Реферат: Социально-экономическое развитие пореформенной России

Реферат: Социально-экономическое развитие пореформенной России

Социально-экономическое развитие пореформеной Росcии.

Социально-экономическое развитие пореформенной России отличалось сложностью и

противоречивостью. Ведущим процессом в экономике и социальных

отношениях являлось развитие капита­лизма: этот факт был признан тогда

всеми направлениями русской общественной и экономической мысли, однако оценка

данного яв­ления (его характера, перспектив и значения) была различной.

Представители народнического направления считали, что ка­питализм в России

насаждается сверху государством, акцентиро­вали внимание на "язвы капитализма"

(рост имущественного нера­венства, засилье кулаков-мироедов, разорение и

пролетаризация деревни) и склонны были видеть в нем регрессивное явление. Они

считали, что у капитализма в России нет будущего. Представители Марксистского

направления, указывая на присущую всем странам общую закономерность

социально-экономических процессов и их объективный характер, подчеркивали

прогрессивность капитализма и преувеличивали степень его развития в России.

Народническая оценка капитализма в России получила наиболее полное отражение

в трудах видного экономиста и социолога В. П. Воронцова и первого переводчика

на русский язык "Капитала" К. Маркса Н. Ф. Даниельсона, а марксистская —

в трудах B. Плеханова, В. И. Ленина, "легального марксиста" П. Б. Струве (позже

отошедшего от марксизма) и ряда русских экономистов, применявших теоретические

положения Маркса в своих научных трудах. Однако и среди марксистов были разные

взгляды на капитализм в России. Так, в отличие от Струве, восхвалявшего

капитализм, Ленин видел в нем и негативные стороны.

Капиталистические отношения складывались в России, как доказано в трудах

отечественных историков и экономистов, еще задолго до отмены крепостного

права. Однако утверждение капита­ла как экономической и социальной системы

происходило уже в пореформенное время. Реформы 60—70-х годов XIX в., в первую

очередь крестьянская 1861г., явились важным условием его более интенсивного

развития. Здесь проявилась огромная роль политического фактора,

воздействовавшего на социально-экономические процессы.

Первые два пореформенных десятилетия относятся к числу переходных, или, как

их называют исследователи (Н. М. Дружинин, П.Г.Рышдзюнский), "переломных",

когда происходила ломка феодальных отношений в сфере сельского хозяйства,

завершался процесс технического перевооружения промышленности, создавался

механизированный транспорт и складывались новые, характерные для

капиталистической страны, социальные слои населения - пролетариат и

промышленная буржуазия.

Утверждение капитализма как господствующей социально - экономической системы

относится к концу XIX — началу XX в. Развитие же его происходило в условиях,

хотя и "модернизированной по существу старой политической системы — при

сохранении самодержавия и сословного строя. Это накладывало определенный

отпечаток на социально-экономические процессы в пореформенной России,

обусловливало их сложность и противоречивость.

§ 1. Изменения в землевладении и землепользовании

Сельское хозяйство в пореформенной России продолжало оставаться

доминирующей частью экономики, а аграрный вопрос являлся главнейшим в

социально-экономической и политической страны.

По данным поземельной переписи 1878—1879 гг., весь земельный фонд Европейской

России составлял 391 млн. десятин. Поскольку статистика в это число включила

свыше 100 млн. десятин неиспользованных казенных земель Крайнего Севера, то

реальный сельскохозяйственный земельный фонд Европейской России составлял

около 281 млн. десятин. Земельный фонд распределялся на три основные

категории: 102 млн. десятин составляли частновладельчускую землю, 139 млн. —

крестьянскую надельную (в том числе принадлежащую казачеству) и 50 млн. —

казенную и удельного ведомства. Основная часть частновладельческой-земли –

77,4% (79 млн. десятин) — находилась в руках поместного дворянства, остальной

владели церковь и приобретавшие путем ее покупки купцы, мещане и зажиточные

крестьяне. Часть крестьян, помимо покупки земли на стороне, смогла досрочно

выкупить свои наделы и выйти из общины (таковых к началу XX в. насчитывалось

600 тыс. дворов).

К концу XIX в. аграрный вопрос в России приобрел особую остроту. Резко

возросло крестьянское малоземелье вследствие естественного прироста населения

деревни, но при сохранении в прежнем размере крестьянского надельного

землепользования. Численность крестьянского населения с 1861 по 1900 гг.

увеличилось с 23,6 млн. до 44,2 млн. душ мужского пола, и вследствие размеры

наделов в расчете на 1 душу мужского пола сократилось в среднем с 5,1 до 2,6

десятины. В деревне создалось "аграрное население", которое не могли смягчить

ни возраставший уход крестьян в город, ни переселения их на свободные земли

окраин России. Особенно страдала от малоземелья обделенная реформой 1861 г.

бывшая помещичья деревня.

В 90-х годах XIX в. крестьяне вынуждены были арендовать у помещиков до 37

млн. десятин земли (что составляло 30% к их надельной), расплачиваясь за нее

большей частью отработками (из-за отсутствия необходимых для денежной аренды

средств). Это была аренда "из нужды" — для поддержания своего хозяйства. Но

су­ществовала и предпринимательская аренда, которую практикова­ли зажиточные

крестьяне с целью производства товарной продук­ции, снимая землю за деньги. В

аренду сдавались, главным обра­зом помещичьи земли, но также и крестьянские

надельные. Пер­вая называлась "вненадельной", а вторая — "внутринадельной"

арендой. При внутринадельной аренде землю сдавали, как прави­ло, обедневшие

крестьяне, которые свертывали свое хозяйство и уходили на заработки в город.

Основная тенденция частного землевладения в пореформен­ной России заключалась

в переходе его от сословности к бессослов­ности — к созданию буржуазной

земельной собственности. Дворян­ское землевладение сокращалось вследствие

продажи дворянами своих земель представителям других сословий. Если в 1861 г.

в руках дворян находилось 87 млн. десятин земли, а к концу 70-х го­дов — 79

млн., то к началу XX в. — 52 млн. десятин, т. е. количество земли уменьшилось

на 41%. В связи с этим удельный вес дворян­ского землевладения в составе всей

частновладельческой земли за пореформенный период сократился с 80% до 50%, а

крестьянского возрос с 5% до 20%.

Однако этот процесс в разные периоды имел свои особенности. Сначала, в 60-е

годы, в числе покупателей дворянских земель пре­обладали дворяне же,

составляя 52% покупателей. Но уже в 80-х годах их удельный вес в покупках

земли снизился до 33 %. За 1861—1904 гг. дворяне продали 81,4 млн. десятин

земли, но за это же время ими было куплено 45,5 млн. десятин. Таким образом,

по­мимо перехода дворянской земли в руки других сословий, шла мо­билизация

дворянского землевладения внутри этого сословия: ук­реплялись помещичьи

латифундии за счет сокращения мелких дво­рянских владений. Однако к концу XIX

в. среди покупщиков дво­рянской земли стали уже преобладать купцы, мещане, но

более всего крестьяне. Менялся и характер использования земли, куп­ленной

крестьянами. Если раньше она приобреталась большей ча­стью обществами и

товариществами, или же в виде мелких поку­пок отдельными домохозяевами для

восполнения недостаточных ваделов (в "продовольственных" целях), то

впоследствии стали пре­обладать покупки уже крупных участков земли

разбогатевшими крестьянами для предпринимательского хозяйства. Среди них

выле­пилась категория помещиков-недворян ("чумазых лендлордов") — владельцев

крупных латифундий.

Земля все более втягивалась в торговый оборот. Повысид цены на землю: за 40

пореформенных лет — в среднем в 5 раз, а в черноземных губерниях — в 10 раз.

Несмотря на сокращение дворянского землевладения, его позиции к началу XX в.

оставались еще достаточно прочными. В руках дворян оставались наиболее

ценные, высокодоходные угодья (леса, лучшие пахотные земли и сенокосы).

Отмечено, также, что дворянское землевладение сосредоточивалось в регионах с

более высокими ценами на землю и с более быстрыми темпами их роста в

пореформенное время. Вследствие этого, несмотря на сокращение дворянского

землевладения, ценность дворянских земель к началу XX в. возросла с 1,25

млрд. руб. до 2,5 млрд., т. е. удвоилась.

В частном землевладении было характерно преобладание латифундий (размером

свыше 500 десятин) — их насчитывалось к началу XX в. до 30 тыс. ; в них

сосредоточивалось 70 млн. десятин земли (44 млн. у дворян и 36 млн. у

недворян), и на 1 владельца приходилось в среднем по 2333 десятины. В то же

время почти столько же (71 млн. десятин) находилось у 10,5 млн. крестьяских

дворов, и на каждый двор приходилось в среднем менее 7 десятин, т. е. меньше

половины необходимого количества земли для или менее сносного ведения

хозяйства. Обострение аграрного вопроса к началу XX в. явилось важнейшей

предпосылкой революции 1905—1907 гг., и передача помещичьих земель крестьянам

стала главным ее требованием.

§ 2. Сельская община в пореформенной России

Крестьянская реформа 1861 г. сохранила сельскую общину. Надельная земля

отводилась, как правило, не подворно, а всей общине, затем каждому двору в

соответствии с количеством в нем ревизских душ выделялся земельный надел в

пользование. В ко XIX в. в составе надельной земли удельный вес общинного

земле- пользования составлял в целом по Европейской России 80%, при этом в

центральных ее губерниях — 96%, в южных — от 80 до 90 % . Лишь в

западных губерниях преобладало подворное землепользование, удельный вес

которого составлял: в Белоруссии — 61.на Левобережной Украине — 67, а на

Правобережной Украине – 86%. Но община существовала и в селениях с подворным

землепользованием с той лишь разницей, что в них отсутствовали земельные

переделы.

Существовало два типа общины: простая, состоявшая одного селения

или его части (если это селение принадлежало нескольким помещикам), и

сложная, состоявшая из нескольких селений. Пореформенное изменение

территориального состава общины выражалось в разделении сложных общин на

простые и в соединенные общин, составлявших части одного селения, в одно

сельское общество. Простые общины могли состоять и из нескольких мелких

деревень, что характерно было для лесистых местностей северных губерний, в

которых существовали многие тысячи деревень с чис­лом дворов по 3-5 каждая.

Большие села (они были обычными в южных степных губерниях) составляли

общину-волость.

Для поземельной общины в связи с изменением состава семей и их

платежеспособности было характерно периодическое перераспределение земли и

связанных с ней податей. Переделялась только пахотная земля; выгоны и

сенокосы оставались в общем пользова­нии, а усадьбы — в постоянном владении

крестьянского двора. До реформы 1861 г. периодические земельные переделы, как

правило, приурочивались к очередной ревизии, и наделение землей прово­дилось

по числу "ревизских душ" мужского пола. В пореформен­ную эпоху переделы земли

проводились через 12—15—18 лет в соответствии с трех-, четырех- или

пятилетним циклом трехполь­ного севооборота. Нередко переделы проводились

через 24 года, а в 24% общин надельная земля со времени крестьянской реформы

вообще не переделялась.

Общие переделы проводились следующим образом. Вся поле­вая земля сначала

делилась на участки по их качеству и местопо­ложению, а они, в свою очередь,

распределялись между домохозяе­вами по числу душ или тягол. Тем самым

создавались большая многополосность и чересполосность крестьянских наделов,

состояв­ших иногда из 40-50 и даже более узких и длинных полосок. Раз­бивка

участков на полосы проводилась с помощью веревки, лаптя и других нехитрых

способов, при этом крестьяне добивались порази­тельно точных уравнительных

результатов.

Наряду с общими переделами все чаще стали практиковаться и частные, когда

часть наделов отбиралась у дворов с "убылыми душами" и передавалась дворам с

увеличившимся составом семей. В соответствии с этим уменьшались или

увеличивались повинно­сти этих семей.

В связи с многополосностью и чересполосностью наделов со­хранялся

принудительный севооборот при одинаковом для всех дворов трехпольном

хозяйстве, что консервировало отсталую агро­технику и сковывало хозяйственную

инициативу крестьян. Но не­смотря на свои негативные стороны принудительный

севооборот гарантировал крестьянину определенную хозяйственную стабиль­ность.

В пореформенную эпоху при наделении землей во время пе­ределов стал

применяться уже и критерий состоятельности двора (точнее, его

платежеспособности). Поэтому земельные переделы, как общие, так и частные,

теряли свой уравнительный характер. В общинах с развитыми неземледельческими

промыслами, а также там, где было явное несоответствие между

доходностью земли и разме­рами платежей за нее, происходило и принудительное

наделение землей. Для обеспечения отбывания повинностей сохранялась круговая

порука – за неисправного плательщика отвечала вся община. Поэтому за отмену

круговой поруки особенно активно выступала зажиточная часть крестьянства.

Община вмешивалась в семейные отношения крестьяне двора: наследование, опека,

семейные разделы, назначение гл., семьи — "большака", представлявшего

крестьянский двор на сельском сходе и ответственного за отбывание

повинностей. Такое вмешательство диктовалось заботой об обеспечении

платежеспособности крестьянского двора. Вместе с тем община брала на себя

функции "социального обеспечения": призрение малолетних крестьянских сирот,

содержание одиноких калек и престарелых. Широко npактиковались "помочи":

коллективная помощь крестьянам, пострадавшим от стихийных бедствий, либо при

постройке дома, при молотьбе или других срочных сельскохозяйственных работах.

Община оказывала помощь бесплатно или за одно "угощение". Крестьянская этика

не допускала отказа со стороны кого-либо из членов общины от участия в

коллективной помощи односельчанину, оказавшемуся в тяжелой ситуации.

Таким образом, сельская поземельная община, как низовая ячейка крестьянской

со циальной структуры, выполняла разнообразные хозяйственные, социальные и

фискально-полицейские функции. Народники усматривали в русской крестьянской

общине "особый уклад народной жизни", якобы чуждый капитализму, даже

предохраняющий деревню от капитализма и связанных с ним социальных бед. В

действительности, как показали земско-статистические обследования, община не

предотвращала крестьян от разорения, от закабаления их кулаками-мироедами.

Новые социально-экономические процессы подтачивали устои общины. Углублялось

имущественное неравенство крестьян-общинников. Немногие кулаки-мироеды могли

держать в кабале всю общину. Разоряющиеся крестьяне свертывали свое

хозяйство, сдавали в аренду свои наделы за бесценок или за исполнение своих

повинностей и уходили в город. Распадались патриархальные устои крестьянской

семьи: участились семейные разделы, падала власть "большака" в семье.

Менялись традиционные общинные порядки: исчезал институт "совета старейшин",

решавший ранее общинные и семейные дела, зажиточные дворы откупались от

натуральных повинностей, которые перекладывались на бедных. Тем не менее,

русская крестьянская община продолжала сохранять свою устойчивость.

Впоследствии, в ходе революций, деятельность общин была оживлена, и ее

социальная роль существенно возросла.

Функции общины носили сложный и противоречивый характер. С одной стороны,

община выполняла роль демократических организации, товарищеского или

соседского союза, с другой, она была фискально-полицейским инструментом у

государства для выколачивания с крестьян податей и поддержания "порядка" в

деревне. Отсюда давние споры в публицистике и в исследовательской литературе

о характере русской крестьянской общины споры ведутся и до сих пор.

§ 3. Социальное расслоение пореформенной деревни

Еще в крепостную эпоху в деревне стал возникать небольшой слой зажиточных, так

называемых "капиталистых" (по тогдаш­ней терминологии) крестьян —

ростовщиков, скупщиков, торгов­цев. Вместе с тем увеличивалось и число

обедневших крестьян. В пореформенный период этот процесс получил свое

дальнейшее раз­витие. Его зафиксировала земская и правительственная

статисти­ка, об этом заговорили публицистика и художественная литерату­ра.

Исследователи, публицисты и писатели народнического направ­ления трактовали

этот процесс как рост простого имущественного неравенства. Авторы,

принадлежавшие к марксистскому направ­лению, рассматривали этот процесс как

важное социальное явле­ние и показатель утверждения капитализма в деревне.

Среди них первым заявил об этом Плеханов в середине 80-х годов в споре с

народниками. Такой взгляд получил затем развитие в ряде на­учных исследований

90-х годов о русской деревне (например, И. А. Гурвича и В. Е. Посникова).

Наиболее основательно критика народнических взглядов на социальные изменения

в деревне была дана В. И. Лениным в его книге "Развитие капитализма в России"

(1899). Опираясь на дан­ные земской статистики 80—90-х годов по 23 уездам

семи губер­ний, Ленин сделал такой расчет: 20% крестьянских дворов

состав­ляли зажиточную группу, 30% — среднюю и 50% — беднейшую. Отсюда он

делал вывод о "разложении крестьянства" — его распа­дении на "сельскую

буржуазию" и на "сельских пролетариев с на­делом". По его расчетам, обе эти

"крайние" группы составляли уже подавляющую часть деревни. В полемике с

народниками марксис­ты, особенно В. И. Ленин, акцентировали внимание на

"успехи" ка­питалистического развития в деревне. Впоследствии (после

рево­люции 1905—1907 гг.) Ленин внес коррективы в этот вывод. Под­черкивая,

что направление, в котором протекали в конце XIX в. социальные процессы в

русской деревне, им было определено, степень развития их (особенно

социального антагонизма внутри крестьянства), как показал опыт революции

1905—1907 гг., была преувеличена, к тому же не была учтена сила

крепостнических пережитков в деревне, в первую очередь, давление помещичьего

землевладения, в борьбе за ликвидацию которого проявляли един­ство все слои

крестьянства.

Следует признать неверной бытовавшую в прежней учебной литературе (и не

только учебной) оценку всего зажиточного слоя крестьян как кулаков, а бедного

как пролетариев. Кулаками следу­ет считать лишь тех, кто вел

предпринимательское, капиталисти­ческое хозяйство, эксплуатируя других

крестьян либо как наемных работников (батраков), либо путем ростовщических

операций. Та­кие богатые крестьяне-кулаки составляли сравнительно небольшой

слой крестьянства (3 – 4%). Однако сила и влияние их в деревне были огромны.

Иногда кулак мог держать в кабале не только всю деревню, но и целую округу.

Также не все обедневшие крестьяне становились пролетариями. В своем

большинстве они имели соб венное хозяйство, соединяя земледелие с различного

рода промыслами, в том числе и с работой по найму. Но в этой группе

сформировался слой "раскрестьянившихся" дворов, основой существо) ния которых

было уже не собственное земледельческое хозяйство а продажа своей рабочей

силы. Вместе с тем уход на заработки всегда приводил к "раскрестьяниванию".

Более того, отпуск на заработки "лишних" работников из семьи поддерживал

хозяйство двора.

С учетом этих поправок и надлежит трактовать характер и значение социального

расслоения крестьянства, которое безусловно имело место в русской

пореформенной деревне. Однако степень развития этого процесса была различной

в зависимости от региона страны, характера занятий крестьян, близости к

торгово-промышленному центру и т. п. В центрально-промышленных и южных

степных губерниях, в Верхнем и Среднем Поволжье процесс социального

расслоения деревни происходил интенсивнее. Слабее он 6ыл выражен в

центрально-черноземных губерниях и в глухих, ”медвежьих", углах заволжских и

северных губерний.

Социальное расслоение крестьянства являлось, важным условием развития

капиталистического рынка и всего капитализма в целом. Неимущее крестьянство,

терявшее свою хозяйственную самостоятельность, создавало рынок рабочей силы

как для предримательского сельского хозяйства, так и для крупной

капиталистической промышлености. Вместе с тем такой крестьянин, живший в

основном за счет "заработков", приобретавший необходимые предметы потребления

преимущественно на рынке, способствовавший росту спроса на них. Зажиточная

деревенская верхушка, товарное хозяйство которой требовало применения машин,

улучшенных сельскохозяйственных орудий, удобрений и пр., способствовала росту

спроса на предметы производства. Увеличивая капиталы за счет эксплуатации

наемного труда, а также за счет торгово-ростовщических операций, богатая

деревенская верхушка вкладывала их только в предпринимательское сельское

хозяйство, но и в промышленное производство. Поскольку крестьянство

составляло преобладающую часть населения страны, то процесс его социального

расслоения играл первостепенную роль в формировании пролетариата и буржуазии.

§ 4. Пореформенное помещичье хозяйство

Пореформенная эпоха характеризуется постепенным переходом помещичьего

хозяйства от барщинной системы к капиталистической. Автор знаменитых "Писем

из деревни" (1872—1887), ученый-химик и смоленский помещик-практик, А. Н.

Энгельгардт писал: "Вначале было сделано много попыток завести батрацкое

хо­зяйство с машинами и агрономиями, но все эти попытки не привели к

желаемому результату. Батраков было мало, ибо безземельных не хватало для

перехода к батрацкому хозяйству, а те, что были, поглощались фабриками,

заводами, городами". Кроме того, необхо­димы были стартовый капитал и опыт

ведения предприниматель­ского хозяйства, т. е. то, чем подавляющее

большинство помещиков не располагало. К тому же в первые десятилетия после

реформы 1861 г. крестьянское хозяйство еще не вполне было отделено от

помещичьего: крестьянские и помещичьи угодья не везде были раз­межеваны.

Малоземелье, отрезки от крестьянского надела наибо­лее ценных и необходимых

для крестьянина угодий принуждали его идти в кабалу к прежнему барину.

Оставались и некоторые черты "внеэкономического принуждения": принудительные

меры к крестьянам при выполнении установленных законом 1861 г. повин­ностей в

пользу помещика и государства (круговая порука, телес­ные наказания, отдача

за недоимки в общественные работы и т. п.), сословная неполноправность

крестьян, наконец, сохранение до на­чала 80-х годов их временнообязанного

положения.

В помещичьем хозяйстве в первые два пореформенных деся­тилетия шел процесс

перехода от феодальных его форм к капита­листическим. Выражением такой

переходной формы, соединявшей черты барщинной и капиталистической систем

ведения хозяйства, являлась система отработок. Суть ее состояла в обработке

поме­щичьей земли окрестными крестьянами своим инвентарем за взя­тые у

помещика в аренду пахотные земли и другие угодья. Как и при крепостном праве,

крестьянин обрабатывал поле помещика за то, что тот предоставлял ему землю,

однако это был уже свободный крестьянин, вступавший в договорные отношения с

помещиком, т. е. действовали уже рыночные условия спроса и предложения. Но

помещик, пользуясь своим фактически монопольным положени­ем земельного

собственника, мог диктовать крестьянину любые ус­ловия, поэтому отработочная

система приобретала кабальный ха­рактер.

Отработки — следствие малоземелья крестьян, ограбленных реформой 1861 г., и

давления помещичьих латифундий. Помещи­кам особенно выгодно было вести

хозяйство посредством сдачи в аренду под отработки "отрезных" (от

крестьянских наделов) зе­мель. "Сначала помещики еще не понимали значения

отрезков, — писал наблюдательный А. Н. Энгельгардт, — теперь же значение

отрезков все понимают, и каждый покупатель имения и [его] арен­датор, даже не

умеющий по-русски говорить немец, прежде всего смотрит: есть ли отрезки, как

они расположены и насколько они затесняют крестьян". Поэтому в пореформенное

время наиболее широкое распространение отработочная система ведения

помещичь­его хозяйства получила там, где отрезки от крестьянских наделов

оказались наиболее значительными, и крестьянское хозяйство испытывало

сильнейшее давление помещичьих латифундий, а имей в центральной черноземной

полосе России. К тому же крестьянское хозяйство этой полосы в силу

ограниченных возможностей для промысловых занятий носило преимущественно

земледельческий характер. В нечерноземных промышленных губерниях и на юге

России помещики уже в первые два пореформенных десятилетий реходили к

капиталистической системе ведения хозяйства, с применением наемного труда и

более совершенной агротехники. Наиболее ярким примером тому служит образцовое

предпринимательское хозяйство того же А. Н. Энгельгардта, подробно описаний в

его "Письмах из деревни".

Вот относящиеся к 80-м годам XIX в. данные видного эконом статистика Н.

Ф. Анненского о распределении капиталистичеси, отработочной систем

хозяйства (эти данные включены В. И. Лениным в его книгу "Развитие

капитализма в России"):

Из приведенных данных видно, что в 80-е годы XIX в. в целом по стране

капиталистическая система веденяи помещичьего хозяйства уже преобладала над

отработочной. Отработки, выполняет, крестьянами своим инвентарем (отработки

первого вида), заменялись отработками, которые мог выполнять и неимущий

крестьянин инвентарем помещика (отработки второго вида). Пореформенная

эволюция помещичьего хозяйства выражалась в переходе от отработок первого

вида к отработкам второго вида, а затем — и к применению капиталистического

найма.

Несмотря на общую тенденцию замены отработочной системы капиталистической, в

кризисные годы отработочная система возраждалась. Исследователи отметили ее

живучесть вплоть до начала XX в. Отработочная система могла существовать при

условии, если труд закабаленного крестьянина обходился помещику дешевле, чем

труд вольнонаемного работника. Она консервировала низкий уровень агротехники

и отсталые приемы ведения хозяйства. Поэтому неизбежным следствием

отработочной системы являлась низкая производительность труда: урожайность в

помещичьих хозяйствах применявших отработочную систему, была ниже, чем даже

на крестьянских надельных землях.

Капиталистическая перестройка помещичьего хозяйства не означала только замену

кабального труда крестьян трудом наем­ных рабочих и крестьянского инвентаря

помещичьим. Для ведения предпринимательского сельского хозяйства по-

капиталистически требовались улучшенные сельскохозяйственные орудия, машины,

удобрения, замена традиционного трехполья новыми системами земледелия,

применение более рациональных методов ведения сель­ского хозяйства.

Необходимы были крупные капиталовложения, знания, опыт. Немаловажное значение

имели хозяйственно-геогра­фический фактор и характер сложившихся

экономических связей и традиций. Наибольшее развитие предпринимательское

помещи­чье хозяйство получило в Прибалтике, в степном Юге, около "обеих

столиц" (Петербурга и Москвы) — в силу близости к балтийским и черноморским

портам и ориентации на европейский рынок или выгодности сбыта продукции в

крупных торгово-промышленных центрах.

Далеко не все помещики могли перестроить свое хозяйство на капиталистических

началах. Многие из них ликвидировали свое хозяйство, закладывали и

перезакладывали свои имения в кредит­ных учреждениях. Количество заложенной

помещичьей земли бы­стро росло. К 1870 г. помещиками было заложено 2,1 млн.

десятин земли, а сумма долга составила 92 млн. руб. К 1880 г. в залоге было

12,5 млн. десятин дворянских земель, а долг дворян кредитным учреждениям

составил 448 млн. руб. К 1895 г. дворяне заложили уже 37,5 млн. десятин

(более половины находившихся к тому вре­мени у них земель), а сумма их долгов

достигла 1029 млн. руб. Огромные средства, полученные дворянами за счет

выкупных пла­тежей с крестьян, продажи и залога имений, тратились большей

частью непроизводительно. Заложенные имения шли с молотка. Если в 1886 г. за

долги было продано 166 дворянских имений, то в 1893 г. — 2237. Разорялось и

ликвидировало свое хозяйство мелкопоместное Дворянство, которое не могло

приспособиться к новым условиям капиталистического рынка. Устойчивее

оказались латифундии.

§ 5. Новые тенденции в развитии сельского хозяйства. Рост торгового

земледелия

Статистические данные за сорокалетие после отмены крепост­ного права

показывают заметный рост сельскохозяйственного про­изводства в России. С

середины 60-х до конца 90-х годов XIX в. посевы хлебов и картофеля возросли в

1,5 раза, а чистые сборы (за вычетом на семена) — более чем в 2 раза.

Особенно значителен был рост посевов и сборов картофеля: его посевы возросли

в 3,5 раза, а чистые сборы в 5 раз.

Однако в расчете на одну душу населения прирост был столь значителен. Если в

начале 60-х годов на 1 душу приходилось 2,21 четверти (примерно 20 пудов)

чистого сбора хлебов, то концу 90-х — 2,81 четверти (26 пудов), т. е. на 27%

больше. Лишь чистые сборы картофеля возросли в расчете на одну душу в 3 раза

(с 0,27 до 0,87 четверти). Среди зерновых удельный вес ржи составлял 44%,

пшеницы — 14,2%, овса — 23,1%, ячменя — 6,9%, гречиха - 5,1% и прочих яровых

— 6,7%.

Рост сельскохозяйственного производства и в пореформенный период продолжал

носить преимущественно экстенсивный характер, т. е. происходил в основном за

счет расширения посевных площадей. При этом он был особенно значителен в

основных хлебопроизводящих регионах — в губерниях черноземного центра,

Среднего Поволжья, Украины и в южной степной полосе. В центрально-мышленных

губерниях, наоборот, посевы зерновых сокращались, но возрастали посевы

картофеля и других технических культур. В первые два десятилетия после

реформы 1861 г. существенно сократились посевы на помещичьих полях, но в

80—90-е годы отмечено их возрастание, что свидетельствовало о

капиталистической перестройке помещичьего хозяйства. Тем не менее к концу

XIXв. три четверти посевов и сборов хлебов приходились на крестьянские

хозяйства. Однако товарность помещичьего хлеба была существенно выше

крестьянского.

Основная черта пореформенного развития сельского хозяйства состояла в

том, что оно принимало все более торговый, предпринимателъский

характер. Содержанием и показателем этого процесса являлись: во-первых (и

главным образом), превращение земледелия в товарное производство, при этом

товаром становились не только продукция земледелия, но и сама земля (основное

средство сельскохозяйственного производства) и рабочая сила; во-вторых, четкое

распределение и углубление наметившейся еще в дореформенную эпоху хозяйственной

специализации районов страны. Определились регионы, специализировавшиеся на

производстве товарного зерна, льна, мяса и молока, сахарной свеклы, винограда

и пр. При торговом земледелии выделялся главный рыночный продукт в данном

регионе, остальные отрасли сельского хозяйства в нем подчинялись или

приспосабливались к производству этого продукта.

Важнейшими факторами, обусловливавшими рост торгов земледелия, были: 1) рост

внутреннего и внешнего рынка; 2) увеличение численности неземледельческого

населения страны в связи ростом городов, промышленности, транспорта и

торговли; 3) интенсивное строительство железных дорог, связавших

земледельческие регионы с промышленными центрами, морскими и речными портами.

В свою очередь углубление специализации сельскохозяйственных районов

оказывало воздействие на дальнейшее развитие капиталистического рынка: оно

усиливало обмен между регионами, предъявляя спрос и на предметы

сельскохозяйственного производ­ства, ибо специализация на каком-либо одном

товарном продукте вызывала спрос на другие виды сельскохозяйственной

продукции.

В пореформенной России определились следующие специа­лизированные регионы

торгового земледелия: центрально-черно­земные, Поволжье и Заволжье

превратились в основные центры торгового зернового хозяйства; северные и

центрально-промышлен­ные губернии стали районами торгового льноводства и

мясо-молоч­ного хозяйства; для прибалтийских и западных губерний России

характерно было высокоразвитое животноводство. Районы торгово­го зерноводства,

свекловодства, табаководства, виноградарства воз­никли на Украине, в

Бессарабии, в Новороссии, в Степном Предкав­казье; вокруг крупных городов и

промышленных центров сложи­лось промышленное огородничество.

В 80—90-х годах XIX в. происходит перемещение главных оча­гов зернового

производства из внутренних губерний с помещичьим землевладением и

крестьянским малоземельем в интенсивно засе­ляемые южные и восточные окраины

Европейской России с их сла­бо освоенными черноземными землями. Этому

особенно способство­вало проведение в указанные районы железных дорог,

создавших благоприятные условия для движения населения и сбыта

сельско­хозяйственной продукции. На юге России возникли крупные

капи­талистические экономии, каждая из которых насчитывала тысячи и десятки

тысяч десятин посевной площади. В этих хозяйствах широко применялся наемный

труд и различная сельскохозяйст­венная техника — сеялки, жнейки, сенокосилки,

паровые молотил­ки.

Рост торгового земледелия предъявлял спрос на улучшенные орудия обработки

почвы, сельскохозяйственные машины и наем­ный труд. С 70-х по 90-е годы XIX

в. годовое производство желез­ных плугов в России возросло с 14,5 тыс. до

75,5 тыс. штук, жнеек — с 780 до 27 тыс. В 1875 г. в сельском хозяйстве

России применялось 1,3 тыс. локомобилей; к 1901 г. их число возросло до 12

тыс., при этом более 10 тыс. приходилось на юг страны. Количество наемных

рабочих, уходивших на сезонные сельскохозяйственные работы, возросло с 60-х

по 90-е годы XIX в. с 700 тыс. до 3,6 млн. человек. Онц направлялись, главным

образом, в южные и восточные губер­нии Европейской России, а также в

Прибалтику. Основными рай­онами выхода сельскохозяйственных рабочих являлись

централь­но-черноземные губернии и Украина, где наиболее острыми были

малоземелье и аграрное перенаселение.

При росте торгового земледелия сохранялись полунатураль­ные и натуральные его

формы, особенно в крестьянском хозяйстве. В нем, как и прежде, господствовало

традиционное трехполье, в "таежно-лесной зоне продолжала практиковаться

подсечная систе­ма земледелия, а на юге страны — перелог. Многопольный

севооборот, улучшенные орудия для обработки почвы, дорогие

сельскохозяйственные машины применяли помещики и богатые крестьяне. Соха и

деревянная борона при вспашке и рыхлении почвы, серп и коса при уборке

хлебов, цеп для молотьбы, лопата и решето для очистки зерна оставались

основными орудиями в крестьянском хозяйстве.

Страну часто постигали неурожаи и связанный с ними голод, от чего больше

всего страдало трудовое население. В 1873—1874гг. голод обрушился на губернии

Среднего Поволжья ("Самарский голод"). Масштабы всероссийского бедствия

принял голод, начавшийся осенью 1879 г. и резко усилившийся в 1880—1881 гг. В

прессе сообщалось, что крестьяне питались в эти тяжкие годы "наполовину

лебедой, мякиной, отрубями". Были зафиксированы многие случаи голодной

смерти. Но еще более широкий размах принял голод, разразившийся в 1891—1892

гг. Он поразил 29 губерний, в которых голодали 35 млн. человек. Голодной

смертью тогда умерли 600 тыс. человек. В период голода в сборе средств для

голодающих принимали участие Л. Н. Толстой, А. П. Чехов, В. Г. Короленко и

многие видные деятели русской культуры. Было собрано на продовольственные и

семенные ссуды свыше 151 млн. руб.

§ 6. Рост и размещение промышленности в пореформенной России. Завершение

промышленного переворота

Промышленное развитие в пореформенной России носило сложный и противоречивый

характер. С одной стороны, развитие капитализма сопровождалось экспроприацией

мелких товаропроизводителей: мелкое товарное производство, основанное на

ручном труде, не выдерживало конкуренции крупного, базировавшегося на

машинной технике и более производительного. С другой стороны, не только

сохранялись, но параллельно росту крупной промышленности развивались и низшие

формы промышленного производства — мелкотоварное и мануфактурное.

Дальнейшее распространение мелких неземледельческих замыслов в пореформенной

России наряду с ростом крупной промышленности объясняется рядом факторов. При

преобладании крестьянского населения, полунатурального земледелия, сохранении

учреждений и традиций старины крупная машинная индустрия еще не могла

окончательно вытеснить мелкую, крестьянскую промышленность. Вместе с тем

развитие товарного хозяйства неизбежно вело к увеличению численности

крестьян-промышленников.

Мелкая промышленность. Рост мелких промыслов происходил

различными путями. В первую очередь, из старых, промышленно развитых регионов,

в связи с ростом конкуренции между промысловиками и под давлением крупной

машинной индустрии, крес- тьяне-промысловики уходили в земледельческие

губернии. Там, на новом месте, создавались и распространялись различного рода

промыслы, перенесенные из губерний, обладавших вековой про­мышленной культурой.

Таким образом, для пореформенной России было характерно значительное расширение

сферы мелкого промыш­ленного производства на новых территориях.

Однако наряду с этим мелкая крестьянская промышленность получила дальнейшее

распространение и в центре страны. В промышленно развитых регионах упадок

одних видов промыслов под влиянием конкуренции со стороны машинной индустрии

заставлял крестьян переходить к другим промысловым занятиям. Например, во

Владимирской губернии рост сапожного и валяльного промы­слов был обусловлен

вытеснением ручного ткачества крупным фаб­ричным производством. Вместе с тем

фабричное производство по­рождало новые виды промыслов, обслуживавших его

нужды. В той же Владимирской губернии фабричное ткачество вызвало к жизни

промыслы по изготовлению челноков, деревянных деталей для ткац­ких станков,

коробов для упаковки тканей и пр.

В промышленно развитых губерниях еще в крепостную эпоху выделились крупные

села, которые, как правило, становились цен­трами промысла, формируя вокруг

себя промысловые округа. В пореформенную эпоху этот процесс получил свое

дальнейшее раз­витие. Границы промыслового округа расширялись, образовывались

целые промысловые районы, втягивавшие в свою орбиту новые се­ления. Крупные

торгово-промышленные селения выступали в роли центров закупки сырья и сбыта

продукции данного промысла, за­тем они становились и центрами складывавшегося

мануфактурно­го производства.

Капитализм проникал и в крестьянскую промышленность. Мелкие

товаропроизводители-кустари все более теряли свою само­стоятельность, попадая

в зависимость от супщика и мануфактури­ста. Мелкие ремесленники, имея свои

собственные мастерские и сохраняя еще связь с землей, превращались фактически

в наем­ных рабочих-надомников у мануфактуристов, раздававших им на дом

работу. Из среды мелких товаропроизводителей выделялись скупщики-посредники

между надомниками и мануфактуристами. Впоследствии эти скупщики превращались

Страницы: 1, 2