Современные процессы постиндустриальной трансформации оказывают большое влияние на структуру и динамику доходов населения. В развитых странах наблюдается сравнительно быстрый и практически неуклонный рост как объема доходов, так и их величины в расчете на душу населения, что привело в последней трети прошлого – начале нынешнего века к значительному повышению и качественному изменению жизни основной массы населения.

Что касается структуры доходов, то в их составе растет доля доходов от предпринимательства, в том числе от среднего и малого бизнеса, от ценных бумаг, вкладов в различные фонды, социальных трансфертов, а снижается удельный вес заработной платы. При этом трактовка самого понятия заработной платы нуждается в существенной корректировке с учетом глубоких сдвигов в системе социальноэкономических отношений в обществе.

Представляется, что форма заработной платы и лежащая в ее основе система наемного труда во многом утрачивает прежнее «классическое содержание» как отношение между собственниками капитала и неимущими пролетариями. Это связано с деперсонификацией капитала, о чем уже говорилось, а также с тем, что отношения между владельцами акционерного капитала и наемным персоналом опосредуются менеджментом, к которому переходят главные функции в экономическом процессе.

Но самое важное состоит в том, что все большая часть наемных работников – инженеры и технологи, квалифицированные рабочие, исследователи и разработчики, управленцы, специалисты по маркетингу и финансам выступают уже не в качестве неимущих продавцов рабочей силы, а как носители и владельцы интеллектуального капитала – главного фактора повышения эффективности современного производства. Через повышенные оклады, премии они участвуют в конечных доходах корпораций, не говоря уже о том, что во многих случаях они являются владельцами их акций. Таким образом, заработная плата превращается в форму дохода от договорного сотрудничества по использованию производственных ресурсов, включая интеллектуальный капитал. В связи с этим сглаживаются прежние социальные различия и жесткие границы между социальными группами и слоями, сужается дифференциация, усиливается вертикальная и горизонтальная мобильность. Значительную, или даже основную, часть населения развитых стран сейчас принято относить к среднему классу. Это – скорее собирательное понятие, обнимающее собой не только мелких и средних предпринимателей, но и наемных работников корпораций, государственных и муниципальных структур, лиц свободных профессий с определенным уровнем доходов и вытекающими из них некоторыми чертами образа жизни и быта.

Конечно, и в развитых странах нельзя считать решенными проблемы «равенства неравенства» в доходах, бедности значительных слоев населения, вызывающей роскоши и расточительности богачей. Но при всем этом обобщающие параметры разброса в доходах приобрели некую устойчивость и не очень сильно различаются по развитым странам. Это относится, например, к соотношению среднедушевых доходов в верхних и нижних 10%ных группах населения.

В странах с рыночной экономикой уже в течение длительного времени осуществляется государственное регулирование, направленное на выравнивание материального положения различных доходных групп населения.

Политика выравнивания распределения доходов может быть преимущественно ориентирована на социальную поддержку низкодоходных групп населения либо на ограничение доходов высокодоходных групп. По мнению экономистов, когда такая политика органически сочетает в себе оба эти принципа и направлена на рациональную организацию системы налогообложение − социальные льготы. Регулирование должно начинаться на верхнем уровне и сводиться к достижению разумного баланса между требованиями экономического развития страны и социальными программами, к осуществлению которых должны привлекаться не только государственные, но и коммерческие и общественные организации.

Наиболее важным и универсальным средством преодоления бедности в развитых странах остаются механизмы перераспределения доходов и прежде всего действие системы «налогообложение − социальные льготы». Оптимизация системы налогообложения на основе исследования взаимозависимости «налогообложение − социальные льготы» позволяет нейтрализовать негативные последствия инфляции. Снижение налоговых ставок ведет, с одной стороны, к оживлению экономики, к росту доходов населения, но, с другой, если говорить о кратком периоде времени, − к неизбежному сокращению ресурсного обеспечения социальных программ и росту инфляции. Наоборот, увеличение налогов имеет своим следствием замедление экономического роста, сокращение доходов, но в то же время позволяет выделить дополнительные средства на расширение социальных программ и снизить уровень инфляции.

В Великобритании в функционировании системы «налогообложение − социальные льготы в качестве основного инструмента управления благосостоянием населения используется вторая ее часть. Взгляды английских и других западноевропейских ученых на принципы построения системы «налогообложение − социальные льготы» хорошо отображены в разработанных ими различных экономико-математических моделях.

В последние годы реформы в системе «налогообложение − социальные льготы» проводились в ряде стран. В 1985 г. они прошли в США и Японии. В Великобритании в 1986 г. был принят так называемый Акт социального обеспечения, что вызвало серьезные изменения в положении определенных слоев населения.

Но наиболее высокую перераспределительную функцию выполняют в США социальные трансферты (также, как и в Великобритании). Доля денежных доходов, полученных двумя наименее обеспеченными квинтильными группами после добавления социальных трансфертов, увеличилась на 5,9%, а коэффициент Джини сократился на 17%.

На основании анализа данных текущего обследования доходов за 1997 г. в докладе Бюро цензов делается важный вывод о том, что в США система государственных трансфертов оказывает более эффективное воздействие на сокращение неравенства в распределении доходов, чем налоговая система. Такая же тенденция существует и в других развитых странах.

3. Механизмы снижения неравенства и перспективы укрепления позиций российского среднего класса

3.1 Особенности современного российского среднего класса

Современные ученые и экономисты дают различные определения российскому среднему классу. Особое внимание привлекает серьезная попытка провести исследование по среднему классу, предпринятая в начале 1999 г., вскоре после августовского кризиса 1998 г. Это социологическое исследование «Средний класс в России» было выполнено в феврале-марте 1999 г. Российским независимым институтом социальных и национальных проблем и Центром социального прогнозирования. Целью исследования было выяснение меры сохранности среднего класса после финансового кризиса 1998 г., а также выявление ресурсов для его восстановления и поддержания.

Авторы этого исследования в качестве структурных элементов среднего класса априори выделили следующие профессиональные группы:

квалифицированные рабочие;

техническая интеллигенция;

гуманитарная интеллигенция;

работники сферы торговли, услуг, транспорта;

служащие (государственные служащие, юристы и т.п.);

предприниматели малого бизнеса;

фермеры;

кадровые военные (старшие офицеры);

менеджеры (руководители высшего и среднего звена).

Всего в рамках данного исследования было опрошено 1765 человек в 14 территориально-экономических районах Российской Федерации, включая Москву и Санкт-Петербург. Критерием материального положения респондентов как представителей среднего класса в составе перечисленных социально-профессиональных групп населения служил показатель уровня душевого дохода − не ниже 1500 руб. в месяц, т.е. (в то время) примерно 60-70 долл.

Опираясь на эти данные, авторы исследования сформулировали свои выводы о современном российском среднем классе, его социальной структуре, материальном положении, миграционной, профессиональной, статусной мобильности, характере выполняемой работы, структуре досуга, политических установках и т.д. Основные результаты были опубликованы в вышедшей книге[20].

Однако, очевидна сомнительность такого подхода, поскольку этот уровень дохода не соответствует издержкам на воспроизводство представителей среднего класса при самых заниженных требованиях. В то время это была скорее граница бедности. Переход к верхнему среднему классу, по мнению авторов, начинался с 3000 руб. в месяц, т.е. примерно со 120-130 долл. Для большей части респондентов, отнесенных по таким критериям к среднему классу, характерен размер жилплощади около15 кв. м на одного человека, наличие многокомнатной квартиры, а также дачи или пригородного участка.

РНИСиНП в качестве основного критерия выделения среднего класса использовал самооценку индивидом своего социального статуса. Была предложена 10-балльная шкала, где 1 − высшая позиция, а 10 − низшая. К высшему среднему классу были отнесены индивиды, которые при определении своего социального статуса причислили себя к 1-3 позициям, к собственно среднему классу те, кто оценил свой статус на 4-6 баллов, к нижнему среднему классу − респонденты с самооценкой статуса в 7-8 баллов. Далее группа экспертов выделила ряд факторов, которые влияют на самооценку индивида. Это (в порядке убывания) − материальное положение, образ жизни, степень престижности профессии, уважение окружающих, уровень образования и квалификации, связи и знакомства.

Средний класс в России обычно рассматривают также, опираясь на показатели дохода и образования. При этом центр тяжести переносится обычно на доход и сопряженные с доходом имущественные характеристики и параметры стиля жизни. Таким образом, учитывая реальное состояние нашей экономики, где основным формирующим ВВП компонентом выступают сырьевые отрасли, мы получаем весьма специфический средний класс.. Это, по арифметическому большинству, мелкие предприниматели и наемные работники сервисных отраслей, связанные с инфраструктурой сырьевого бизнеса, включая банковские услуги и т.д., обслуживанием нужд топ-менеджмента и среднего менеджмента этих же отраслей, а также государственные и муниципальные чиновники, чьи официальные и неофициальные доходы целиком сопряжены с этими отраслями. Подобные средние слои (или средний класс) характерны для тех стран третьего мира, чей ВВП основан на доминировании сырьевого компонента в производстве. Для общества, основанного на сырьевой экономике, не нужен численно большой средний класс, образующий большинство населения страны.

Однако современный, так называемый новый средний класс − функционально другой. Выделим следующие основные признаки современного российского среднего класса.

Во-первых, вопреки своему названию, это не просто социальная группа, занимающая срединные позиции в профессиональной, статусной или имущественной иерархии. Как правило, в России под средним классом подразумевают верхний срез массовых групп, которые преуспевают по отношению к основной массе населения, но при этом явно недотягивают до узкого слоя элиты. Средний класс − это фронтир массовых слоев населения. По существу речь идет о «высшей средней» группе (upper middle).

Во-вторых, «средний класс» − это не чисто позиционная характеристика, понимаемая как набор мест в сложившейся структуре общества. Это в сильной степени динамическая характеристика. Она указывает ориентиры, по направлению к которым, как предполагается, будут двигаться дееспособные в экономическом и социальном отношении группы в некоем обозримом будущем. При этом речь идет не о социальном прогнозе в чистом виде. Данная динамическая характеристика содержит сильный элемент долженствования. «Средний класс» − это то, чем должна стать основная масса активного населения.

В-третьих, категория «средний класс» очень сильно нагружена в ценностном отношении. Этому классу приписываются чуть ли не все позитивные черты в части его экономических, политических и социальных установок. Средний класс, таким образом, представляет идеализированный образ будущих членов общества, как их хотелось бы видеть с определенных ценностных позиций.

Наконец, в-четвертых, в части описания уровня и стиля жизни людей «средний класс» — это явно заимствованный образ. Принадлежать к среднему классу значит не просто жить хорошо по российским меркам, это означает жить так, как живут на Западе, иметь то, чем обладает полноправный гражданин продвинутой западной страны.

Все эти элементы долженствования, идеализации в описании установок населения и заимствования образов из чужих социальных сред в описании жизненных стандартов определяют средний класс как весьма сложную мифологему, связанную с перенесением на российскую реальность внешних ценностно нагруженных образов своего потенциального будущего, определяемого через подсмотренное чужое настоящее.

По мнению Т. Малеевой, с которым согласна и автор этой работы, средние классы не могут быть описаны одним или даже двумя-тремя интегральными критериальными признаками. Методика Т. Малеевой представляет интерес благодаря двум причинам[21]:

выделение именно российского среднего класса;

идентификация принадлежности к среднему классу на основании не только личностной принадлежности, но и принадлежности к нему экономического домохозяйства.

Для построения интегрального критерия материальной обеспеченности используются следующие показатели:

текущие денежные доходы;

накопленные сбережения;

накопленное движимое имущество;

наличие сельскохозяйственных животных (крупный рогатый скот, свиньи, козы, лошади);

имеющееся в распоряжении домохозяйства накопленное недвижимое имущество;

имеющиеся в распоряжении домохозяйства земельные паи, пастбищные и сенокосные угодья.

В основе такого подхода лежат две причины. Во-первых, материально-имущественное положение домохозяйства в любых экономических условиях определяется не только текущими доходами, но и всем комплексом материальных активов. Во-вторых, российской экономической статистике и социологии хорошо известен факт сокрытия респондентами реальной величины доходов. В этом отношении использование широкого набора материально-имущественных индикаторов снижает вероятность ошибки при занижении текущих доходов домохозяйства.

Материальные параметры рассматриваются исключительно как домохозяйственные характеристики. В отличие от социально-профессиональных и самоидентификационных признаков, которые по своей природе являются индивидуальными, но могут быть распространены и на семейный уровень, доходы, сбережения, имущество и прочие элементы материальной обеспеченности фактически находятся в пользовании всей экономической семьи.

В комплекс материальных характеристик среднего класса включены шесть показателей, и интегральный критерий материальной обеспеченности рассчитывается на основе их концентрации, в дальнейшем будет применяться следующий принцип: для определения граничных стратификационных значений каждого признака все дискуссионные уровни значений отнесены к потенциальным материальным характеристикам среднего класса.

Из контекста предыдущих подразделов понятно, что интегральный критерий материальной обеспеченности строится на основе оценки концентрации признаков среднего класса, поэтому следующим образом:

сначала рассчитываются уровни концентрации материальных характеристик среднего класса;

затем устанавливается стратификационная граница среднего класса по интегральному признаку материальной обеспеченности.

Программа исследования движимого имущества предполагала сбор информации по 26 наименованиям имущества, в состав которых были включены:

наиболее распространенные элементы имущества (телевизор, холодильник, стиральная машина, мебельная стенка, видеомагнитофон и пр.);

«инновационные» элементы имущества (посудомоечная машина, компьютер, мобильный телефон, антенна спутникового телевидения, видеокамера, кондиционер, тренажеры, газонокосилка), появившиеся у российских домохозяйств в основном в последние десять лет;

дорогостоящие транспортные средства.

В качестве базисного принципа классификации выступало количество элементов имущества. Далее была выполнена процедура тестирования четырех уровней обеспеченности (4, 5, 6 и 7 элементов) на предмет наличия:

самых распространенных элементов имущества, к которым относятся те предметы длительного пользования, которые имеются у большей части опрошенных; в их число попали: телевизор (94,8% респондентов заявили о его наличии), холодильник (94,5%), стиральная машина (80,9%);

малораспространенных «инновационных» элементов имущества из следующего списка: посудомоечная машина, микроволновая печь, компьютер, мобильный телефон, видеокамера, спортивные тренажеры, подключение к Интернету;

новых импортных и отечественных автомобилей.

В результате по признаку материальной обеспеченности было получено следующее распределение:

к среднему классу относятся те домохозяйства, которые имеют уровень концентрации материальных характеристик среднего класса 3 и выше;

домохозяйства, имеющие один-два материальных признака среднего класса, отнесены к группе «ниже среднего»;

не имеющие ни одного из выделенных материальных признаков разместились на низшем уровне материальной обеспеченности; эти домохозяйства составляют группу с низшим материальным потенциалом среднего класса.

Согласно данной методологии по признакам достигнутых стандартов уровня жизни к среднему классу отнесены семьи, обладающие тремя и более из шести тестируемых материальных активов (уровень доходов, наличие сбережений, владение движимым и недвижимым имуществом, наличие в собственности земли и сельскохозяйственных животных). Таким условиям соответствует 20,7% семей из сформированной выборки, репрезентативной на общероссийском уровне.

Самой распространенной является модель сочетания материальных характеристик «доходы − сбережения − имущество − жилье». Ее демонстрируют 27,2% домохозяйств среднего класса, или 5,6% опрошенных семей. В основном это городская модель благосостояния среднего класса: в крупных городах она распространяется на 31,5% домохозяйств, отнесенных к среднему классу. Это самая «мощная» модель не только по распространенности, но и по значимости материальных активов. Она объединяет все основные материальные активы среднего класса, поскольку сельскохозяйственные животные и земля − это специфичные характеристики сельского среднего класса. Если бы при идентификации среднего класса мы перешли к уровню интегрального критерия «4 и больше», то эта модель была единственной среди основных: на нее приходилось бы 75% среднего класса. Тот факт, что самая значимая модель оказалась и самой распространенной, принципиально важен, поскольку позволяет предположить наличие некоторого «ядра среднего класса» как со статистической, так и с содержательной точек зрения.

Остальные четыре модели из числа самых распространенных относятся к третьему уровню интегрального признака:

«доходы − имущество − сбережения» − 17,0% семей, отнесенных к среднему классу с точки зрения материального благосостояния;

«доходы − имущество − жилье» − 14,7%;

«сбережения − имущество − жилье» − 9,1%;

«доходы − сбережения − жилье» − 6,1%.

Отсутствие какого-либо четвертого актива, прежде всего, связано с жизненным циклом семьи, сберегательным и потребительским поведением. Более молодые семьи еще не смогли накопить достаточно ресурсов, чтобы купить второе жилье или расширить первое, и находятся на этапе накопления, поскольку в условиях слабой институциональной системы кредитования населения в России аккумулирование сбережений стало главной стратегией домохозяйства для подготовки к выходу на рынок недвижимости. С другой стороны, семьи, недавно купившие жилье или относительно дорогие предметы имущества, расходуют материальный актив «сбережения», но взамен приобретают другой. Модель «сбережения − имущество − жилье», распространившаяся на 1,9% опрошенных семей, скорее всего, объединяет семьи, либо скрывшие свои доходы, либо не получившие их в момент опроса. Аналогичное соображение может оказаться справедливым и для модели «доходы − имущество − жилье» (3% опрошенных). Однако в данном случае также не исключается ситуация недавнего расходования сбережений.

Самая значимая модель «доходы − сбережения − имущество − жилье» распространяется практически на треть домохозяйств (31,5%). Это означает, что в областных центрах средний класс не только самый большой по численности, но и самый мощный по значимости активов, что соответствует представлениям об общих закономерностях формирования среднего класса.

Для районных центров характерна большая размытость структуры материальных ресурсов: пять выделенных выше моделей охватывают 70,5% семей. Однако модель «доходы − сбережения − имущество − жилье» и здесь сохраняет приоритетность (21,3%). При этом на районном уровне не наблюдается появления новых преобладающих моделей. Следовательно, несмотря на то, что по сравнению с областными центрами количественные оценки численности среднего класса в районных городах в два раза ниже, модели формирования материальных активов обнаруживают сходство, чего нельзя сказать о сельской местности.

В российских селах из пяти ранее выделенных базовых моделей только три являются относительно распространенными:

«доходы − имущество − жилье» (7,0%);

«доходы − имущество − сбережения» (9,8%);

«доходы − сбережения − имущество − жилье» (8,4%).

В целом их демонстрируют только 25,2% сельского среднего класса. Однако на селе список типичных моделей расширяется. Здесь, как и следовало ожидать, «работают» комбинации, отражающие специфику сельскохозяйственного уклада:

«имущество − земля − сельскохозяйственные животные» (11,9%);

«сельскохозяйственные животные − имущество − сбережения» (6,3%);

«доходы − сбережения − имущество − сельскохозяйственные животные» (6,3%),

«доходы − имущество − сельскохозяйственные животные» (6,3%).

Обращает на себя внимание то, что расширяется список моделей как 3-го, так и 4-го уровня интегрального критерия материальной обеспеченности. При этом сельские типичные модели в российской деревне имеют большую значимость относительно пяти общих, поскольку на них приходится 30,8% сельского среднего класса. Однако даже расширение списка типичных моделей не позволяет достигнуть уровня их значимости, характерного для городского населения. В целом на «сельские» и «общие» модели формирования материальных активов в сельской местности приходится лишь 56%. В результате выделить преобладающие модели практически невозможно. Следовательно, структура материальных ресурсов на селе размыта, а стратегии их формирования дифференцированы в большей степени, чем в городах. Таким образом, методика построения интегрального критерия материальной обеспеченности позволила не только определить количественные границы среднего класса с точки зрения экономического благосостояния, но и выделить наиболее распространенные модели формирования материальных активов.

При выделении российского среднего класса использовались четыре социально-профессиональные параметра:

наличие/отсутствие высшего образования;

наличие/отсутствие регулярной занятости;

характер труда (физический/нефизический);

наличие/отсутствие управленческих позиций.

Общая идея здесь заключается в том, что в этот класс должны войти высокообразованные и экономически активные члены общества, не занимающие при этом высших должностных позиций. В данном случае это аналогично веберовской концепции класса как группы со сходными рыночными позициями. Последние понимаются здесь как сравнительные позиции на рынке труда, т. е. различные жизненные шансы, обусловленные формами занятости (или незанятости).

При выделении данного типа среднего класса исходным является уровень индивидов, а итоговым − уровень семей. Средний класс», какие бы критерии не выбирались, в сильной степени характеризует семью или домохозяйство, а не отдельного индивида. Именно поэтому семейный уровень является основным для проводимого исследования. Сложность здесь состоит в том, что социально-профессиональные позиции − атрибут индивида.

Существуют три варианта решения проблемы определения статуса семьи[22]:

по мужу (по жене);

по основному кормильцу;

по наивысшему статусу.

К сожалению, все эти решения, несмотря на привлекательную простоту рецептов, не являются удовлетворительными, ибо совершенно не учитывают размера и структуры семьи. Поэтому в исследовании предлагается другой путь − он сложнее с расчетной точки зрения, но более адекватен с содержательных позиций. Сначала определяется, кто из членов семьи относится к представителям среднего класса по пересечению указанных профессионально-квалификационных признаков. Затем определяется, какую долю члены среднего класса занимают среди общего числа взрослых членов семьи.

Проведенное исследование позволило выделить следующие социальные характеристики российского среднего класса[23].

1. Гендерные различия. Мужчины и женщины с равной вероятностью попадают в социально-профессиональный средний класс, гендерные различия в данном случае отсутствуют. При этом в среднем классе чаще основным или единственным кормильцем семьи выступает мужчина. Хотя и здесь гендерные различия невелики.

2. Возраст. Более половины социально-профессионального среднего класса (57%) находится в активном среднем возрасте − от 31 до 50 лет, а наибольшее представительство имеет возрастная когорта от 31 до 40 лет. Средний возраст основных кормильцев в составе социально-профессионального среднего класса ниже, чем в семьях нижнего класса, − 44 года против 50 лет.

3. Размер семьи. Подавляющую массу среднего класса (четыре пятых) составляют семьи среднего размера − от двух до четырех человек. В среднем классе относительно меньше семей, состоящих из одиноких людей.

4. Семейный статус. В среднем классе больше полных семей. Однако это порождено различиями в возрасте. В нижнем классе больше пожилых людей, не имеющих супружеской пары.

5. Демографический состав. В семьях среднего класса относительно больше несовершеннолетних детей (что тоже обусловлено возрастными различиями), меньше пенсионеров и больше взрослых членов семьи в трудоспособном возрасте.

6. Типы поселений. Концентрация среднего класса в областных и столи чных центрах в 2,5-3 раза выше, чем в малых городах и селах. В этих крупных центрах сосредоточено две трети всего среднего класса. Особую роль играют две столицы (Москва и С.-Петербург), где проживает четверть среднего класса (24%) и лишь 8% нижнего класса. По концентрации среднего класса наблюдается более чем двукратный отрыв столиц от прочих российских территорий.

7. Сегменты рынка труда. Больше всего социально-профессиональный средний класс представлен в отраслях непроизводственной сферы. Вместе со сферой государственного управления и сферой услуг они охватывают две трети представителей среднего класса (66%), производственные отрасли добавляют еще четверть (26%).

8. Размер предприятий. Наивысшая доля среднего класса наблюдается среди занятых на микропредприятиях с числом занятых от 1 до 10 человек (42% занятых на этих предприятиях). А на малых предприятиях (до 100 человек) сосредоточено 43% общего числа представителей среднего класса.

9. Формы собственности. На предприятиях государственного сектора сконцентрировано без малого две трети всего среднего класса (64%), а частные и приватизированные структуры обеспечивают оставшуюся треть. Хотя доля среднего класса в числе занятых выше на вновь созданных частных предприятиях (36%).

Самоидентификация − один из базовых стратификационных критериев, на основании которого ряд авторов выделяет средний класс, называемый в этом случае субъективным средним классом. Проведенное исследование также включало рассмотрение среднего класса, выделенного по этому критерию.

Факторами, определяющими общественное положение, в исследовании выступали следующие шесть переменных, каждая из которых может принимать два значения (1 − «да, влияет» и 0 − «не влияет»):

социальное положение членов семьи;

образование;

профессия;

занимаемая должность;

размер дохода семьи;

место проживания.

Исследование показало, что объективные критерии индивидуальной самоидентификации проявляют себя следующим образом:

возраст влияет на самостратовый выбор: молодому поколению свойственны более высокие социальные амбиции, а в «третьем возрасте» происходит статусная деградация;

отсутствие высшего образования существенно снижает шансы подняться выше среднего слоя, а отсутствие среднего специального образования, как правило, не пускает и в средний слой;

уровень материальной обеспеченности является важным критерием самоидентификации; интервал личных заработков от 12 до 15 тыс. руб. − это порог, по достижении которого люди уже не видят себя представителями нижних социальных слоев;

связь между должностной позицией и оценкой общественного положения проявляется в том, что с повышением формального социального статуса (до руководящих должностей различного уровня) число высоко оценивших свое общественное положение увеличивается; однако наличие среди руководящих работников заметной доли тех, кто считает свое положение средним или даже ниже среднего, свидетельствует о несформированности ролевых статусных позиций в современном российском обществе;

наличие постоянной работы и одновременно регулярной дополнительной занятости в большей степени предопределяет попадание на средние и верхние ступени социальной лестницы;

высокая оценка собственного профессионализма предопределяет и высокую социальную самооценку; в верхних стратификационных группах практически нет плохих профессионалов, что косвенно свидетельствует о том, что профессионализм является необходимым условием продвижения по социальной лестнице; этот ресурс оказывается, тем не менее, недостаточным для получения адекватного материального вознаграждения;

успехи и неудачи на пути социально-экономической адаптации во многом предопределили самостратовый выбор, и с повышением уровня адаптированности растет и социальная самооценка.

В результате исследования выявились следующие особенности социально стратифицированных домохозяйств:

во всех регионах, включенных в исследование, доля домохозяйств, отнесенных к среднему слою по уровню самоидентификации, не опускается ниже 30%, но в Москве и С.-Петербурге их представительство превышает 50%;

для семей, отнесенных к низшему слою, характерно большее представительство женщин в составе семей; по мере продвижения вверх по социальной лестнице половой баланс выравнивается, и в домохозяйствах, составляющих средний слой, достигается паритет мужчин и женщин;

домохозяйства, относящиеся к среднему слою, имеют в своем составе заметно большее число членов семей, имеющих высшее образование, минимальное представительство неработающих и максимальное − работодателей и самозанятых, а также руководителей различных уровней;

более интенсивный и эффективный характер занятости членов домохозяйств, отнесенных к среднему классу, определяет и большее разнообразие источников доходов; в домохозяйствах данного типа скорее аккумулируются зарплата, доходы от предпринимательства, доходы от приработков, а по мере понижения социального статуса домохозяйств число данных источников доходов сокращается;

домохозяйства, классифицированные по признаку социальной самоидентификации, заметно различаются по типу сберегательного поведения; основное отличие состоит в том, что домохозяйства, составляющие средний класс по признаку самоидентификации, отдают предпочтение хранению накоплений в виде наличной валюты; в то же время эти домохозяйства в большей степени практикуют диверсификацию видов сбережений;

отличаются домохозяйства среднего класса и по потребительскому поведению, которое характеризуется большим ассортиментом платных услуг и интенсивностью их потребления;

домохозяйства среднего класса постепенно начинают осваивать, и более успешно, чем другие, различные страховые программы, но пока масштаб распространения добровольного страхования еще очень мал, особенно это касается добровольного медицинского страхования; здоровье, таким образом, даже в понимании наиболее «продвинутых» домохозяйств еще не стало ни социально-экономической ценностью, ни объектом эффективного инвестирования;

отношение к инвестициям в образование в целом более позитивное; по-видимому, домохозяйства среднего класса озабочены проблемой статусного воспроизводства и рассматривают высшее образование в качестве инструмента сохранения и поддержания социальной идентичности.

Таким образом, в исследовании последовательно были проанализированы состав и структура трех средних классов, выделенных по каждому из критериальных признаков − социально-профессиональному статусу, материально-имущественному положению и самоидентификации. С точки зрения социально-профессиональных позиций к среднему классу относится 21,9% домохозяйств, по материальному положению − 21,2%, по самоидентификационным оценкам − 39,5% .

Проведенное исследование позволило выделить, прежде всего, так называемое, «ядро» средних классов. Это домохозяйства, которые демонстрируют все базовые признаки среднего класса. Ядро средних классов − бесспорный и наиболее стабильный средний класс.

Вообще говоря, ядро средних классов можно было бы назвать «идеальным средним классом», если бы не следующее обстоятельство. При выделении средних классов в каждом поле в средние классы попадали обладатели не всех используемых показателей, а лишь определенных их комбинаций. Напомним, в частности, что по материально-имущественному критерию «пропуском» для вхождения в средний класс выступало наличие не всех шести индикаторов, а не менее трех. Следовательно, теоретически в ядро могли попасть семьи, не владеющие, например, сбережениями или достаточно представительным имущественным набором или даже относительно высокими текущими доходами. Таким образом, абсолютно «идеализировать» ядро средних классов было бы преждевременно.

Вместе с тем группа домохозяйств, обладающих только двумя характеристиками, также представляет большой интерес. Эти домохозяйства настолько близки к средним классам, что нельзя не принимать их во внимание, особенно если мы хотим не только зафиксировать масштаб сегодняшнего среднего класса, но и попытаться понять, каковы перспективы его расширения, при каких условиях в него могут влиться новые социальные слои и какие именно из этих социальных слоев имеют наилучшие шансы. И действительно, в эту группу входят семьи, взрослые члены семьи которых, например, не имеют высшего образования, что, впрочем, не помешало им состояться экономически (в материальном отношении) и социально (в терминах самоидентификации). Другой пример − относительно обеспеченная, высокообразованная семья, которая, однако, снизила социальный статус, например, по сравнению с дореформенным периодом, и в настоящее время невысоко оценивает свое положение. Наконец, наиболее проблематичным (и, как показывает последующий анализ, распространенным) является случай, когда домохозяйство обладает высокими профессиональными и статусными признаками, однако в современной социально-экономической ситуации его доходы и материальное положение в целом относительно низки. Вместе с ядром они рассматриваются как относительно устойчивая социальная группа, демонстрирующая признаки среднего класса.

В результате совокупность домохозяйств, которые обладают не менее чем двумя признаками среднего класса, рассматриваются как база среднего класса и называется обобщенным средним классом.

В ходе исследования выяснилось, что ядро средних классов − этот наиболее бесспорный и стабильный средний класс − оказалось невелико по своему масштабу: оно составило 6,9% домохозяйств. По городской выборке его размер ощутимо больше − 12,9%. Современный обобщенный средний класс составляет около 20% российских домохозяйств и 30% городских. Совокупный средний класс как образование, в которое входят семьи, имеющие хотя бы один признак средних классов, составил 52%.

3.2 Перспективы развития российского среднего класса в условиях экономики инновационного типа

Итак, к среднему классу в России относятся около 20% домохозяйств. Много это или мало, зависит от угла зрения. В любом случае эти результаты опровергают тезис «в России средних классов нет», как, впрочем, и антитезис «подавляющее большинство россиян − средний класс». 20%-ная доля средних классов, хотя и уступает аналогичным оценкам размеров средних классов в развитых рыночных экономиках (60-70%), все же, на наш взгляд, достаточно весома, чтобы нельзя было не замечать факт существования средних классов в современной России.

С другой стороны, то, что лишь немногим более 50% российских домохозяйств обладают базовыми характеристиками, присущими среднему классу, не дает оснований и для излишнего оптимизма. Ведь по существу полученная конфигурация средних классов означает следующее. Общепринятой или по меньшей мере доминирующей является точка зрения, что причиной резкого сокращения численности среднего класса в России стало драматическое падение доходов и качества жизни населения, которое принесли экономические реформы начала 90-х годов. Подтверждая, что дефицитность данного ресурса действительно существенна, обратим все же внимание, что это отнюдь не единственная причина. Не менее значим тот факт, что социально-профессиональные параметры среднего класса отнюдь не так распространены, как следует из часто повторяемого утверждения, что Россия − страна с высокообразованным населением. Дефицитны оказались и наличие высшего образования, и, по-видимому, его качество, раз оно не дает возможности найти высокооплачиваемую и престижную работу. В частности, весомая группа домохозяйств (21%) с довольно благополучным материальным положением и высокими самоидентификационными характеристиками тем не менее не может войти в обобщенный средний класс по той причине, что профессиональный статус его членов не просто не отвечает уровню, присущему средним классам, но оценивается как низший. И этот сегмент значительно больше, чем «потери», вызванные недостаточностью других критериальных признаков − материального положения (7,1%) и самоидентификации (3,3%).

По-видимому, 50% − это максимальная оценка потенциала среднего класса в обозримой перспективе при условии успешного социально-экономического развития страны. Именно эти социальные группы, относящиеся сегодня к средним классам лишь частично, не утратили шансов на перемещение в ядро средних классов и превращение в полноценный стабильный и уверенный средний класс.

Потенциал для роста среднего класса составляют также домохозяйства, которые Т. Малеева называет «еще не низшие, но уже не средние» или «протокласс»[24]. В отношении низшего слоя в нашей стране бесспорны лишь случаи полного совпадения всех параметров: к низшим слоям относятся семьи, демонстрирующие низшие значения по каждому из анализируемых критериев. Доля таких домохозяйств оказалась равной 10,8% в базовой выборке и несколько ниже 6,4% в городской. Это оценка тех слоев, которые не имеют в своем распоряжении никаких значимых экономических и социальных активов. С точки зрения материального положения они находятся за чертой бедности. Они не обладают высшим образованием, вследствие этого малоконкурентоспособны на рынке труда или обречены на занятость на низкооплачиваемых и не престижных рабочих местах. Наконец, они не испытывают иллюзий по поводу своего социального положения, относя себя к низшим слоям общества.

В упомянутое выше образование входят к семьи, не имеющие ни одного признака среднего класса, но не относящиеся к низшим. Для ясности приведем социальный портрет такой семьи.

На содержательном уровне сюда будут относиться группы, которые соответствуют хотя бы одному из трех следующих признаков:

группа близка к среднему классу по текущим образовательным и/или трудовым позициям при относительно низкой вероятности вхождения в средний класс в будущем;

группа контрастирует со средним классом по текущим позициям, но ее представители могут в принципе быстро войти в состав среднего класса при изменении обстоятельств (например, найти или сменить место работы);

представители группы способны в принципе с достаточно высокой вероятностью войти в состав среднего класса, хотя и не в самом ближайшем будущем (например, получив по окончании вуза диплом о высшем образовании).

Эти группы находятся на нижней границе среднего класса, не входя в его состав, но образуя своего рода периферию.

На операциональном уровне формирование этой группы происходит следующим образом. Поскольку средний класс выделен по наличию высшего образования, регулярной занятости и характеру труда, в нижний средний класс войдут группы, которые недотягивают до среднего класса по одному из этих признаков. Соответственно в состав нижнего среднего класса включаются следующие периферийные группы:

занятые на рынке труда нефизическим трудом, не имеющие высшего образования;

занятые на рынке труда физическим трудом, имеющие высшее образование;

студенты вузов, получающие первое и второе высшее образование;

незанятые с высшим образованием.

Первая подгруппа включает тех, кто имеет полное среднее или среднее специальное образование и занят нефизическим трудом на рынке труда. В нее входят служащие (клерки). Они близки к среднему классу по текущим трудовым позициям (регулярности занятости и характеру труда), но недотягивают по уровню образования. Шансы служащих на вхождение в средний класс по профессионально-квалификационным признакам (по крайней мере в ближайшем будущем) сомнительны. Образовательный барьер нельзя перепрыгнуть в одночасье. Это самая многочисленная категория в составе нижнего среднего класса, которая составляет 18,4% респондентов и по объему даже превышает размер среднего класса на индивидуальном уровне.

Вторая группа нижнего среднего класса включает рабочих с высшим образованием. Эта социальная категория претендует на дистанцирование от основной массы нижних слоев. Текущие позиции высококвалифицированных рабочих по характеру труда не позволяют им занять места в среднем классе. По всем остальным параметрам такие рабочие ему близки. Они имеют регулярную занятость и по уровню квалификации мало отличаются от специалистов. В принципе, благодаря образовательным дипломам, вероятность того, что эти рабочие могут войти (или вернуться) в средний класс, сменив место работы (например, перейдя на инженерную должность), достаточно высока. Причем это может произойти весьма быстро. Данная периферийная группа высококвалифицированных рабочих немногочисленна и составляет всего 1,3%.

Далее следует третья группа − учащиеся высших учебных заведений, которые (пока) не имеют высшего образования. Это особая и достаточно «неудобная» для анализа категория. Сегодня они достаточно резко отличаются от среднего класса отсутствием регулярной занятости на рынке труда и отсутствием образовательного диплома. Причем на получение образования большинству потребуется время (от года до пяти лет). Но в принципе они имеют высокие шансы на получение диплома и могут в случае обретения соответствующей работы в перспективе влиться в состав полноценного среднего класса. В основной массе сегодняшние студенты − это завтрашние профессионалы, или типичный протокласс. Таким образом, они могут отстоять дальше, чем клерки, от среднего класса по текущим трудовым и даже квалификационным позициям, но ближе к нему с точки зрения потенциальной восходящей мобильности. Эта категория в нашем массиве составляет 3,0%.

К ней добавляется немногочисленная подгруппа студентов, уже имеющих вузовский диплом и получающих второе высшее образование. У них несколько иная ситуация: отсутствует регулярная занятость, но достаточная формальная квалификация уже имеется, что открывает им возможность быстрого вхождения в средний класс при условии нахождения соответствующей работы. А после получения второго образования рыночные шансы этой группы значительно улучшатся, повысив вероятность их восходящей мобильности.

Наконец, четвертая группа включает незанятых с высшим образованием. Она имеет сложный характер и состоит из четырех подгрупп, в каждой из которых отобраны респонденты, имеющие высшее образование, но выключенные из сферы регулярной занятости:

неработающие пенсионеры;

домохозяйки (не имеют и не ищут работу);

безработные (не имеют работы и ищут ее);

находящиеся в длительных отпусках (формально имеют рабочее место).

Основную массу здесь составляют неработающие пенсионеры. Теорети чески они могут найти работу, но для большинства из них активная трудовая жизнь − уже пройденный этап. Это бывшие представители социально-профессионального среднего класса, своего рода «посткласс».

За ними следуют домохозяйки. Многие из них еще сохраняют профессиональную квалификацию и способны при желании найти соответствующую работу. Однако, скорее всего большинство этого не сделают (по крайней мере в настоящий период они о работе не помышляют).

В отличие от домохозяек безработные заявляют, что ищут работу. Поскольку речь идет о лицах с высшим образованием, вероятность того, что они ее найдут, достаточно высока. Причем это может произойти и в ближайшем будущем − многое зависит от активности поиска. И потому они близки к тому, что описывается понятием протокласса.

Наконец, находящиеся в длительных отпусках формально имеют постоянную работу, но не работают либо по семейным причинам (например, послеродовой отпуск), либо в результате застоя на предприятии (вынужденный административный отпуск). Поэтому мы исключили их из числа тех, кто имеет регулярную занятость. Впрочем, возвращение этой подгруппы «в строй» весьма вероятно и может произойти достаточно быстро. Это еще одна группа протокласса.

Итак, все указанные подгруппы образуют своего рода резерв среднего класса. Сегодня они ищут, но не могут получить интересующую их работу или пока не ищут никакой работы, но в принципе в состоянии найти рабочие места или вернуться на временно оставленные трудовые позиции. При этом они сразу окажутся в среднем классе по профессионально-квалификационным признакам. Оказавшись вне сферы занятости, эти категории покинули пределы среднего класса как экономически активной общности − временно (находящиеся в отпусках) или навсегда (неработающие пенсионеры), по собственному желанию (домохозяйки) или вынужденно (безработные). Их текущая ситуация довольно резко контрастирует не только с положением представителей среднего класса, но и занятых представителей нижнего среднего класса. Однако потенциал социальной мобильности многих из них относительно велик, и их ситуация может измениться. Причем если получение образовательного диплома − довольно длительный процесс, то найти работу можно весьма быстро.

Вышеописанный социальный слой является самым многочисленным и составляет 37% домохозяйств. Данная часть населения обладает некоторыми социальными и экономическими ресурсами и, следовательно, шансами на перемещение в ядро среднего класса.

Заключение

В ходе проведенного исследования получены следующие выводы теоретического и практического характера.

1. Экономические отношения разнообразны, они существуют на всех стадиях воспроизводственного процесса, на всех уровнях хозяйствования. При этом однородные экономические отношения, постоянно возникающие в какой-либо сфере социально-экономической деятельности, образуют содержание самостоятельной экономической категории. Одной из таких категорий являются финансы домашнего хозяйства, выражающие реально существующие экономические отношения, носящие объективный характер и имеющие специфическое общественное назначение.

2. Под домашним хозяйством понимают группу лиц, совместно принимающих экономические решения. В системе экономических отношений домашние хозяйства имеют исключительно важное значение, поскольку они являются собственниками факторов производства, находящихся в частной собственности. Исследование индивидуальных доходов и расходов должно быть основано не на изучении данных величин отдельных индивидуумов, а на всестороннем объективном анализе имущественного потенциала домашних хозяйств.

3.В любом обществе и при любом экономическом строе существует дифференциация доходов домашних хозяйств. Обычно дифференциацию доходов измеряют квантильными (обобщенное название децильных, квинтильных, квартильных показателей), фондовыми коэффициентами дифференциации и индексом Джини. Помимо этого предлагаются и другие методы ее оценки, например, по коэффициенту равномерности доходов граждан. Дифференциация уровня жизни является одновременно и экономическим и социальным явлением. Проблема усиления неравенства доходов приобрела в российском обществе особую остроту, тем более на фоне наблюдаемого положительного роста экономики, который, казалось бы, должен способствовать уменьшению бедности населения. Многочисленные исследования подтверждают крайне отрицательные последствия высокой дифференциации доходов.

4. На дифференциации доходов, в первую очередь, основано разделение домохозяйств на различные общественные группы. Большинство исследователей в качестве основных общественных групп выделяют бедных, так называемый «средний класс» и социально обеспеченных. При этом наибольший интерес для исследователей представляет средний класс.

5. Средние классы − это социальная совокупность, характеризующаяся цепочкой признаков, к которым относятся:

материальные ресурсные признаки − уровень доходов (расходов, потребления), объем накопленных сбережений, уровень имущественной обеспеченности;

нематериальные ресурсные признаки − уровень образования, профессионально-квалификационная позиция, должностная позиция;

признаки социального самочувствия (самоидентификация) − стратегии успешного экономического поведения, самооценки успешности адаптации к новым экономическим условиям, самооценки комфортности нынешней жизни и пр.

6. На эмпирическом уровне российский средний класс решительно не похож ни на своих собратьев из развитых стран, ни на образы, навязываемые сегодняшнему обществу масс-медиа, которые опираются на будущую модель «общества потребления». Этот класс не слишком богат, но и не беден, располагая значимыми материальными ресурсами. Его представители обладают относительно высоким уровнем образования, позволяющим успешно конкурировать на рынке труда и действовать в других экономических сферах, однако утверждение, что этот ресурс неисчерпаем, было бы слишком оптимистично. Средний класс довольно высоко оценивает свой общественный статус, но вряд ли имеет гарантии стабильности своего положения. Именно поэтому он борется за это положение, демонстрируя более активные социально-экономические стратегии, чем прочие социальные группы. Эти значимые отличия просматриваются во всех его практиках − он более активен на рынке труда, в предпринимательской, финансовой деятельности, инвестирует в свое образование и здоровье и пр. Однако многие функции, традиционно приписываемые среднему классу − гарант социальной стабильности, активный потребитель, успешный предприниматель, разумный инвестор − только-только начинают формироваться.

Эмпирически размер средних классов составляет около 20% российских домохозяйств. Между тем сами средние классы отличаются крайней неоднородностью. Лишь около 7% российских семей − ядро средних классов − демонстрируют достаточно высокую концентрацию материальных и социальных активов, позволяющих говорить об этой социальной группе как об устойчивом и бесспорном среднем классе.

Труднее всего определить социально-экономический статус оставшейся части российского населения (более 70%). Здесь наиболее уместна, пожалуй, формула «не низшие, но и не средние». В терминах мировой методологии их можно назвать «класс ниже среднего» («lower middle»). Среди них примерно половина (33%) обладает некоторым потенциалом средних классов, но его явно недостаточно, чтобы эти группы можно было отнести к полноценным средним классам. Как бы то ни было, эта часть населения обладает некоторыми социальными и экономическими ресурсами и, следовательно, шансами на перемещение в ядро среднего класса. Произойдет это перемещение или нет − в этом и состоит ключевой момент происходящих социальных перемен, этим и будет измеряться успех социально-экономических реформ.

Список использованных источников

1. Айвазян С.А., Колеников С.О. Уровень бедности и дифференциация населения России по расходам. – М.: РПЭИ, 2006.

2. Алиев М. Право человека на материальное обеспечение по старости, по инвалидности или по случаю потери кормильца. // Право – теория и практика. 2005. №1.

3. Аналитическая записка: «Анализ состояния и проблемы формирования доходного потенциала субъектов РФ». // Бюллетень Счетной Палаты РФ. 2007. №1.

4. Бабич С.С., Берендеева А.Б. Философия экономических ценностей. // Проблемы современной экономики. 2005. №21.

5. Бауман З. Индивидуализированное общество. – М., 2000.

6. Бедность в России – тормоз или стимул роста? // Материал семинара Фонда комплексных прикладных исследований 2007 год.

7. Бобков Ф.Д. Современный глобальный капитализм. – М., 2007.

8. Быкова Л.Д. Содержательная модель региональной социальной политики // Вестник Омского университета. 2005. Вып.2.

9. Вебер М. Основные понятия стратификации // Социологические исследования. 1994. № 5.

10. Вебер М. Избранные произведения. – М, 1996.

11. Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии// Западно-европейская социология ХIX-начала ХХ веков.– М., 1996.

12. Вебер М. Политические работы (1895-1919). – М, 1996.

13. Греков И.Е. Об учете дифференциации доходов населения в показателях уровня жизни.// Евразийский экономический журнал. 2005. №2.

14. Гидденс Э. Социология. М.: Эдиториал УРСС, 1999.

15. Гонтмахер Е., Трубин В. Эволюция системы социальной поддержки населения // Общество и экономика. 2000. № 9-10.

16. Глухарева Л.И. Права человека в современном мире (социально-философские основы и государственно-правовое регулирование). М.: Юристъ. 2003.

17. Гэлбрейт Дж. Новое индустриальное общество. М., 1969.

18. Гэлбрэйт Дж. Экономические теории и цели общества. – М.: Прогресс, 1976.

19. Добренькое В.И., Харчева ВТ., Слепенков И.М. и др. Социальная защита населения Российской Федерации: анализ результатов социологического опроса // Вестник Моск. ун-та. Сер 18. Социология и политология. 2006. № 3, 4.

20. Жеребин В.М. Уровень жизни населения. – М., 2006.

21. Ивашковский А.А. и др. Микроэкономика: учебник. М., Мир: 2005.

22. Карелова Г. Социальная защита: вчера, сегодня, завтра // Человек и труд. 2001. № 6.

23. Кирута А.Я., Шевяков А.Ю. Эконометрический анализ зависимостей между дифференциацией и уровнем жизни населения в регионах России. // Вопросы статистики.2004. №5.

24. Козловский А.А. Типы социальной политики – американский вариант. // Социс. 2006. №1.

25. Ламперт X. Социальная рыночная экономика. Германский путь. – М., 2003.

26. Лебедева Л.Ф. Проблемы измерения и динамика уровня бедности. // Менеджмент 2007. №3.

27. Ле Гофф Ж. Генезис средневековой цивилизации// Цивилизация средневекового Запада. М., 2002.

28. Лескин В., Шевцов А. Становление института социальных стандартов: федеральный, региональный и муниципальный аспекты // Российский экономический журнал. 2001. № 3.

29. Лепихов М. Социальное государство и правовое регулирование социальной защиты.// Социс. 2005. №3.

30. Лисоволик Я. Вырваться из ловушки неравенства. // Ведомости. 16.05.2007.

31. Литвинов В.А. Концентрация и дифференциация денежных доходов по группам населения Российской Федерации.// Экономический журнал ВШЭ. 2006. №2.

32. Макконнелл М., Брю С. Экономикс. В 2-х т. – М., 1994.

33. Малеева Т. Динамика доходов населения – выигравшие и проигравшие. // Журнал Фонда Карнеги. 2008. №1.

34. Малеева Т. Средние классы в России – экономические и социальные стратегии. М., 2007.

35. Малеева Т. Средний класс – здесь и сейчас. //www.carnegie.ru

36. Марченко Г.В., Мачульская О.В. Сущность и цели выравнивания уровней социально-экономического развития регионов России. // Региональная социально-экономическая асимметрия и механизмы ее выравнивания. – М., 2008.

37. Назаров В.Л. Право для человека: ограничение или стимул? //Правоведение. 2002. № 5.

38. Полищук Л.И. Российский федерализм и экономическое неравенство// Региональная социально-экономическая асимметрия и механизмы ее выравнивания. М., 2008.

39. Права человека в истории человечества и в современном мире / Под ред. Е.А.Лукашевой. М., 2004.

40. Права человека: история, теория, практика. / Сборник статей. М., 2006.

41. Рабкина Н., Римашевская Н. Методы дифференциации доходов. – М., 2007.

42. Роик В. Социальная защита: содержание понятия // Человек и труд. 2000. 1.

43. Романов П.В., Гатвинский А.Н. Социальные изменения и социальная политика// Журнал исследований социальной политики. Т.1. № 1. 2003.

44. Сенчагов В. Национальные интересы России в сфере экономики и механизмы их реализации. // Социальное партнерство. 2005. №1.

45. Смирнов С.Н. Региональные аспекты социальной политики. − М., 2006.

46. Средний класс в современном российском обществе. Под общ. ред. М.К. Горшкова, Н.Е. Тихоновой, А.Ю. Чепуренко. М.: РОССПЭН, 1999.

47. Средний класс в России: количественные и качественные оценки / Е. М. Авраамова и др.: Рук. авт. кол. Т. М. Малева; Бюро экон. анализа. – М.: ТЕИС, 1999.

48. Суворов А.В. Проблема анализа дифференциации доходов и построения дифференцированного баланса денежных доходов и расходов населения.// Проблемы прогнозирования. 2006. №1.

49. Тоффлер Э. Метаморфозы власти. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2001.

50. Хахулина Л. Субъективный средний класс: доход, материальная обеспеченность, ценностные ориентации // Экон. и соц. перемены: мониторинг общественного мнения. 1999. №2.

51. Чернов В.А. Проблемы социального неравенства в современных трансформационных процессах. – М., 2006.

52. Шевяков А.Ю. Социальное неравенство, бедность и экономический рост. // Общество и экономика. 2005. №3.

53. Шевяков А.Ю., Кирута А.Я. Измерение экономического неравенства. М.: Лето, 2002.

54. Шкаратан О.В. Социальная стратификация России и Восточной Европы. – М., 2006.

55. Яковец Ю.В. Формирование постиндустриальной парадигмы: истоки и перспективы. // Вопросы философии 1997-№1.

56. Bocage, D., General Economics Theory of Fracois Perroux. Lahman: University Press of America, 1985.

57. M. WEBER. Die Stadt. - Wirtschaft und Gesellschaft, Kap 8. // Grundriss der Sozia-lökonomik. III. Abt. Tübingen, 1922, S. 513-600. Перевод М.И. Левиной.

58. www.gks.ru

59. www.goverment.ru

60. www.nalog.ru

[1] Ивашковский А.А. и др. Микроэкономика: учебник. М., Мир: 2005. С. 35.

[2] Ивашковский А.А. и др. Микроэкономика: учебник. М., Мир: 2005. С. 49.

[3] Чернов В.А. Проблемы социального неравенства в современных трансфрмационных процессах. – М., 2006. С. 91.

[4] Чернов В.А. Проблемы социального неравенства в современных трансформационных процессах. – М., 2006. С. 59.

[5] Бабич А.Д., Берендеева А.Б. Философия экономических ценностей. // Проблемы современной экономики. 2005. №21. С. 34.

[6] Полищук Л.И. Российский федерализм и экономическое неравенство// Региональная социально-экономическая асимметрия и механизмы ее выравнивания. – М., 2008. С. 43.

[7] Айвазян С.А., Колеников С.О. Уровень бедности и дифференциация населения России по расходам. – М.: РПЭИ, 2006. С. 123.

[8] Аналитическая записка: «Анализ состояния и проблемы формирования доходного потенциала субъектов РФ». // Бюллетень Счетной Палаты РФ. 2007. №1. С. 50.

[9] Бабич С.С., Берендеева А.Б. Философия экономических ценностей. // Проблемы современной экономики. 2005. №21. С. 17.

[10] Рабкина Н., Римашевская Н. Методы дифференциации доходов. – М., 2007. С. 155.

[11] Греков И.Е. Об учете дифференциации доходов населения в показателях уровня жизни.// Евразийский экономический журнал. 2005. №2. С. 74.

[12] Греков И.Е. Об учете дифференциации доходов населения в показателях уровня жизни.// Евразийский экономический журнал. 2005. №2. С. 74.

[13] Лебедева Л.Ф. Проблемы измерения и динамика уровня бедности. // Менеджмент 2007. №3. С. 12.

[14] Малеева Т. Динамика доходов населения – выигравшие и проигравшие. // Журнал Фонда Карнеги. 2008. №1. С. 44.

[15] Бедность в России – тормоз или стимул роста? // Материал семинара Фонда комплексных прикладных исследований 2007 год. С. 71.

[16] Чернов В.А. Проблемы социального неравенства в современных трансформационных процессах. – М., 2006. С. 123.

[17] Жеребин В.М., Римашевская Н.М. Проблемы борьбы с бедностью в разработках зарубежных правительственных и международных организаций. // Бедность: взгляд ученых на проблему. – М.: ИСЭПН РАН, 2004. С. 59.

[18] Жеребин В.М., Римашевская Н.М. Проблемы борьбы с бедностью в разработках зарубежных правительственных и международных организаций. // Бедность: взгляд ученых на проблему. – М.: ИСЭПН РАН, 2004. С. 64.

[19] Греков И.Е. Об учете дифференциации доходов населения в показателях уровня жизни.// Евразийский экономический журнал. 2005. №2. С. 50.

[20] Средний класс в современном российском обществе. Под общ. ред. М.К. Горшкова, Н.Е. Тихоновой, А.Ю. Чепуренко. М.: РОССПЭН, 1999. С. 67.

[21] Малеева Т. Средние классы в России – экономические и социальные стратегии. М., 2007. С. 33.

[22] Средний класс в современном российском обществе. Под общ. ред. М.К. Горшкова, Н.Е. Тихоновой, А.Ю. Чепуренко. М.: РОССПЭН, 1999. С. 210.

[23] Малеева Т. Средние классы в России – экономические и социальные стратегии. М., 2007. С. 56-64.

[24] Малеева Т. Средний класс – здесь и сейчас. //www.carnegie.ru

Страницы: 1, 2, 3