Поскольку ликвидация общины не могла дать немедленных результатов, составной
частью реформы фактически стало введение в оборот государственных и
банковских земель и содействие переселению крестьян в Сибирь. Два этих
процесса шли параллельно, и далее мы специально затронем переселенческую
политику П. Столыпина.
Выше уже приводились конкретные меры, предпринятые Петром Аркадьевичем в
1906 г. для осуществления аграрной реформы. Но, по сути, началось все еще
раньше. В марте 1906 г. вышел указ о землеустроительных комиссиях, и
временные правила о них были внесены в Думу. Но законом они стали лишь 29
марта 1911г. (это не сдержало работу по землеустройству). Двенадцатого
августа 1906 г. Крестьянскому поземельному банку передали для продажи
малоземельным крестьянам удельные земли и затем 27 августа 1906 г. - казенные
земли (правда, значительная их часть уже была в аренде у крестьян).
Восприняв идеи В. И. Гурко и других специалистов, 10 октября 1906 г. Столыпин
докладывал и самостоятельно защищал проект реформы на заседании Совета
министров. Я не помню случая, чтобы хотя бы один наш современный премьер-
министр докладывал конкретную реформу и мог ее защищать. Очень часто и
министры доверяют доклады своим заместителям, так как попросту не владеют
материалом.
Все члены правительства находили, что "община не заслуживает далее
покровительства закона". Разногласия были лишь по вопросу: проводить
законопроект о реформе по 87-й статье (указом царя) или дождаться созыва
Государственной думы? Меньшинство министров - В. Н. Коковцов, Б. А.
Васильчиков, Н. Д. Оболенский - считали необходимым опереться на народное
представительство, то есть внести вопрос на рассмотрение Государственной думы.
9 ноября 1906 г. проект "Особого журнала" Совета министров был доложен царю
Николаю II, который написал на нем положительную резолюцию: "Согласен с
мнением председателя и 7 членов". Реформа получила четкие очертания.
Она начала осуществляться с принятия двух важнейших указов царя. Первый был
выпущен в развитие Указа от 3 ноября 1905 г. (при С. Ю. Витте) об уменьшении
выкупных платежей крестьян с 1 января 1906 г. наполовину, а с 1 января 1907
г. - полностью. Второй -в развитие Указа о помощи Крестьянского банка
малоземельным крестьянам в покупке земли (правда, этот указ практически не
исполнялся).
9 ноября 1906 г. последовал Указ о крестьянском землевладении и
землепользовании. Этот важнейший указ дал каждому владельцу общинного надела
право закрепить его себе в личную собственность. При этом в общинах, где не
было переделов в течение 24 лет, за крестьянином закреплялся весь его надел,
а в остальных за излишки сверх расчетной доли каждого члена общества надо
было платить обществу по первоначальной средней выкупной цене за десятину.
Первая статья данного указа часто цитируется и гласит: "Каждый домохозяин,
владеющий надельною землею на общинном праве, может во всякое время требовать
укрепления за собою в личную собственность причитающейся ему части из
означенной земли". По сути дела, крестьянину давали свободу от оков общины.
В указе говорилось, что выход из общины осуществляется в месячный срок после
подачи заявления по приговору общины простым большинством голосов, причем
община устанавливает конкретный участок земли и необходимую доплату. Если
общество в указанный срок не делает такого приговора, то все полномочия
переходят земскому начальнику или соответствующему ему должностному лицу.
Выходящий из общины мог также требовать, чтобы ему выделяли участок в одном
месте (а не в разных местах), а при невозможности этого - получить в
качестве компенсации за разрозненные участки некоторые деньги. Чересполосица
в основном сохранялась.
5 декабря 1908 г. П. Столыпин говорил об этом указе: "В основу закона 9
ноября положена определенная мысль, определенный принцип. <...> Б тех
местностях России, где личность крестьянина уже получила определенное
развитие, где община, как принудительный союз, ставит преграду для
самостоятельности, там необходимо дать ему свободу трудиться, богатеть,
распоряжаться своей собственностью; надо дать ему власть над землею, надо
избавить его от кабалы отживающего общинного строя"
[13].
Далее он разъяснял свою позицию относительно общины: "Неужели не ясно, что
кабала общины, гнет семейной собственности является для 90 млн. населения
горькой неволей? Неужто забыто, что этот путь уже испробован, что колоссальный
опыт опеки над громадной частью нашего населения потерпел уже громадную
неудачу? Нельзя возвращаться на этот путь, нельзя только на верхах развешивать
флаги какой-то мнимой свободы. Необходимо думать и о низах, нельзя уходить от
черной
работы, нельзя забывать, что мы призваны освободить народ от нищенства, от
невежества, от бесправия”[14].
Кроме того, в той же речи Петр Столыпин сделал свое знаменитое замечание о том,
для кого пишутся законы: ".„проводя в порядке ст. 87 закон 9 ноября 1906
г., оно (правительство) делало ставку не на убогих и пьяных, а на
крепких и на сильных"[15].
Эти слова особенно ценны, так как лишены традиционного популизма политиков, П.
Столыпин твердо верил, что законы надо писать для сильных и разумных, что
"нельзя ставить преграды обогащению сильного для того, чтобы слабые разделили с
ним его нищету"[16].
Можно ли было объяснить суть дела более доходчиво? Однако, как ни странно,
этого не понимали тогда, не понимают и сегодня.
По сути дела, указ сводился к насаждению частной собственности на землю путем
облегчения выхода из общины и развития хуторского и отрубного хозяйства на
надельных землях взамен чересполосицы. При этом выход из общины
стимулировался, например, льготами по покупке земли у общины, а также
землеустроительным, финансовым и кредитным содействием новым хозяевам.
Циркуляр Министерства внутренних дел от 9 декабря 1906 г. установил, что
если крестьянин подал заявление о выходе после решения схода об очередном
переделе, но до его утверждения уездным съездом, то он закрепляет надел в
прежнем размере. То есть фактически государство прекратило переделы, так как
каждый теряющий хорошую землю мог выйти из общины и тем самым остановить
передел. На этот циркуляр было столько жалоб, что в декабре 1907 г. его
отменили, но свою положительную роль он сыграл.
Наконец, 14 июня 1910 г. был издан Закон об изменении и дополнении некоторых
постановлений о крестьянском землевладении, который фактически в
принудительном порядке признавал личными собственниками всех домохозяев тех
общин, где не производились переделы в течение 24 лет. Теперь разверстывать
стали целые селения. Это было желание ускорить процесс земельной реформы,
но породило много скандалов и противоречий, так как уже нельзя было
осуществлять передел земли.
Также и Закон о землеустройстве от 29 мая 1911 г. позволял подворникам
разверстываться простым большинством голосов (ранее - 2/3
голосов), чтобы ускорить процесс ликвидации общины.
Реформа подразумевала огромную техническую работу по развертыванию тысяч
деревень, что могло привести к огромному числу спорных ситуаций. Нужны были
детальные инструкции, многие тысячи хорошо подготовленных землемеров. Штат
землемерной части землеустроительных комиссий, например, вырос с 650 человек
в 1907 г. до 7000 человек к 1914 г. Бюджет земельного ведомства непрерывно
увеличивался: с 46 млн. рублей в 1907 г. до 157 млн. рублей в 1914 г. (то
есть оно стало одним из ведущих по этому показателю).
По иронии судьбы в роли помощника землемера на какое-то время выступил сын П.
Столыпина Аркадий в период революции на Украине. То есть даже в то время
продолжались землеустроительные работы.
Надо также вспомнить о том, что параллельно чисто аграрным вопросам
правительство пыталось двигать реформы и в других сферах жизни. Например,
Указ от 5 декабря 1906 г. ввел свободу избрания места жительства для
крестьян, отменил телесные наказания по приговору волостных крестьянских
судов, упразднил право земских и крестьянских начальников арестовывать и
штрафовать крестьян за административные нарушения.
4)Результы и критика земельной реформы.
Окончание революции 1905 г. и разгон Второй Государственной думы кардинально
изменили политическую обстановку в стране, и темпы выхода из общины
увеличились. Конфискация помещичьих земель больше не стояла на повестке дня.
Это напоминает ситуацию в России после роспуска Верховного Совета осенью
1993 г. -только после этого момента большинство граждан перестали ждать
возврата старой системы.
В 1908 г. число укрепившихся крестьян выросло в 10 раз по сравнению с 1907 г.
(свыше 500 тыс. человек), а в 1909 г. был достигнут абсолютный рекорд - 579
тыс. крестьян, покинувших общину. Далее эти цифры по понятным причинам начали
снижаться, особенно с началом Первой мировой войны
[17].
В целом из общины за период реформы выделились миллионы домохозяев. К 1
января 1916 г. из 9,2 млн общинных дворов вышло 2,5 млн крестьян-общинников
(более четверти) и почти 15% общинных земель (17 млн десятин). В том числе на
отруба и хутора вышло более 1,3 млн домохозяев (2,7 млн десятин), что также
было несомненным успехом, хотя и не решило всех проблем российского сельского
хозяйства. Всего за годы реформы из общины вышло около 3 млн. человек - около
трети домохозяев. Вместе с ними из общины вышло 22% всей земли.
Важно отметить не только сам выход крестьян из общины, но и уничтожение
чересполосицы, развитие отрубов и хуторов частично в ее рамках. Например,
было около б млн. заявлений о землеустройстве по сравнению с 3,4 млн.
заявлений о выходе, то есть не менее половины землеустройства происходило
внутри общины. Реформа качественно меняла и саму общину, повышая
эффективность ее функционирования.
Советский историк А. Я. Аврех даже этот факт выворачивает наизнанку, ставя
теперь в вину Столыпину "перетасовку" надельных земель и сохранение большой
части земельного строя (общины). Вот так: сначала защищают общину, а потом
говорят, что Петр Аркадьевич недостаточно с ней боролся!1
Все эти изменения, безусловно, сказались на состоянии сельского хозяйства,
которое постепенно начало трансформироваться. Понятно, что этому помогли и
отмена выкупных платежей, обширная деятельность Крестьянского банка, большая
коммерциализация аграрных отношений в целом. Отрицание этих результатов
реформы не выдерживает никакой критики.
Например, сбор хлеба вырос в 1913 г. до 5,6 млрд. пудов (86 млн. тонн) или
550 кг, на человека, против 4 млрд. пудов в начале века (400 кг на душу).
Посевные площади с начала века (до 1914 г.) выросли на 10,6 млн. десятин, или
на 14%, в т. ч. в черноземной полосе - на 8%, в Сибири - на 71%, на Северном
Кавказе - на 47%.
Одновременно выросли экспорт и урожайность многих сельскохозяйственных
культур. В 1906-1912 гг. на 342% выросли производство и импорт
сельскохозяйственных машин. В Сибири и других местах переселения
вооруженность сельского хозяйства машинами и собственным инвентарем была
выше, чем в Европейской России. В некоторых южных районах крестьянская
община почти полностью исчезла (например, в Бессарабской и Полтавской
губерниях). В других регионах (Курская губерния) община утратила
главенствующее положение.
Но в северных, северо-восточных, юго-восточных и центральных районах
прогресс был недостаточен. Община не сдавалась.
Оставались и серьезные ограничения на распоряжение землей, например был
запрет продавать ее не крестьянам, закладывать в частных банках и т. д.
Полной либерализации земельных отношений и сельского хозяйства в целом
достичь не удалось.
В ходе реформы обострилась и проблема размеров крестьянских наделов - именно
для ее решения нужны были государственные, удельные, кабинетные земли,
переселение в Сибирь. П. Столыпин, в частности, сам продал часть своей земли
(нижегородское имение), в том числе и чтобы показать пример другим помещикам.
Размер (минимум и максимум) наделов по регионам колебался от 8,25 до 21
десятины, и во многих регионах плодились чрезмерно мелкие и бесперспективные
хозяйства. Конечно, расчет был на то, что постепенно они будут
концентрироваться в немногих руках наиболее крепких крестьянских хозяйств. С
другой стороны, для смягчения социальных противоречий было запрещено
сосредоточивать в одних руках и в пределах одного уезда более шести душевых
наделов, определенных по реформе 1861 г. Это была временная уступка
противникам реформы.
В качестве одного из главных недостатков столыпинской реформы называют тот
факт, что она не дала крестьянству много новой земли в центре России. Это
неверно. До реформы сельское население в Европейской России росло
существенно быстрее сельскохозяйственного производства, что вело к
уменьшению товарности продукции и экспорта, обнищанию деревни. Это был путь
в никуда, но простой передел земли помещиков мог лишь отсрочить
надвигающуюся катастрофу. Необходим был толчок к развитию производительных
сил - через уничтожение общины и появление новых стимулов, переселение,
ликвидацию чересполосицы,
повышение агрономической культуры и т. д. Только рост эффективности мог
компенсировать уменьшение сельхозугодий в расчете на одного человека.
Методы исполнения мероприятий реформы требовали жесткого применения властных
полномочий. Это были приказы, требования, ревизии, увольнения нерадивых
чиновников, разносы и т. д. Использовалось давление на крестьянских сходах,
административные меры против противников реформы (в том числе высылка). С
другой стороны, зная российскую действительность, совсем без "силовых"
методов власти обойтись явно не могли.
Сам П. Столыпин вовсе не стремился к чисто насильственному разрушению общины.
15 марта 1910 г. в Государственном совете он говорил: "Не вводя, силою
закона, никакого принуждения к выходу из общины, правительство считает
недопустимым установление какого-либо принуждения, какого-либо насилия,
какого-либо гнета чужой воли над свободной волей крестьянства в деле устройства
его судьбы, распоряжения его надельною землею. Это главная коренная мысль,
которая залегла в основу нашего законопроекта "
[18].
Некоторые считают, что он якобы лицемерил, произнося эти слова, но это
неправда. При желании у власти к 1910 г. было достаточно силы, чтобы
административно быстро и полностью уничтожить общину. Но такой задачи никто не
ставил. Например, Петр Столыпин в одном из писем В. Н. Коковцову (7 июля 1907
г.), которое не предназначалось для широкой публики, писал: Никогда и
никто не предлагал нашим посланцам силком навязывать хутора ".
Реакция на столыпинскую реформу обычно сводилась и сводится к
патологическому стремлению доказать, что реформа не удалась. Да, она по
многим причинам не была завершена (прежде всего, из-за войны и
революции), но ведь пытаются отрицать почти все ее результаты.
По мнению критиков, кто-то со стороны должен был давать всем крестьянам
агрономическую помощь, создавать идеальные финансовые условия интенсивного
хозяйствования и многое другое. Типичный советский подход, когда все ждали,
что кто-то все наладит (и не дождались). Между тем вполне реальная и
конкретная помощь крестьянству была, и в значительных объемах. На большее
трудно было рассчитывать, учитывая ограниченные финансовые возможности
государства (это, в свою очередь, было связано с низкой продуктивностью
сельского хозяйства и малой налоговой базой бюджета). Наша агрономическая
наука тогда мало что могла дать крестьянам.
Недаром брат П. А. Столыпина Александр участвовал в организации массовой
посылки крестьян-хозяев за границу для учебы. Затем по возвращении
большинство односельчан встречали их крайне враждебно. Земские деятели ездили
в Канаду изучать передовой аграрный опыт, который никто не торопился
использовать. В России вообще все новое и прогрессивное чаще, чем в других
странах, встречают в штыки и даже не пытаются понять, а "слишком умных" людей
просто терпеть не могут.
Характерна была такая же пассивная и иждивенческая позиция, что и сегодня, -
дайте, дайте, дайте. Вместе с тем верный единственный путь повышения
эффективности экономики - создание условий, вынуждающих и заставляющих
повышать производительность труда, жестко вычищающий всякую
неэффективность. Все просто: работать надо по-настоящему. В этом непонимание
сути рыночной экономики, поголовное экономическое невежество, характерное и
для нынешнего дня (в том числе и для экономистов советского типа). Нельзя
путать экономику со сферой социальной защиты.
Критика реформы включала обвинения Крестьянского поземельного банка во
взвинчивании цены земли через кредит (а также в целом нехватку кредита).
Это, разумеется, не выдерживает никакой критики. Было бы смешно, если бы банк
действовал как чисто благотворительное учреждение и вся земля шла пьяным и
убогим. В результате заработали рыночные рычаги, которые жестко требовали
эффективности и отсеивали сильных людей от слабых иждивенцев.
П. А. Столыпин прямо заявлял, что правительство делает ставку не на убогих,
пьяных и слабых, а на крепких, трезвых и сильных. Он верил, что таких
крестьян большинство, но организационно оформить и укрепить этого большинства
не успел. Это вовсе не означало ставку на кулака-эксплуататора, как пытались
показать в советской литературе. Это была ставка на разумных, сильных и
предприимчивых людей.
Тем не менее, Столыпину удалось помочь становлению целого класса сильных
сельских собственников, которых коммунистам пришлось в будущем беспощадно
искоренять и уничтожать, так как они умели сопротивляться. Еще десять лет
укрепления этого класса собственников - и большевики никогда бы не удержали
власти. Для борьбы с плодами столыпинской реформы большевикам пришлось
использовать раскулачивание, высылки, расстрелы, а иногда и травить газами
сопротивляющихся крестьян, как это делал смоленский дворянин-предатель
Тухачевский на Тамбовщине.
Опора же на слабых, пьяных и слабовольных людей в Советском Союзе привела к
тому, что наше сельское хозяйство катастрофически деградировало и в начале
двадцать первого века остается крайне отсталым и малоэффективным. И хватит
нас кормить баснями об особых условиях, плохом климате, слишком больших
размерах страны, а также полетах в космос и строительстве БАМа. Факт остается
фактом: плановая система и государственная собственность на все и вся
привели страну к полному экономическому поражению.
В результате столыпинской реформы русские помещики быстро теряли землю, но
мирным и цивилизованным путем. К началу Первой мировой войны более половины
помещичьей земли уже была куплена крестьянами, причем 18,5 млн. десятин с
помощью Крестьянского банка и 21,5 млн. десятин за счет сбережений самих
крестьян, которым теперь принадлежало более 2/3 всех
полевых земель в Европейской России (116 млн. десятин против 36 млн. у
помещиков). Больше половины (12 из 20 млн. десятин) посевных земель,
оставшихся у помещиков, перед войной уже были в аренде у крестьян. Еще немного
- и все было бы отрегулировано, но не хватило времени.
Главными покупателями дворянской земли были средние и зажиточные крестьяне,
которые уже к 1905 г. по объему землевладения были сопоставимы с помещиками.
В этот период было 10 тысяч "чумазых лендлордов" (они владели 18 млн.
десятин) и 18 тысяч дворян-землевладельцев (44 млн. десятин), если брать за
критерий свыше 500 десятин на одно владение. Обычно говорят, что в тот
период было примерно 30 тысяч помещиков, но 40% из них подпадали под
категорию малоземельных землевладельцев.
Конечно, среди крестьян еще не было латифундистов с имениями в 100 тысяч и
более десятин. Однако в обозримом будущем большая часть всех земель мирным
путем перешла бы сравнительно немногочисленной группе зажиточных крестьян,
которые, в конце концов стали бы высокоэффективными капиталистическими
фермерами. Основная масса бедных крестьян ушла бы в город в другие отрасли
экономики или превратилась бы в наемных работников.
Выделение крестьянских хозяйств из общины за семь лет реформ.[19]
Годы
Число домохозяинов, заявивших об укреплении земли в собственность
Число домохозяинов, окончательно вышедших из общины
1907
2 1 1 9 2 2
4 8 2 7 1
1908
8 4 0 0 5 9
5 0 8 3 4 4
1909
6 4 9 9 2 1
5 7 9 4 0 9
1910
3 4 1 8 8 4
3 4 2 2 4 5
1911
2 4 2 3 2 8
1 4 5 5 6 7
1912
1 5 2 3 9 7
1 2 2 3 1 4
1913
1 6 0 3 0 4
1 3 4 5 5 4
Всего
2 5 9 8 8 1 5
1 8 8 0 7 0 4
Тогда уже быстро шел необходимый процесс высвобождения неэффективной рабочей
силы из сельского хозяйства. Надо учитывать то, что часть вышедших из общины
крестьян разорилась и продала свои наделы (40%), то есть они пополнили
деревенский пролетариат или подались в город. Это был естественный процесс.
Даже сегодня мы страдаем от того факта, что занятость в нашем сельском
хозяйстве в несколько раз выше, чем на Западе, а производительность труда -
значительно ниже.
Урожайность помещичьих хозяйств была выше крестьянских на 15% после реформы
1861 г. и на 25% перед Первой мировой войной, а за вычетом арендованных
крестьянами земель - на 50%. Шел естественный отбор жизнеспособных помещичьих
имений, которые были способны превратиться в капиталистические хозяйства. Уже
тогда помещичьи и крупные крестьянские хозяйства были главными поставщиками
товарной продукции для города.
Критики реформы иногда говорят о том, что урожайность частников на хуторах была
всего на 14% выше, чем в общине, и приводят, в качестве противопоставления,
пример гораздо более эффективных немцев-колонистов (!!!), всячески доказывают,
что община могла бы быть при каких-то условиях эффективной. Точно так же
недавние колхозные защитники напрасно тщились остановить здравый смысл и
реалии нового времени. На мой взгляд, разница в 14% - колоссальная, а опыт
немецких колонистов лишний раз доказывает чудовищную неэффективность общины.
Преобладающим типом хозяйства в результате реформы стало мелкое крестьянское
с объединением в союзы, вспомогательный тип - крепнущее крупное и среднее
промышленное капиталистическое предприятие. Народ начинал богатеть, а
острота земельного вопроса ослабевать. За годы реформы сбыт
сельскохозяйственных машин вырос в 5,5 раз, минеральных удобрений в 7 раз,
развивалось травосеяние, разведение мелкого скота и т. д. Свободная
кооперация пришла на смену общине - было создано 33 тысячи кооперативных
союзов, в которых состояло 11 млн. членов. Но власти не успели все завершить
к началу войны, остались неудовлетворенными 5,7 млн. ходатайств о выделе из
общины, в том числе потому, что не хватало землемеров.
Последующие политические катаклизмы остановили цивилизованную аграрную
реформу, оторвали крестьян от земли, превратили их в солдат, утомили и
развратили население. Произошел подлинный разгром всего позитивного опыта,
агрокультуры, сложных сельскохозяйственных машин. Крестьяне главным образом
насильно захватывали землю помещиков, делили и уничтожали
сельскохозяйственное добро, а не становились рачительными собственниками
более развитых хозяйств.
После революции объектом грабежа стали и богатые, и просто зажиточные
крестьяне. В результате эффективность всего аграрного сектора в России
быстро падала, уменьшалась его товарность, и наступил голод.
Понадобились драконовские меры, чтобы быстро выйти из "пике", в которое
завела село советская власть. Большевики отреагировали продразверсткой,
отбиранием хлеба, борьбой с "излишками". Крестьяне ответили, в свою
очередь, сокращением посевов и отказом от торговли. Зачем сеять, если все
отнимут? Абсурдность аграрной политики коммунистов поражает, но и сегодня у
нее есть апологеты. Следующим шагов большевиков была коллективизация, то
есть возврат к более крупному хозяйству, которое до этого старательно
уничтожали, выбивая хороших работников.
Вспомним, как говорили современники: революционный город отдал бедноте помещика
и кулака, а вскоре сам встал на ножи с деревней. Царство деревенской
бедноты означало город без хлеба. Не больше, но и не меньше.
Иногда говорят, что некоторое обострение социальной напряженности в ходе
разрушения общины могло быть одной из причин революции. Понятно, что ломка
старого никогда не проходит безболезненно, но лечение болезни реформами как
раз и было призвано предотвратить революцию. Если бы реформа продолжалась с
той же интенсивностью, как и при Столыпине, а Россия не вошла бы в первую
мировую войну, то никакой революции и не было бы. Причина революции не в
реформе, а в ее отсутствии или в промедлении с ее завершением.
5)Крестьянский подземельный банк.
Крестьянский поземельный банк был создан еще в 1883 г. при Александре Ш, но к
моменту начала столыпинской реформы уже не отличался особой активностью1
. Только революция и нарастающие погромы усадеб заставили его резко
активизировать работу. Но крестьяне, рассчитывал на скорую бесплатную прирезку
помещичьей земли, не очень охотно покупали землю у банка.
В ноябре 1905 г. - мае 1907 г. банком было продано всего 170 тыс. десятин.
Только после того, как надежды на экспроприацию развеялись, начался быстрый
процесс покупки крестьянами, причем в основном мелкими и средними, а не
зажиточными, земель у Крестьянского банка.
В 1905-1907 гг. Крестьянский поземельный банк скупил у дворян свыше 2,7 млн
десятин земли, так как многие напуганные помещики во время и после революции
спешили продать свои имения, а другие разорялись, поскольку не умели вести
хозяйство или обладали слишком небольшими земельными угодьями для
эффективного хозяйствования. А Крестьянский банк должен был лишь успевать
покупать их и распределять дворянские земли. Кроме того, в его распоряжение
перешли государственные и удельные земли, то есть он стал обладать
значительными ресурсами.
15 ноября 1906 г. последовал Указ о выдаче Крестьянским банком отдельным
крестьянам ссуд под залог
Покупка земли у Крестьянского банка[20]
Приобретено
1908
1909
1910
1911
1912
Отдельными
домохозяинами
в тыс. десятин
126
432,5
711,2
638,8
347,4
в % к общему числу земли
38,8
78,4
93
93,2
93,5
Товариществами
и обществами
в тыс. десятин
198,9
118,8
53,5
45,9
34,3
в % к общему числу земли
61,2
21,6
7
6,8
6,5
Первоначально он давал кредиты наличными деньгами на 24 или 34 года для
покупки земли. Кредит давался в пределах 15 рублей на душу при общинном
владении, 500 рублей при подворном. В 1895 г. банк стал покупать землю для
перепродажи крестьянам. С 1906 г. ссуды стали выдавать не наличными, а
векселями банка, и банку передали часть удельных земель для продажи. Норма
продажи на один двор составляла тройной высший надел по Положению 19 февраля
1861 г.
надельных земель. Крестьянин получил доступ к банковскому кредиту. При этом
ограничения на передачу надельных земель в залог частным лицам и учреждениям
сохранялись, то есть речь не шла об абсолютно свободном рынке земли.
Ссуды могли выдаваться крестьянским обществам, товариществам, отдельным
крестьянам. Цели банковских ссуд - покупка дополнительной земли, улучшение
землепользования. Размер ссуд обычно не мог быть больше 90% оценки отведенных
к одному месту земель, передаваемых в залог, а в случае разбитых на полосы
участков - не более 60%. В случае сельских обществ эти ограничения были 60 и
40%, то есть единоличному хозяину давались преимущества. Льготы давались
покупателям отрубных участков: им кредит предоставлялся на 95% стоимости
земли, а при покупке хуторских участков - даже на 100%. До 80% всей земли
теперь продавалось отдельным хозяевам.
При этом общий размер покупаемой и имеющейся земли не мог превышать
определенной нормы, то есть правительство опасалось чрезмерного расслоения
крестьянства. В случае невозврата кредита банк мог ставить заложенную землю
на торги, причем на первые торги допускались только лица, имеющие право
владеть надельными землями (то есть отсекались дворяне и другие сословия).
Принятые ограничительные меры были ошибочны, так как затрудняли создание
эффективного рынка земли. Все это напоминает нынешние думские баталии по
Земельному кодексу, когда аграрно-коммунистическое лобби всячески пытается
затруднить продажу сельскохозяйственных земель, пугая народ тотальной
распродажей земли в руки "посторонних" частников и иностранцев. Одни и те
же страхи, одни и те же аргументы "против". Одни и те же уступки.
Банк давал кредиты на сумму в 90-95% стоимости земли (очень большой процент по
современным понятиям), но многие крестьяне, как обычно в России, не платили по
кредитам, и требовались постоянные рассрочки и отсрочки. Но потом вступил в
силу рынок с его жесткими законами, и должники стали терять свою землю.
Например, банк продал с молотка в 190&-1914 гг. 11,4 тыс. земельных
участков, то есть пошел естественный отсев неэффективных хозяев.
Крестьянский банк по понятным причинам как государственная структура не мог
эффективно управлять землей и требовал все больше денег для обеспечения своей
деятельности, что вызывало недовольство дворян. Многим помещикам активно не
нравилось, что Крестьянский банк не продает им землю, а занимается только
крестьянами. Причем иногда земля все еще продавалась общинам, которые
реформа была призвана ликвидировать.
В результате предложенных правительством мер в 1906-1910 гг. крестьянами было
куплено с помощью Крестьянского банка всего 7,4 млн. десятин (в 1906-1916 гг.
- 9,5 млн. десятин, что увеличило крестьянские земли на 20%). Согласитесь,
немало. Здесь имеются в виду все покупки, профинансированные банком, а не
только покупки из его земельного фонда.
Например, исследуя историю собственной семьи и ее корней в Смоленской
области, я обнаружил в архиве любопытные документы сельскохозяйственной
переписи 1917 г., из которых видно, что мои дворянские родственники
Киселевы разумно продали много земли перед революцией местным крестьянам
именно при помощи Крестьянского банка. Дворяне сразу получали деньги, а
безденежные крестьяне - получали возможность купить землю. Процесс
значительно ускорился. Все были довольны.
Всего в 1907-1915 гг. банк продал крестьянам 3,9 млн. десятин земли в виде
примерно 280 тыс. хуторских и отрубных участков. До 1911 г. объем продаж
земли крестьянам непрерывно возрастал. Надо учитывать,
что банковские земли были всегда удобнее для крестьян, так как
предоставлялись одним участком без чересполосицы.
Еще в 1906 г. А. В. Кривошеий высказывал идею о сельскохозяйственном банке
для кредитования покупки техники, скота и семян, организации работ.
Крестьянский банк был по своей сути ипотечным учреждением, а настоящего
сельскохозяйственного кредита, необходимого для условий рыночной экономики,
не было. Создать такой банк до революции так и не собрались.
В советской литературе роль Крестьянского банка всегда старательно
извращалась. Например, уже упомянутый историк А. М. Анфимов соответствующий
раздел своего опуса назвал "Банки-разбойники" и пытается всячески доказать,
что банк грабил крестьян, завышал цены, спекулировал.
Однако попытки эти выглядят жалко. Автор не понимает, что банк имеет
издержки и не может работать бесплатно, что цены на землю при
ограниченности предложения и быстром росте спроса неизбежно должны
повышаться, что покупки крестьян по тем же объективным причинам не могли
бесконечно увеличиваться и т. д.
Даже как-то странно объяснять элементарные истины, причем я даже не говорю об
арифметических ошибках в расчетах при стремлении доказать немыслимые "барыши"
Крестьянского банка[21]. Видимо, наших
крестьян считают идиотами, которые добровольно позволяли Крестьянскому банку
себя "грабить".
В целом же можно констатировать, что Крестьянский банк сыграл свою роль и
стал важным элементом столыпинской аграрной реформы, мощным инструментом
борьбы с общиной и развития российского сельского хозяйства.
6)Послесловие к реформе.
Аграрной реформе Петра Столыпина не повезло. О ней все слышали, но мало кто
разбирался в деталях. В начале 1990-х годов о ней много говорили, а потом
почти забыли. Недоброжелатели до сих пор упорно пыжатся доказать, что П.
Столыпин не является автором своей реформы, что она не удалась, что она
навредила и т. д.
Я убежден, что по содержанию столыпинская реформа велась в правильном
направлении и сыграла огромную роль в жизни страны, что легко подтверждается
фактами. Поскольку в мою задачу не входит подробный анализ реформы, я
ограничусь лишь некоторыми замечаниями.
Для всех объективных аналитиков ясно, что поступательное сокращение
сельского населения, концентрация земель в руках крупных производителей,
урбанизация и индустриализация страны существенно ускорились в результате
столыпинских реформ. Однако Россия была психологически не готова принять
изменения, сопротивлялись как левые, так и правые, реформа на местах
проводилась непоследовательно, саботаж имел место на самом высоком уровне.
Россия упустила уникальный шанс, и поэтому мы сегодня вынуждены решать те же
проблемы.
В ходе реформы было некоторое преувеличение роли хуторов и отрубов, которые,
конечно, не всегда достаточно эффективны в условиях малоземелья или в
конкретных условиях того или иного региона. Наверное, можно согласиться и с
тем замечанием, что местные условия должны были учитываться гораздо больше
при проведении реформы.
Можно согласиться даже с тем, что ставка в реформе делалась в основном на
дух предприимчивости, а финансовая поддержка реформы была слишком слабой. С
другой стороны, я не думаю, что в то время можно было сделать больше, даже
если бы нашелся другой реформатор. Все эти замечания ни в коей мере не
снижают значения столыпинской реформы.
Иногда в литературе, например П. Зырянов, задают риторический вопрос: "Какой
путь развития нашего сельского хозяйства намечал П. А. Столыпин - прусский или
американский?" Ни тот ни другой. Смесь. Наш, российский путь. С одной
стороны - выделение единоличников-фермеров. С другой стороны - сохранение
помещиков и общины как свободного объединения семейных хозяйств (движение к
свободной кооперации). Мы, как всегда, шли своим собственным, ни на кого не
похожим путем.
Фактически речь шла о завершении реформы 1861 г. - реальное освобождение
крестьянина с землей (не только лично), а также, в каком-то смысле, о
возвращении к тому, чем Россия была до крепостного права. Слабые общины
отмирали бы, жизнеспособные сосуществовали бы с хуторами в течение
длительного времени и трансформировались бы в кооперативы или другие формы
делового партнерства.
То есть предлагался особый русский вариант развития деревни: смешанная
многоукладная экономика, включающая государственный, общинный, крупный
частный и частный семейно-трудовой сектора, причем именно последний был
призван (в тот момент) стать становым хребтом экономики.
В целом программу "Русский путь в сельском хозяйстве" по П. А. Столыпину
можно было представить как:
1) многоукладностъ;
2) переход к хуторам;
3) мелиорация;
4) дешевый кредит;
5) ликвидация чересполосицы;
6) кооперация;
7) трехступенчатая система образования;
8) земледельческая партия (партия мелких землевладельцев).
Многие пункты такой глобальной программы были полностью или частично
реализованы в 1906-1916 гг., некоторые - в период НЭПа, но почти все они, как
ни удивительно, актуальны и сегодня, хотя условия, разумеется, очень сильно
изменились.
П. Столыпин главной своей задачей видел создание мелкого личного собственника
как фундамента государства. Он прямо говорил в Государственной думе, что
"для переустройства нашего царства нужен крепкий личный собственник".
Противоречие здесь заключалось в том, что по понятным причинам он не мог
форсировать создание правового государства и развитие демократии. Он хотел
вырастить основу будущего в окружении настоящего. В какой-то степени такой
подход немного напоминает китайский вариант реформ, когда политические реформы
серьезно отстают от экономических реформ. Но это внешнее сходство, так как
изначально имели место принципиально разные условия.
Был ли у Столыпина другой выход? Учитывая реальный вес правых сил в обществе
- вряд ли. Отсюда такие отступления, как согласие на сохранение волостных
судов, многочисленные уступки крупным землевладельцам. Отсюда крайне
осторожное отношение к слову "конституция", которое он употреблял только в
разговорах с иностранными дипломатами, расплывчатость формулировок при
описании существующего строя и т. д.
С другой стороны, П. Столыпин всегда стремился добиваться своих целей почти
любой ценой, поражал современников своей настойчивостью и энергией. Сдавшись
на словах, пойдя на частичный компромисс, он все-таки упрямо стремился к
реформе Российского государства, для которого аграрный вопрос был и остается
ключевым.
Признанием значения столыпинской аграрной реформы являются ее высокие оценки
крупными зарубежными специалистами того времени. В книгах К. А. Кривошеина и
К. А. Кофода приводится, например, несколько свидетельств немецких
специалистов, побывавших в России в 1912-1913 гг.
Все они сходились во мнении, что в случае продолжения землеустроительной
реформы еще в течение 10-20 лет Россия превратилась бы в сильнейшее
государство в Европе, в непобедимую державу. Отчеты об этих поездках в Россию
сильно обеспокоили германское правительство, в особенности императора
Вильгельма II[22]. Потенциальный
противник внимательно следил за событиями в России и понимал, что в ближайшем
недалеком будущем мощная и реформированная Россия станет реальной
супердержавой.
Еще более поразительное признание сделал К. А. Кофоду один старый большевик уже
через несколько лет после революции: "Вот, если бы Вам, Андрей Андреевич,
удалось продолжить свою работу еще лет на 8- 10, то наше дело не вышло бы,
никакой революции не было бы. Я и не понимаю, как это Вас обратно сюда пустили
"[23]. И это правда.
Революции без крестьян, составлявших 85% страны, не было бы, а двигала ими
жажда захвата помещичьей земли. Большевики использовали эту жажду, а потом
обманули крестьян.
Известный правый политик В. В. Шульгин приводит и другое красноречивое
свидетельство эффективности политики П. Столыпина. В советской тюрьме он
сидел с несколькими крестьянами, один из которых рассказал ему
нижеследующее:
"У меня было 20 десятин земли. Значит, я был кулак по-ихнему. Ну пусть кулак.
Я работал много, но, сказать по правде, получал мало. Неумел хозяйничать. Так
было, пока ко мне не попала книжечка Столыпина. Может быть, не сам он ее
написал, но так ее называли. Там было все рассказано, как надо хозяйничать. И
когда я завел на своей земле такой порядок, как там указано, то стал я прямо
богатей. Ну, конечно, когда началось то, что вы сами знаете, то у меня все
отобрали и выгнали меня в лес. В лесу отвели мне с семьей четыре десятины. -
Довольно с тебя, кулак!
И вправду было довольно. Все взяли, все - все, но книжечку Столыпина я унес.
И вот прошло несколько годов, я опять все завел по Столыпину, и опять был
богат, не богат, но достаточен. И опять мне стали завидовать, и опять все
отняли и выгнали "[24].
Рассказ этот потряс В. В. Шульгина, и сегодня он для меня дороже любых
статистических выкладок и псевдонаучных размышлений нынешних кабинетных
критиков Петра Аркадьевича Столыпина.
4.Переселенческая программа.
Одной из важнейших составных частей столыпинской аграрной реформы была
программа переселения малоземельных крестьян в Сибирь, Казахстан, Киргизию,
на Алтай и Дальний Восток. Данный аспект реформы обычно остается на втором
плане, хотя позитивные результаты этих начинаний очевидны и сегодня.
Цели программы переселения крестьян были многоплановы - увеличение площадей
обрабатываемых земель и освоение новых земель, борьба с малоземельем
(аграрным перенаселением) и снижение социальной напряженности на селе в
Европейской России. Главным, разумеется, было, плавное заселение Сибири, а не
"разрежение" населения в Европейской России. Давался мощный толчок для
экономического развития гигантских территорий на окраинах империи.
Справедливости ради надо сказать, что активизация переселенческой политики
началась уже в конце девятнадцатого века при активном участии С. Ю. Витте,
особенно с началом постройки Транссибирской железной дороги. В 1902 г. С. Ю.
Витте ездил в Сибирь и по результатам этой поездки представил царю доклад с
предложениями о развитии переселенчества. С 1896 г. к фактическому
руководству процессом переселения пришел А. В. Кривошеий - будущий соратник
Петра Столыпина.
В 1896-1905 гг. число переселенцев в Сибирь составило 1,1 млн. человек (850
тыс. за вычетом возвратившихся) по сравнению со 161 тыс. человек за
предыдущее десятилетие. Правда, гораздо большим результатам помешала
внезапно разразившаяся Русско-японская война. При П. Столыпине только в 1906-
1910 гг. в Сибирь переселилось примерно 4 млн. человек, то есть, несомненно,
был гигантский прирост. Особенно учитывая тот факт, что в Сибири к началу
реформы проживало всего около 7 млн. человек и из них лишь 4,5 млн. русских
(и это за 300 лет заселения!).
Закон 1904 г. о переселении вводил свободное переселение крестьян без
государственных льгот. Для льготного переселения нужно было решение
правительства, а оно действовало только для отдельных местностей. Было
множество и других ограничений, так как слишком много людей ехало без
должной подготовки, потом они бедствовали и возвращались в Европейскую
Россию, создавая множество проблем.
Новый царский указ от 10 марта 1906 г. распространил льготное переселение с
получением ссуд на переезд и обустройство практически на всех желающих. Были
сняты почти все ограничения кроме необходимости посылки ходоков для изучения
местности, а ходокам льготный проезд давался свободно. В этой связи многие
крестьяне целыми семьями переселялись под видом ходоков, что создавало
большие проблемы для государственных органов.
19 сентября 1906 г. последовал указ о передаче под переселение части
кабинетных земель (т. е. государственных земель, находящихся в распоряжении
царя)
на Алтае. Земли на Алтае были самыми лучшими по качеству, и многие крестьяне
стремились именно туда, долго ждали их распределения, раздувая цифры
необустроенных переселенцев.
Ехали крестьяне в знаменитых "столыпинских вагонах" (или просто в
"Столыпиных"), которые начали производить именно в тот период (с 1908 г.) для
удобства и удешевления перевозки крестьян. Они же много позднее
использовались кровожадными большевиками для перевозки политических
заключенных. Это были так называемые вагоны четвертого класса, в которых были
большие купе на каждую семью и грузовой отсек для сельскохозяйственного
скарба.
Вагоны следовало бы, вслед за А. И. Солженицыным, назвать "сталинскими", так
как при Петре Столыпине в них политических узников не перевозили. Тем не
менее в историю, лагерные песни и фольклор эти вагоны вошли под именем
Столыпина.
Надо также отметить, что для крестьянских переселенцев существовал льготный
тариф проезда (стоимости билетов), что приносило железным дорогам
миллионные убытки. Таким образом, государство сознательно субсидировало
переселение на восток.
Переселенческое дело было организовано с размахом, и это была, в
значительной мере, заслуга А. В. Кривошеина и его Переселенческого
управления. В частности, было организовано 12 переселенческих районов с
землеотводными и землеустроительными отрядами, дорожными и строительными
артелями, складами и магазинами сельскохозяйственных машин и инвентаря,
агрономическими организациями.
Власти занимались не только устройством переселенцев, но и школами,
больницами, церквями, дорогами, опытными агрономическими полями, пунктами
племенного скота. За 8 лет такой политики только в Сибири было освоено 30
млн. десятин новых сельскохозяйственных угодий, построено множество дорог.
После поездки П. Столыпина в Сибирь в 1910 г. был взят курс на хутора и
отруба, на принятие законов о частной собственности для этих регионов (ее там
вообще никогда не было), на поддержку культурного скотоводства. Дело в том,
что на первом этапе (в пик процесса переселенчества) для ускорения процесса
землю часто выделяли земледельческим общинам, что не соответствовало общему
направлению аграрной реформы в европейской части России.
На втором этапе реформы упор стали также делать на развитие железных дорог и
промышленности, разрабатывались и начинали осуществляться планы орошения
земель в Средней Азии и т. д.
Конечно, не все было ладно, возникло множество проблем, так как землю не
успевали нарезать, распространялись болезни, действовали многочисленные
бюрократические препоны, не все устраивались на месте, и некоторые крестьяне
возвращались назад домой, хотя прежнее хозяйство уже было продано.
Вместе с тем масштабы возвращения крестьян сильно преувеличены. Любопытно, как
пытался "навести тень на плетень" в этом вопросе советский историк А. Я. Аврех.
Он называет, например, цифру собственно переселенцев только в 1908-1909 гг.,
но тут же оперирует данными о возвратившихся домой крестьянах в 1906-1916 гг.
("более 0,5 млн. человек, или 17,5%") или выхватывает наиболее неудачные
годы. Кроме того, он отделяет переселение за Урал от переселения в Казахстан и
Среднюю Азию по непонятным критериям.
Действительно, не все переселенцы могли вынести трудности освоения на новом
месте. Например, в 1910 г. было 700 тыс. неустроенных крестьян, из которых
примерно две трети - так называемых "самовольных переселенцев". Имелись в
виду переселенцы, которые получили ссуду, но бесконечно двигались внутри
Сибири, нигде не оседая или упорно ожидая получения лучших земель.
4 марта 1911 г. переселение крестьян было объявлено свободным и
нерегулируемым в любые районы по собственному выбору крестьян, но опять же
только после обязательного осмотра земель ходоками (без ходоков не давали
льготного проезда). Именно такие неосторожные крестьяне, которые ехали в
Сибирь без предварительной посылки своих ходоков, составляли большинство
возвратившихся. Таким крестьянам земли выделялись во вторую очередь.
Постепенно число возвращающихся или не осевших крестьян сократилось, не
смогли приспособиться только самые слабые и деградировавшие переселенцы. Как
заметил Петр Аркадьевич в своем докладе, в любом деле всегда есть минимум 10%
неудачников. А факт был простой - миллионы крестьян стали переселенцами, и
никаким фальсификаторам не опровергнуть этого события. Число переселенцев
при П. Столыпине было поистине гигантским в сравнении с населением этого
необъятного региона.
Понятно, что теми же советскими авторами-критиками широко используются
высокие слова о "колонизации" Казахстана и Средней Азии, где у казахов и
киргизов отнимали лучшие земли, а их стада сгоняли на солончаки (в 1906-1915
гг. было "изъято" 28,9 млн. десятин). Бедные казахи и киргизы! Что же у них
отнимали при "освоении целины" в 1950-1960-е годы? Наверное, лучше было бы
их оставить кочевниками.
Речь, прежде всего, идет о Семиречье с его хорошими землями. П. Столыпин
принес местным народам новую форму сельского хозяйства, от кочевого
скотоводства они стали переходить к культурному земледелию и скотоводству.
Понятно, что такие процессы не проходят безболезненно, но они неизбежны. Но
сохранять кочевое хозяйство на черноземе было глупо. Переход к земледелию
высвобождал плодородную землю, часть которой шла тем же оседлым киргизам.
Советские представления о колонизации как о, безусловно, негативном явлении,
давно стоит пересмотреть. При всех явных перегибах этим отсталым в
экономическом и техническом смысле народам давался шанс перескочить через
столетия. Во многих случаях "освобождение от колониальной зависимости"
принесло жителям многих стран военные перевороты, разрушение системы
образования и правопорядка, неописуемые страдания и экономическую
деградацию.
На Дальнем Востоке политика переселения носила более геополитический
характер, так как даже сто лет назад стояла проблема ползучего захвата
региона китайцами. Для этого предпринимались шаги по строительству железной
дороги и предоставление существенных льгот переселенцам. Даже десятилетия
спустя, при советской власти, фактически продолжалась столыпинская политика
переселения на Дальний Восток. О Столыпине не вспоминали, а постановления
Совмина о льготах переселенцам выпускали еще в 1990-х годах, хотя реальных
усилий к заселению восточных территорий не предпринимали.
Есть множество свидетельств экономического прогресса в Сибири и других
регионах в результате политики переселенчества. Например, вывоз масла из
Сибири вырос со всего 400 пудов в 1894 г. до 6 млн. пудов в 1913 г. Это
превышало объем экспорта Дании - мирового лидера в данной области. Причем
вывоз масла в основном осуществлялся в Англию. В 1912 г. экспорт сибирского
масла в Англию составил 68 млн. рублей и в 2 раза превышал добычу сибирского
золота (!). В результате десятилетий советской власти мы теперь масло везем
из
Новой Зеландии и Европы, а апологеты большевизма все еще пытаются чернить
Петра Столыпина.
Есть и другие примеры. В Алтайском округе товарность зерна в 1905-1915 гг.
выросла с 10,5 млн. пудов до 50 млн. пудов. Гигантский прогресс сделало
скотоводство. Как шутили современники, "свинья в Сибири лишила первенства
соболя". Необычайный рост производительных сил, поголовья скота и посевов
заметно превышал рост населения, что в Европейской России было немыслимо. В
Сибири применялись более прогрессивные агротехника и сельскохозяйственные
орудия.
Этому существенно помогали все возраставшие в масштабах ссуды
Государственного банка (9 млн. руб. в 1914 г.), хотя проблемы с
финансированием были острыми. Бюджетное финансирование переселения также
постепенно возрастало (4,8 млн. руб. в 1906 г., 20 млн. руб. в 1910 г. и 30,2
млн. руб. в 1914 г.), но оставалось недостаточным и сдерживало переселение.
Деньги были нужны для перевозки крестьян, ссуд, строительства дорог,
землеустроительных работ и т. д.
Переселение с 1905 года по 1915 год[25]
Главная