимые к англоязычному сообществу, в условиях коммуникативной глобализации проникают в другие культуры и ассимилируются в них как необходимое условие межкультурного общения.

В многополярном меняющемся мире, стремящемся к демократии и равенству, в мире, характеризующемся национальным, этническим, культурным разнообразием, неизбежно возрастает значимость функций языка, связанных с внутринациональным и межнациональным общением.

Существуют, как известно, различные классификации функций языка и, соответственно, различные концептуально близкие термины. В данном случае речь идет о регулятивной или социальной, политической или директивной функции, когда язык выполняет роль социального регулятива и становится инструментом, с помощью которого реализуется социальный заказ через воздействие на систему ценностей индивида, формирование в его сознании определенной картины мира и, тем самым, управление поведением homo sociologicus. Социальная природа языка очевидна, как и двунаправленная связь языка и общества: под воздействием экстралингвистических факторов в языке происходят изменения, а нормы речевого поведения оказывают влияние на modus vivendis — на образ жизни и мысли.

Одной из насущных потребностей всего мирового сообщества сегодня (глобальной деревни) становится культивирование толерантности как средства регулирования межкультурного общения вообще, так и общения в рамках одного языкового социума. Толерантность как концепт намного более емкое понятие, чем терпимость, так как включает в себя дополнительный компонент «желание, готовность» принять или согласиться с чем-то, что не совпадает с индивидуальной и общественной шкалой ценностей или оценок. В современной Британии часто употребляется глагол to embrace (принимать, включать в себя) в сочетании с понятиями culture, tradition, тогда говорят о готовности принять и понять культурные, этнические, религиозные различия, а не терпеть.

В рамках этой социальной парадигмы целесообразно рассматривать концепт политически корректного языка, который охватывает широкий и весьма разнообразный слой лексики. Интересно отметить, что нет четкого критерия отнесения слова к этому концепту, хотя в бытовом употреблении вполне ясно, что политически корректно, а что нет. Появившийся в 60-е годы прошлого столетия в США политически корректный язык отразил стремление демократически настроенных слоев интеллигенции к повышению ответственности общества за полную реализацию права на равенство. На практике это была попытка с помощью прогрессивной языковой политики сформировать новые социальные речевые стереотипы, основанные на толерантности [9].

Политически корректный язык сразу же привлек внимание специалистов и стал, в определенном смысле, «яблоком раздора» — вокруг этого явления разгорелись жаркие споры. Изданный в 1955 году под редакцией Дж. Вильямса сборник статей социологов, политологов (объемом 340 страниц) так и называется «PC Wars: Войны вокруг политически корректного языка» [10]. Появились словари ПК языка, исследования [11], средства массовой информации растиражировали это понятие и сделали его расхожим клише, неким символом борьбы за равенство, в частности, полов. Движение за «вербальную гигиену» достигло такого размаха, что Дж. Буш назвал его в одном из своих публичных выступлений «новой истерией». Появились и весьма ядовитые пародии на ПК язык, высмеивающие абсурдные с точки зрения здравого смысла словосочетания, защищающие индивида от оскорбления его (ее — ПК!) достоинства. Это известные «старые сказки на новый лад» — “Correct Bedtime Stories” [8], где злые, некрасивые сестры Золушки были нестандартной внешности “differently visaged”, а козленок (из сказки о трех козлятах), он был самый младший — “the least chronologically accomplished” и менее других развит. Нельзя не согласиться с тем, что значительное количество единиц ПК, даже учитывая пометку «шутл., ирон.» являются скорее пародией на политическую корректность. Взять хотя бы список абстрактных существительных с суффиксом ism: ableism, alphabetism, diseaseism, fattism, hairism, handicappism, handism, heighism, lookism, phallocentrism, scientism, sghtism, sizism, smellism, smokeism, tokenism, weightism, где суф. изм в английском языке приобрел отрицательную коннотацию, ассоциируясь с политическими измами: Fascism, Marxism, Communism etc. Только незначительное число существительных, образованных по этой модели, ассимилировались и могут быть причислены к ПК: Multiculturalism, Genderism, Feminism, Affrocentrism, Ageism и некоторые другие.

Это же можно сказать и о модели: нар. + прич. прош. вр. (challenged):

Aurally, aesthetically, cerebrally folicularly, horizontally, optically, parentally, verbally, ethnically, constitutionally, metabolically, humorously, ileologically, linguistically, morally, orthographically, university, vertically, chronologically challenged. Этот список можно было бы продолжить. Абсурдность большинства из них очевидна и не нуждается в глубоком лингвистическом анализе. Тем не менее, в словаре регистрируются случаи употребления ряда из них в прессе [10, с. 25].

Стремление избежать отрицательной оценочности, заложенной в приставке dis, привело к замене на differently: abled, advantaged, interested (!), pleasured (!), sized (!), weighted (!).

Учитывая, что ПК язык был призван директивно корректировать форму ословливания, с целью минимизации ущерба по параметрам пола, национальности, социального статуса, внешности, профессии и некоторых других «зон напряженности» необходимо было вывести из обихода слова, аккумулировавшие отрицательные ассоциации или коннотации, но введенные «заместители» стали обрастать негативным ореолом (отчасти из-за абсурдности или преувеличенной корректности), и, как следствие, их вхождение в язык или замедлялось, или они отторгались вообще. Но произошел необходимый сдвиг в общественном сознании: табу на употребление сексистской лексики, слов, дискриминирующих по национальному, этническому признакам, обидных слов, т. е. слов, наносящих какой-либо ущерб личности, привело к общественному осуждению тех, кто их употребляет. Так, 17 октября 2005 года в программе «Время» сообщалось о достаточно курьезном случае, который произошел в Великобритании. Женщина, которую сбила машина, описывая водителя, употребила не ПК слово “fat” — толстая. Полицейский сразу же строго указал ей на недопустимость употребления этого слова.

Полвека существования ПК на Западе стало временем переосмысления и ревизии широкого слоя речевых стереотипов. Время и здравый смысл позволили отделить «зерна от плевел» — искусственные, громоздкие слова и словосочетания не прижились в языке, а толерантность как языковая политика прочно утвердилась и начинает распространяться на Восток. Разумеется, политкорректность в языке не может полностью решить те острые социальные, политические проблемы, которые вуалируются и «упаковываются» гораздо более привлекательно, чем прежде, но трудно отрицать очевидное — язык как «оружие» и социальный инструмент (social tool, medium of social control and power) целенаправленно используется для охраны и обеспечения достоинства и равноправия.

В России как части глобальной деревни также наметился позитивный сдвиг в сторону развития политической корректности. Несмотря на то что слово инвалид все еще является официально принятым, уже наметилась тенденция к использованию более тактичных словоформ, как, например, человек с ограниченными физическими возможностями, слабовидящий, имеющий проблемы со слухом, и некоторые другие смягченные словообозначения, образованные по принципу избежания (avoidance) прямого обозначения. Сюда же можно отнести и следующие понятия: классы выравнивания, проблемные дети, проблемные семьи, вредные привычки, слабозащищенные слои населения и т. д. Справедливости ради, следует признать, что этот список не так уж обширен. Практически нет изменений по параметру «возраст». Достаточно посмотреть объявления о найме на работу, чтобы убедиться в откровенной, неприкрытой дискриминации. В то же время европейские стандарты в области рынка труда и профессий повлияли на номенклатуру, и у нас теперь парикмахеры — стилисты по прическам, специалисты по наращиванию ногтей, дизайнеры по …; практически нет лаборантов в учебных заведениях, а есть методисты, секретари чаще всего — референты или офис-менеджеры, садовники — ландшафтные дизайнеры, доярки операторы машинного доения, продавцы — персонал по обслуживанию и т. д.

Совершенно очевидно, что политическая корректность связана с распространением правовых знаний, повышением образовательного уровня, дальнейшей демократизацией, воспитанием толерантности и продуманной языковой политики в рамках конкретного государства. С другой стороны, процесс глобализации, охватывающий культуру и сферу межкультурного общения, может стать катализатором в развитии политической корректности в России.

Список литературы

1. Стернин И.А. Коммуникативное поведение в структуре национальной культуры // Этнокультурная специфика языкового сознания. М.: Ин-т языкознания РАН, 1996.

2. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М., 1989.

3. Brown, P. & Levinson, S.C. Politeness: Some Universals of Language Use. Cambridge: Cambridge Unv. Press, 1987.

4. Himes, D.H. Language in Culture and Society: A Reader in Linguistics and Antropology. N.Y.:Harper and Row, 1990.

5. Firth, J.R. The Techniques of Semantics. OUR, 1957.

6. Lakoff, R.T. Talking Power. N.Y.: Basic Books, 1990.

7. Leech, J. The Principles of Pragmatics, Lnd. Longman, 1983.

8. Garner, J. Politically Correct Bedtime Stories. N.Y. 1994.

9. Болдырева С.И., Болдырева М.В. Политически корректный язык // Когнитивно-прагматические аспекты лингвистических исследований. Калининград, 1999.

10. Смирнова О.П. Политическая корректность и опыт ее критического анализа // Вопросы герм. и романской филологии. СПб., 2005. Вып. 3. С. 10—22.

11. Wars P.C. Politics and Theory in Academy. Ed. By J. Williams. N.Y. 1995.

12. Beard, H.& Cerf, C. The Official Politically Correct Dictionary and Handbook. N.Y.: Villard Books, 1992.

13. Rees, N. The Politically Correct Phrasebook. Lnd., 1994.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://old.albertina.ru/