p>В восточнославянском фольклоре: родильном, свадебном, похоронном очень часто встречаются упоминания о дверях и окнах. Например, в родильных обрядах окно играет очень важную роль: судьбу, предопределенную новорожденному, повитуха видит в окно дома, где происходят роды. Осуществление контактов с внешним миром через окно маркирует общение с миром сверхъестественного, поскольку окно в обрядовой практике противопоставлено двери в качестве нерегламентированного входа/ выхода жилища4[lxxviii]7. Окно использовали в обрядах окликания младенцев, а также при лечении младенческих заболеваний: “У сестры родилась двойня. Мальчик никак в себя не приходил. Бабушка его “окликала в окно”. Дитя положили неживого на лавке. Баба вышла на улицу и через окно звала по именам: “Иван, Фома…”–разные имена. Богу молилась, а сама окликала, пока на “Яшу” не пошевелил пальчиками на ручках. Так и стал Яшей”4[lxxix]8. В этой связи интересна зафиксированная в ряде районов России практика лечения младенческих болезней, в которой окно становится центром. Вокруг него разворачивается вся процедура “лечения”. От сушца “покупают” через окно: “Бабушка испекла большой бублик, вынула одни глазок из окна и установила против него бублик. А я пошла на двор с дитем и протягиваю его через окно и через бублик. Так три раза. Читаю “Отче наш”. После застановили окно доской”4[lxxx]9. Связь “новорожденный – окно – судьба –бог” прослеживается в русском поверье: “Как только народится человек, то Господь тотчас велит прорубить в небе окошечко и посадить к нему ангела наблюдать за делами и поступками новорожденного в продолжение всей его жизни; ангел смотрит и записывает в книгу, а людям кажется, что то звезда светится. А когда человек умрет– окно запирается и звезда исчезает”5[lxxxi]0. Мотив этот столь устойчив, что в частично измененном виде перенесен в современность в сочетании с сюжетом “о судьбе”: “Про судьбу только знаю, что ее можно на окне прочитать. Даже сейчас в роддоме, когда рожаешь, нужно на окно глядеть, дитя родится, а в этот миг на окне будет написано, какая судьба дитю…”5[lxxxii]1.

Приведенные материалы свидетельствуют о том, что в особых случаях окно становится как бы глазом в потусторонний мир и символизирует связь этого мира с тем.

Но нужно сказать, что использование окна в качестве такого же хода как и дверь, проницаемость окон для человека, птиц, животных, считались нежелательными и опасными. Через окно осуществляется символическая связь с миром мертвых. Такая связь окон с идеей смерти становится более понятной, если учесть этимологию слова “окно” (окъно–око, древне-исл. vindauga “ветровой глаз”, window англ. и т. д. ) и представлении о смерти как закрывании глаз5[lxxxiii]2.

В восточнославянском фольклоре существуют представления о том, что птицы, принося вести из мира мертвых, садятся на окно или стучатся в него. Покойные родители в образе птиц предсказывают будущее невесты в семье жениха через окно и т. д. 5[lxxxiv]3.

В поминальных обрядах и стихах окно тоже используется как связь с миром мертвых. Только в поминальных обрядах главные действующие лица не люди внутри дома, а души покойных, которые приходят с небес и смотрят снаружи внутрь помещения–дома, хаты или горенки. Им как бы нужно общение с родными и знание, что помины были проведены правильно. Душа стремится через окно проникнуть в дом и сесть на кут, однако делает это только с разрешения родных5[lxxxv]4. Таким образом, в окна дома, где поминают, смотрят только снаружи и пользуются им как “нерегламентированным входом” и для визуального контакта. Накрытый стол для помин и родня за столом–это то, что видно душе в окно снаружи и что составляет основные элементы дома как места поминания5[lxxxvi]5. Функция окна как “глаза”дома связана не только с темой смерти, но и с проникновением во внешнее пространство дававшая возможность оставаться во внутреннем. Человек может проникнуть во внешний мир, оставаясь в безопасности. Окно обеспечивает визуальный контакт, который иногда оценивается как более предпочтительный по сравнению с прямым контактом5[lxxxvii]6. Поэтому связь с внешним миром имеет специфический характер; окна связывают жилище не только с остальным миром, а с миром космических явлений и процессов, таких как солнце (луна), стороны света, ландшафт, чередование света и тьмы, дня и ночи, зимы и лета и т. п. Другими словами, символика окна определяется не только противопоставлениями внешнего внутреннему, но и оппозицией видимый \ невидимый, причем особая роль отводится солнцу, свету и тьме как активным явлениям, которым окна обязаны своим существованием5[lxxxviii]7. В свадебных обрядах и фольклоре окно также занимает определенное место: невеста и ее подруги смотрят в окно, связывая движение обряда с движением солнца. Бывшая невеста в образе птицы может появиться на окне родительского дома, или наоборот, мать в образе птицы может навестить дочь в новой семье. Родственники невесты наблюдают в окно за невестой, когда она идет в гости, в баню или из бани, невеста смотрит в окно ожидая гостей и т. д. 5[lxxxix]8. Помимо окон очень важное семиотическое значение имели дверь, вход, порог, крыльцо. В восточнославянском фольклоре, особенно в свадебном и похоронном, очень часто встречаются упоминания о дверях. Двери детально описываются в свадебных причитаниях. У дверей– дубовых, крепких, полотняных, щитовых –вереюшки золоченые, гвоздочки шеломчатые, ободеринки дубовые или хрустальные, петельки шелковые, порожки кленовые, пята точеная. У дверей стоят придверники, притворнички, сторожа/ сторожатели. Однако двери в свадебных причитаниях не закрываются, а отворяются и не являются преградой на пути жениха5[xc]9. Существует также множество текстов с сюжетами проникновения или бегства через окно, дымоход, с одной стороны, а также ритуальная практика–вывоз гроба с покойником через окно. При этом особое значение придается запорам, которые призваны регламентировать связь с внешним миром6[xci]0. Следует сказать, что входу и порогу всегда приписывали магические свойства. Порог всегда соотносился с культом предков и потусторонним миром мертвых: всем действиям у входа/ выхода приписывается высокая степень семиотичности. Самая простая их интерпретация связана с пространственно-временным противопоставлением начало–конец пребывания в жилище, под которым в этом случае понимается особый мир с определенной системой правил6[xcii]1.

В системе языческой обрядности вход/ выход и порог занимают свое место, и в разных обрядах символизируют различные состояния человека: вход и выход–начало и конец приобретают особый смысл во время свадьбы, в родинах, и похоронах, когда в первом случае маркируется начало жизни человека, его приобщение к дому, а во втором случае конец жизни, прощание с домом6[xciii]2. По представлениям восточных славян порог связан с потусторонним миром мертвых, следствием чего и явилось в древности захоронение под порогом: отголосок обычая захоронения под порогом отмечен у многих народов. Вероятно, в связи с этим обычаем, порог соотносится с культом предков. Захоронения у порога дома еще больше усилили представления о том, что сразу за/под порогом начинается не просто иной мир, но мир мертвых6[xciv]3.

Одним из символов границы и переходного состояния в доме является крыльцо. Крыльцо–это часть горизонтальной структуры дома, приграничный элемент дома, оно, с одной стороны, находится снаружи дома, а с другой стороны, является его неотъемлемой частью, поэтому тоже несет на себе некоторый семантический “груз”.

Крыльцо –прежде всего место контактов: здесь можно получить вести: мак, мать выходит на крыльцо, чтобы послушать, как на чужой дальней стороне кукует ее дочь–кукушечка; с крыльца мать и дочь-невеста обращаются к отсутствующему родственнику–сыну и брату, служащему в армии. Крыльцо, как и окно, может быть местом контакта с покойными родителями: на крыльцо невеста выходит, чтобы позвать в дом покойного отца, от которого она хочет получить благословение6[xcv]4. В свадебных обрядах крыльцо символизирует последнюю преграду на пути жениха к невесте, начало пути невесты из родительского дома, прощание с красотой тоже происходит на крыльце: на крыльцо невеста выходит с распущенными волосами после расплетения косы перед баней; на крыльце родители встречают свою дочь после бани6[xcvi]5.

Делая вывод, можно сказать, что окна и двери в восточнославянской традиции имели особую семантику границ дома, обеспечивали их проницаемость и контакт с внешним миром, а также миром потусторонним в особые моменты жизни: родах, свадьбе, похоронах и использовались также в качестве регламентированного и нерегламентированного входа в различных обрядах, и в этом качестве упоминаются в фольклоре.

§4. Вертикальная структура дома.

Вертикаль жилища делится условно на три части и каждая из них имеет свою символику, смысл и значение. А. К. Байбурин называет это деление трехчастным: вертикальная плоскость жилища трехчастна. Две границы (пол и потолок) делят ее на три зоны (чердак, жилое пространство и подполье), каждой из которых приписывается определенное содержание6[xcvii]6.

Деление дома по вертикали на три части отображало трехчастную систему мира в мифологическом представлении восточных славян. В мифологической традиции Космос–это мировоззрение, понимаемое как целостная, упорядоченная, организованная в соответствии с определенным законом (принципом) Вселенная… Всем мифологическим системам присущ общий набор черт, определяющих Космос. Он состоит из верхнего мира (небо), среднего мира (земля) и нижнего мира (подземное царство, преисподняя)6[xcviii]7.

Более упрощенно эта структура мира отразилась в более архаичных домах, где в роли границ выступали крыша и земляной пол, делившие космическую вертикаль на небо–дом – подземелье6[xcix]8. Здесь можно также проследить противопоставление свет –тьма, только присутствует еще и средняя часть, как бы между абсолютной тьмой и абсолютным светом, пространство , где живут люди. Поэтому очень важна семантика крыши, потолка и пола как границ: верхняя граница жилища–крыша. Она осмыслялась не только как граница между верхом (небом) и низом (миром людей), но и между внешним и внутренним применительно к вертикальной плоскости6[c]9.

Существовала особое отношение славян к идее покрытости –непокрытости, все, что покрыто и имеет верхний предел оценивалось положительно, непокрытое– отрицательно.

Внутренними границами вертикального плана жилища являются пол и потолок. Пол – нижняя граница жилого пространства и отделяет его от подполья, а потолок –верхняя граница и отделяет его от чердака, что делает структуру жилища трехчастной7[ci]0.

Таким образом, пол и потолок символизируют некие границы между подземным миром или преисподней; миром людей и небом. Хотя в то же время, пол и потолок являются границами между внешним и внутренним, также как стены. Но на этом их семантическое значение не заканчивается. Существуют другие значения потолка и пола. Пол стелился поперек так называемых переводин, в направлении фасад–выход, что приобретает значимый характер в некоторых обрядовых ситуациях. В свадебной обрядности прослеживается связь половиц с идеей пути7[cii]1. Так, например, сваха, являясь с предложением к родителям невесты, старается усесться на лавку так, чтобы половица из-под ее ног шла прямо к двери; думают, что это содействует успеху дела, и родители согласятся выдать невесту7[ciii]2. Таким образом, пол имеет различные семантические значения: ограничительная функция от подполья, а также передача идеи пути как в свадебных, так и в похоронных обрядах.

Если пол входит в комплекс представлений о низе, то потолок –о верхе, но как и с полом, с потолком связываются в некоторых ситуациях представления о пути в иной мир, хотя “верхний путь” в отличие от “нижнего”, используется лишь в крайних случаях, например, потолок разбирают полностью или частично, если умирает знахарь7[civ]3. При трудной смерти колдуна, знахаря, ведьмы в потолке сверлили дырку, разбирали его или вынимали одну доску, открывали слуховое окошко на чердак, чтобы облегчить душе выход7[cv]4. Кроме того, потолок является полом чердака и верхней границей освоенного, жилого пространства. В разных обрядах стучание в потолок можно трактовать как призывание духов–покровителей дома, оповещение их о важных событиях в семье. Так, в восточнославянском свадебном ритуале перед началом дележа каравая сват или другой свадебный чин стучал в потолочную балку. В Сербии перед отъездом на венчание брат невесты выводил ее к жениху и стучал топором по стене или в потолок, произнося приговор, после чего жених целовал невесту7[cvi]5. С потолком связана также символика возрастания и, следовательно, богатства, роста, плодородия: в рождественский сочельник во многих славянских традициях принято с благопожеланиями бросать в потолок горсть кутьи, гороха, зерна. По тому, прилипнут зерна к потолку или нет, судили об урожае, роении пчел или успехе в хозяйственных делах. На крестинах горшок обрядовой каши ставили на балку под потолком, чтобы ребенок хорошо рос7[cvii]6.

Однако семантика верха в жилище кроме идеи плодородия и роста, как позитивных моментов жизни, представляет собой еще негативный аспект чужого, незнакомого, далекого, неосвоенного. Потолок, являясь полом чердака, т. о. С ним связан. Чердак является неотъемлемой частью вертикальной структуры жилища. Это верхняя ее часть, пространство между крышей и потолком. Чердак выделился с появлением потолка, который ограничил и несколько сузил “свое ” пространство дома. Это периферия жилища, в связи с чем он приобретает семантику “чужести”7[cviii]7. Чердак – поволока, верх, вышка; укр. горище, гора; бел. верх, сельник, покот. Олицетворяет периферию, со всем присущим ей спектром негативных значений, порожденных как бы полуосвоенностью этой зоны, контролируемой не только человеком, сколько нечистой силой. В пространственном отношении чердак сопоставляется не с жилой зоной, а с подпольем7[cix]8. Таким образом, чердак –как некая сакральная зона принимал участие в различных обрядах и с ним связаны некоторые народные поверья.

Чердак считался одним из мест обитания семейного духа –покровителя. По русским поверьям, домового среди мест обитания которого называют также чердак, угощали в первый день Пасхи или на заговенье: относили на чердак кусок мяса или чашку молока. На чердаке оставляли примирительную жертву для рассерженного домового: если положенный там хлеб наутро исчезал, то считалось, что домовой простил хозяев7[cx]9. Сходные обычаи можно найти и в культуре хантов и манси. И. Н. Гемуев тоже пишет, что в мансийском жилище местом наивысшей сакральной значимости являлся именно чердак, где находились семейные пубы–духи покровителя дома и семьи, а также некоторые другие предметы культовой атрибутика8[cxi]0. Этот автор также выдвигает предположение, что чердак использовали как священное место для жертвоприношения: в селении не было чистого, “нетоптанного” места, пригодного для размещения святилища, - “чистое место” стали создавать искусственно, используя для этого потолок и чердачное помещение (пространство) в целом. Действительно, потолок (пол чердака) в принципе был подвержен “осквернению”–даже при строительстве дома женщины не могли, например, влезть на сруб, чтобы помочь мужчинам (женщина у манси считалась “нечистым” существом и ей запрещалось заходить на чердак)8[cxii]1.

В связи с использованием чердака как места для жертвоприношения, прослеживается связь вертикальной структуры дома и символа древа жизни. Символ древа жизни является одним из основных элементов мифологической структуры народов мира, в том числе и восточных славян. Точно так же как и дом, древо жизни символизирует собой отделение Космоса от Хаоса. Мирча Элиаде пишет что в традиционных обществах Космос воображается в виде гигантского дерева: способ существования Космоса, и в первую очередь его способность к бесконечному возрождению символически уподобляются жизни дерева8[cxiii]2. Кроме того, Древо жизни воплощает собой вертикаль связи между тремя мирами: подземельем (преисподней), землей и небом. М. Элиаде называет его также Осью мира, центром мира, инструментом сообщения Земли с Небом или от Преисподней8[cxiv]3. Трехчастная структура мира у восточных славян переносилась и на структуру вертикали дома, который в их мировоззрении являлся маленькой вселенной и должен повторять ее строение. Именно отсюда происходит деление дома на подполье, жилую часть и чердак. Определенные соответствия между мировым деревом и домом имеются у манси: широко известен обычай манси и хантов стрелять из лука в вершины особо почитаемых деревьев. Подобно этому стреляли из лука вверх в доме после медвежьего праздника, а стрела оставалась в слеге до следующего медведя8[cxv]4. Если чердак соответствовал верхушке мирового дерева или небу, то подполье в доме - его корням ил преисподней. Таким образом чердак является более “светлой”, “небесной” частью дома чем подполье. Подполье связано с представлениями о домовом. Другие его излюбленные места– на чердаке, под печью, в конюшне, в голбце, под шестаком и под порогом8[cxvi]5. Отсюда видно, что чердак и подполье связаны с домовым, а значит с культом предков, идолом которого и является домовой. Подполье, как и всякая периферия, непосредственно соотносится с внешним миром, со стихиями, также культ предков и это обычное место захоронения некрещеных младенцев8[cxvii]6. Подводя итоги данной главы, можно сказать, что дом восточных славян и его структура отражали определенную картину мира, т. е. дом отождествлялся с Древом жизни как инструментом отделения Космоса из Хаоса, безопасного для человека пространства из окружающей природы, упорядоченное жизненное пространств. При делении по вертикали дом представлял собой то же дерево, сохраняя структурные соответствия: корни– подполье – преисподняя, ствол – жилое помещение – земля, крона или верхушка дерева – чердак (крыша) –небо. Все эти соответствия отражены в славянских верованиях, поверьях, обрядах (свадебных и похоронных). Каждый элемент структуры дома выполнял свою функцию, дополняя и обогащая картину мира славян. Само строительство дома повторяло собой акт сотворения мира. Т. е. отделения Космоса от Хаоса. Космоса, имеющего трехчастную структуру, как Древо жизни, и как само жилище восточных славян.

Примечания. Гл. I, §1.

Замалеев А. Ф. , Овчинникова Е. А. Еретики и ортодоксы. Очерки древнерусской духовности. Л. , 1991, с. 18-19

Иванов С. Магическая семерка // Наука и религия. 1990. №2, с. 35 Байбурин А. К. Семиотические аспекты функционирования вещей // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. М. , 1989. с. 67

Он же. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. М. , 1983. с. 7 Топорков А. Л. Символика и ритуальные функции предметов материальной культуры // Этнографическое изучение…с. 89

    Байбурин А. К. Жилище...с. 7
    Он же. Семиотические аспекты...с. 67
    Топорков А. Л. Символика…с. 95
    Там же . с. 98
    Байбурин А. К. Семиотические аспекты…с. 67
    Он же. Жилище...с. 7-8

Байбурин А. К. , Левинтон Г. А. Похороны и свадьба // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М. , 1990. с. 64-99 Цивьян Т. В, Дом в фольклорной модели мира (на материале балканских загадок) // Труды по знаковым системам. Т. 10. Тарту, 1978. с. 65-85

Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М. , 1989. С. 314-315. Узенева Е. С. Закладка дома. // Славянские древности. Этнолингвистический словарь. М. , 1999. Т. 2. с. 254-258

Байбурин А. К. Строительная жертва и связанные с нею ритуальные символы у восточных славян. – Проблемы славянсткой этнографии. Л. , 1979. с. 115-162 Зеленин Д. К. указ. соч. с. 315

    Байбурин А. К. Строительная жертва…с. 132
    Там же
    Мирче Э. Священное и мирское. М. , 1994. с. 48
    Байбурин А. К. Жилище…с. 9
    Там же
    §2

Маковецкий И. В. Архитектура русского народного жилища Забайкалья // Быт и искусство русского населения Восточной Сибири. Новосибирск, 1975. с. 35 Чижикова Л. Н. Жилая хозяйственная и общественная застройка. Жилище русских XVI-XVIII вв. // Русские: историко-этнографические очерки. М. , 1999. с. 257 Липинская В. А... Сафьянова А. В. Жилище русского населения восточных районов алтайского края (конец XIX– нач. XX вв. ) // Хозяйство ибыт западносибирского крестьянства XVII – н. XX в. М. , 1979. с 193 Байбурин А. К. Жилище…с. 126

там же

Рыблова М. А. Типы традиционных жилищ у донских казаков. // Этнографическое обознение. 1998. №6. с. 46

Байбурин А. К. Указ. соч. с. 127
Там эе

Чижикова Л. Н. Интерьер. // Этногрфия восточных славян. М. , 1987. с. 238 Байбурин А. К. Указ. соч. с. 127

Станюкович Т. В. Внутренняя планировка, отделка и меблировка русского крестьянского жилища. // Русские...с. 65

    Маковецкий И. В. Указ. соч. с. 36
    Зеленин Д. К. Указ. соч. с. 301
    Там же

Чижикова Л. Н. Планировка жилого помещения. // Русские… с. 281 Маковецкий И. В. Памятники народного зодчества русского севера. М. , 1955. с. 46 Зеленин Д. К. Указ. соч. с. 301

    Чижикова Л. Н. Интерьер. // Этнография…с. 238
    Станюкович Т. В. Указ. соч. с. 67
    Байбурин А. К. указ. соч. с. 127-128
    Там же с. 130
    Цивьян Т. В. Дом в фольклорной модели мира…с. 65-86

Плотникова А. А. , Усачева В. В. Дом. // Славянские древности. Этнолингвистический словарь. М. , 1999. Т. 2. с. 116-120

Байбурин А. К. Указ. соч. с. 134

Власкина Т. Тема судьбы в донских быличках о повитухах. // с. 170 Там же. с. 168

    Там же. с. 171
    Там же
    Там же

Топоров В. Н. К символике окна в мифопоэтической традиции // Балтославянские исследования– 1983. М. , 1984. с. 165

    Цивьян Т. В. Указ. соч. с . 173
    Байбурин А. К. , Левинтон Г. А. Указ. соч. с. 64-99
    Так же
    Топоров В. Н. Указ. соч. с. 173
    Там же

Балашов Д. М. , Марченко Ю. И. , Калмыкова Н. И. Русская свадьба. Свадебный обряд на Верхней и Средней Кокшеньге и на Уфтюге. М. , 1985. с. 38

    Колпакова Н. П. Лирика русской свадьбы. Л. , 1973. с. 323
    Цивьян Т. В. Указ. соч. с. 80
    Там же
    Байбурин А. К. , Левинтон Г. А. Указ. соч. с. 70
    Там же

Русский народный свадебный обряд. Исследования и материалы. Л. , 1978. с. 280 Зорин В. Н. Русская свадьба в Среднем Поволжье. Казань. 1981 с. 200 Байбурин А. К. Жилище…с. 177

Топоров В. Н. Космос. // Мифы народов мира. М. , 1982. Т. 2. с. 9-10 Афанасьев А. Н. Древо жизни. М. , 1982. с. 31

    Зеленин Д. К. Указ. соч. с. 54
    Байбурин А. К. Указ. соч. с. 178
    Афанасьев А. Н. Указ. соч. с. 32
    Там же

Логинов К. К. Семейные обряды и верования русских Заонежья. Петрозаводск, 1993. с. 56

Байбурин А. К. Указ. соч. с. 180

Славянский и балканский фольклор. Обряд. Текст. М. , 1981, с. 84 Забылин М. Русский народ – обычаи, обряды, предания, суеверия. М. , 1996. с. 38 Иванов В. В. , Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М. , 1974, с. 22

Байбурин А. К. Указ. соч. с. 180-181
Забылин М. Указ. соч... с. 44

Гемуев И. Н. Мировоззрение манси. Дом и космос. Новосибирск, 1990. с 13 Там же. с. 19

    Мирче Э. Указ. соч. с. 37
    Там же
    Гемуев И. Н. Указ. соч. с. 20
    Зеленин Д. К. Указ. соч. с. 317 – 318
    Байбурин А. К. Указ. соч. с. 181
    Глава II. Декоративные и архитектурные украшения
    жилища как система языческих знаков – оберегов
    § 1. Знаки – обереги в декоре жилища.

Декоративные или архитектурные украшения всегда были присущи славянскому жилищу. Они развивались и изменялись вместе со всем жилищем в течение длительного времени. К таким архитектурным украшениям следует отнести как собственно декоративные элементы, предназначенные для украшения постройки (резьбу, живопись, раскраску, лепку, орнаментальные узоры и т. д. ), так и различные архитектурные детали, имеющие определенное утилитарное назначение и в то же время играющие декоративную роль, - крыльца, балконы, мезонины, галереи, наличники и ставни окон, подзоры (доски, прикрепляемые по линии потолочных перекрытий, - прототип позднейшего карниза), карнизы, причелины (доски, закрывающие выступающие торцы обрешетки крыши), охлупень (бревно на коньке крыши, пригнетающее тесины) и др. 1[cxviii]. Однако нам будет интересен непосредственно сам орнамент, нанесенный на те или иные, вышеперечисленные элементы жилища, тем или иным способом: различного вида резьбой или живописью. Необходимо сразу уточнить, что орнамент, наносимый на поверхность различных элементов жилища интересует нас не просто как средство декоративного оформления фасада избы, а скорее как система языческих славянских знаков, несущая информацию о языческой картине мира восточных славян. Языческий, сакрально–магический смысл многих сюжетов не подлежит сомнению, и сложение целой системы таких образов, иногда слегка завуалированных под христианско-апокрифическую символику, иногда откровенно языческих, явно свидетельствуют о том, что наследие языческого периода “мудрости волшебной”, было весьма значительным2[cxix]. Л. Н. Чижикова выделяет 4 типа резьбы по дереву: 1. Скульптурная резьба; 2. Плоская резьба; 3. Рельефная резьба Поволжья; 4. Пропильная резьба3[cxx]. Скульптурную резьбу русские крестьяне часто использовали при обработке концов выступающих бревен и слег жилища, придавая им схематичные очертания животных, птиц и иных фигур. Больше всего скульптурной резьбой декорировались старинной конструкции двускатные кровли с охлупнем, поволами, курицами и потоками4[cxxi]. Оформлению крыши плотники всегда придавали большое значение. Особенно живописны были двускотные крыши самцовой конструкции…немаловажное практическое назначение выполняли курицы, кокоры–естественно загнутые под прямым углом корневища ели, потоки, водопуски, застрешины– желоба, брусья или доски, уложенные на “курицы”, повалы, помочи, пропуски – кронштейны, устраиваеиые из выпусков верхних бревен продольных стен5[cxxii]. Если крыша была покрыта тесом, вся конструкция ее завершалась охлупнем, шеломом–массивным бревном, пригнетающим своей тяжестью тесины кровли. Комель охлупня представлял собой естественно утолщенное корневище дерева, которому крестьянские плотники любили придавать самые разнообразные очертания: конской головы, оленя с ветвистыми рогами, гуся, лебедя. Иногда на выступающем конце охлупня вырезали круглые завитки, выемки, пояски. …6[cxxiii]. Значительной декоративной обработке подвергались потоки –водопуски. В Архангельской и Вологодской губерниях потоки заканчивались изображениями звериных рогов, змееобразных голов, волют, луковиц, бочей с резными перехватами. Фантастические формы птичьей или конской головы, змеи с разинутой пастью или какого-либо чудовища со стоячими ушами, рогами, придавались концам “куриц”7[cxxiv].

На территории Ярославской, костромской и отчасти Нижегородской губернии кровли украшали парными коньками. Причелины кровли продолжались за линию князевого бревна, и концы их скульптурно обрабатывались в форме конской головы с висящими вниз поводьями; морды коньков были обращены в разные стороны. Коньками украшали кровли изб и амбаров8[cxxv]. Нужно сказать, что конь, игравший важную роль в хозяйственной деятельности славян–земледельцев, всегда был символом добра, плодородия, благоденствия; образ коня в представлении наших предков связывался с солнцем и богиней природы– матерью всего сущего9[cxxvi]. Б. А. Рыбаков также упоминает об изображениях на коньках крыш женской фигуры, иногда в сопровождении птиц; женщина с воздетыми руками, по сторонам которой изображены две птицы и два коня (или всадника)1[cxxvii]0. Исследователь считает, что женская фигура символизирует силу плодородия и является богиней–роженицей, изображение которой характерно славянской архитектуре. Женские фигуры с воздетыми руками на месте конька кровли известны с глубокой древности. Стены энеолитических жилищ покрывались узорами, в которых преобладал мотив ужа–покровителя (“господарика”), встречался сложный солярный знак и схематическое изображение треугольного фронтона дома, увенчанного человеческой фигурой с поднятыми к небу руками1[cxxviii]1.

Б. А. Рыбаков полагает, что функция подобных символов или изображений на фасадах жилищ славян была в обеспечении охраны от “злых сил” домочадцев. Таким образом, идея охраны стен, окон и кровли жилища при помощи различных магических изображений возникла в незапамятной древности и просуществовала очень долго1[cxxix]2. В вышеупомянутом описании настенных изображений энеолитических жилищ появляется такой персонаж–символ как змей. Генезису этого символа в отечественной и зарубежной этнографии уделялось много внимания. Однако генезис мифологического образа змея–дракона полностью выяснить все еще не удается, поскольку корни его уходят в происторические цивилизации, достоверными сведениями о которых наука не располагает. Сопоставление распространенных в фольклоре вариантов образа змея–дракона, претерпевшего разновременные и разнохарактерные формы переосмыслений, напластований, трансформаций, показывает, что в общем характере его улавливаются связи с мифологическими мотвами о космических предках, наделенных могущественными, сверхъестественными силами, оказывавшими разностороннее воздействие на обитателей Земли1[cxxx]3.

Изображения головы змеи на коньках крыш, или свернувшейся в клубок змеи на наличниках окон и других элементах декора дома можно считать оберегами. Поскольку в славянском фольклоре змея всегда выступает мудрым и всезнающим существом. Змею считают прорицателем будущего…Она воспринимается как магический инструмент в руках лиц, ограждающих членов общины от вредоносного воздействия злой магии в целом, и “злых очей” в том числе. Змея считается наиболее ценным и сильным оберегом; помещенную в тыкву, ее носят с собой как амулет. Змеиная голова воспринимается как защитница дома, семьи, каждого человека от всякого зла; ее закапывают у очага и как амулет, завернутую в шерстяной лоскут, носят с собой в кочевьях1[cxxxi]4.

Для понимания значимости изображения змеи в орнаментике существенно положение древне балканского мировоззрения: месяц, земля, огонь и змея– четыре элемента, которые как части Космоса составляют источник жизни1[cxxxii]5. Не менее распространено в русском народном искусстве изображение птицы (гуся, лебедя, утки, курочки). Эти образы символизировавшие доброе начало, воспевались в народной лирике и отражались в прикладном крестьянском искусстве. В скульптурных украшениях северных построек часто встречалось изображение гуся–и лебедя, в резных украшениях Верхнего Поволжья большое распространение получил наряду с ними образ утки, петушка, курочки…нередко можно встретить парные резные головы уток1[cxxxiii]6. Охранительное значение изображений коня и птицы в народном жилище сохранялось местами вплоть до XIX века. Известно, что еще в конце XIX века во многих русских деревнях коньки на крышах считались чет-то вроде оберега, охраняющего дом от всяких бед. Даже в 1920 году встречались конские черепа, установленные на пасеках (“чтобы пчелы водились”) и изгородях (“от дурного глазу”), в русских, удмуртских и марийских деревнях Башкирии1[cxxxiv]7. Украшение крестьянских построек плоской резьбой является самым распространенным видом декоративного оформления русского жилища XIX века. Этот тип резьбы называют также городчатой, долбленой, выемчатой, трехгранно-выемчатой1[cxxxv]8. Узор или орнамент плоской резьбы составлялся из сочетаний простейших геометрических фигур– ромбов, пирамидок, прямоугольников –капелек, зубчиков, кругов. Городчатую резьбу почти всегда дополняли сквозной прорезью из цепи колец, розеток, крестообразных фигур и пр. 1[cxxxvi]9. В ряде уездов Архангельской и Вологодской губернии (Вельский, Тотемский, Кадниковский, Пинежский, Яренский, Сольвычегодский), наибольшее внимание уделяли украшению фронтона крыши, в особенности причелин. Украшенные резьбой причелины, часто имели вид сложного ступенчатого сооружения; на концы причелин, далеко выступающие за линию стены, наносили узоры сквозной прорези. Таким же орнаментом украшалиполотенце – кисть, чуску – доску, прикрывающую стык причелин под коньком крыши2[cxxxvii]0. В Каргопольском уезде Олонецкой губернии на домах, датируемых концом XIX началом XX в. , полотенце делали в виде круга из отдельных резных планок, расходящихся радиальными лучами от центра и напоминающих диск солнца. Резьбой, очень похожей по характеру на резьбу причелин, украшали также балконы, крыльца, галереи, наличники окон2[cxxxviii]1. Многие сюжеты плоской резьбы, распространенные в крестьянских постройках XVIII–XIX вв. и в то же время известные на различных древних бытовых изделиях, связываются учеными с древними языческими верованиями славян и их магическими заклинаниями. По их мнению2[cxxxix]2, такие широко распространенные в народных узорах мотивы, как круги, розетки, звезды, различного рисунка крестообразные знаки и совмещение этих знаков в фигуре колеса, а также ромбы, квадраты служили в древности символами огня и солнца и играли магическую роль оберегов. По археологическим данным уже в бронзовом веке колеса, круги, звезды, свастика употреблялись для изображения солнца2[cxl]3. Все эти и многие другие мотивы орнамента, являвшиеся когда-то магическими символами, оказались очень устойчивыми и сохранились до наших дней в каччествен декоративных элементов в народных узорах резьбы по дереву, в вышивке, в росписи– на значительной территории нашей страны и далеко за ее пределами. Например, Б. А. Рыбаков пишет о системе солярных знаков севернорусских построек: каждый солнечный знак сопровожден ск5ульптурным изображением головы коня: три конно–солнечных символа фасада избы представлены в двух разных уровнях: ближе к земле, на конце кровли слева и справа по фасаду, расположены два символа; третий конно-солнечный знак помещен в самой верхней точке здания и развернут фронтально2[cxli]4.

Ученый считает, что эта система знаков очень древняя и связана с геоцентрическими представлениями.

Кроме того, изображение солярных знаков является продуманной системой знаков-оберегов от злых сил, которые могут бесчинствовать всюду. В систему зла по языческим представлениям входит все живое и вся природа, обвеваемая “злыми ветрами”. Именно этой темной стороне противопоставлена светлая в качестве системы солярных знаков. Кроме того, эта система изображает не что иное, как дневное движение солнца над землей2[cxlii]5. Однако космологическая система защиты от злых духов предусматривала не только солнце и его путь по небосводу, но и само небо как вместилище дождевой воды. Поэтому верхний контур двускатной крыши славянской избы является ни чем иным, как небосводом, по которому солнце совершает свой дневной путь слева направо, от одного нижнего конца кровли вверх к щипцу кровли, к ее “коньку” и далее вниз к другому нижнему концу кровли2[cxliii]6.

В Верхнем и Среднем Поволжье в XIX веке дома украшали резьбой, которую часто называют корабельной, глухой, болотной2[cxliv]7. Узоры рельефной поволжской резьбы составлялись преимущественно из растительных элементов–из пальчатых листьев, завитков, волнообразно расположенной ветви, напоминающей античныйакант, плодов, цветов, гроздьев винограда. Нередко они дополнялись изображениями фантастических существ: сирен– полуженщин – полурыб, сиринов –птиц с женской головой, львов, а также классическими мотивами розеток, медальонов, квадратов и пр2[cxlv]8. С первой половине XIX века самые богатые памятники рельефной резьбы можно встретить в южных районах современной Горьковской области. Резьбой украшались в то время крылья–причелины, лобовая доска, проходящая по карнизу, который тогда еще не приобрел классической формы; подкрылки – доски, прикрывающие повалы и наличники окон. В 60 –80 годах украшение рельефной резьбой достигает своего расцвета. Богато украшают фронтон крыши, крылья, пышные кокошникиобрамляют слуховые окна. Доски тимпана фронтона (подзоры), вместе с подшивкой фронтона образуют резное ступенчатое сооружение. Резьба на лобовой доске, проходящей по карнизу, становится еще обильнее, резной узор украшает наличники окон, торцы выступающих угловых бревен, и створки ворот2[cxlvi]9. Б. А. Рыбаков упоминает о языческих представлениях славян о существовании двух небес вместо одного, которые назывались “хляби небесные” и где находились запасы дождевой воды. Поэтому разделение на верхнее и нижнее небо отразилось при их изображении. Вода изображалась в виде волнистых линий, кружков- капель, переплетающихся струй. Самым частым является волнистый орнамент или узор из городков, которые на расстоянии тоже воспринимаются как волны. Обычно волны избяного “небосвода” идут в два - три ряда, как бы подчеркивая глубинность хлябей. Очень часто наряду с волнистыми линиями изображаются небольшие кружки, символизирующие дождевые капли3[cxlvii]0.

Наряду с символами солнца, воды и неба изображался знак земли или пашни, поля –ромб или квадрат или прямоугольник. Для узоров, создаваемых плотниками в некоторых уездах России (северо-восточная часть Ярославской губернии, в Мологском, Рыбинском, Пошехоно–Володарском и Мышкинском уездах) был характерен геометрический орнамент, состоящий из окружностей с вписанными в них розетками, S-образных завитков, крестов, кругов, квадратов и пр. 3[cxlviii]1. Ромб или квадрат является древним, еще энеолитическим символом поля и плодородия. Этот знак устойчиво бытовал несколько тысячелетий, и хорошо отражен в русском средневековом прикладном искусстве3[cxlix]2. Говоря о знаках –оберегах жилища нужно сказать, что эти знаки располагались не только на фасаде избы, но также и в других листах через которые может проникнуть зло. Например, возле окон, вокруг входа, а также охранительная система знаков распространялась на предметы домашнего быта.

Таким образом, наличие оберегов появляется уже на ограде: в качестве постоянных оберегов над воротами часто помещали или одиночный солярный знак или три солнца33 , символизирующие день от утра до вечера.

Нужно сказать, что крестьянский двор был в меньшей степени защищен чем дом. Скорее всего это связано с временным пребыванием человека во дворе. Амбар, где хранилось зерно, охранялся вырезанной фигурой богини Макоши с опущенными к земле руками, как бы указывающей на колосящиеся хлеба3[cl]4. Вход в дом, как правило, не изобиловал охранительными символами. Обычно ограничивались такими оберегами, как подкова у порога и три креста на притолоке, прокопченые “четверговой свечой”. У двери внутри дома клали топор, который был и реальным, и вместе с тем магическим средством защиты от видимого и невидимого зла3[cli]5.

В противоположность входу, окна были лучше всего защищены символами, потому что окна всегда считались самыми уязвленными местами дома. В средней полосе России пропильной резьбой нередко украшали значительную площадь переднего фасада избы–резные узоры наносились на причелины, подзоры, карнизы, наличника окон, иногда ажурными узорами заполнялось все пространство между окнами. Орнаменты пропильной резьбы были еще очень просты: геометрические фигуры– кресты, круги, сердцеобразные завитка3[clii]6. Пропильная резьба была распространена и на территории Среднего Поволжья: в Казанской, Симбирской, Самарской и северных уездах Саратовской губернии3[cliii]7. Орнамент выпиловочных изб в этих местах состоял из геометрических или растительных мотивов, в кружевные деревянные узоры нередко вплетались изображения птиц, змей, конских голов, схематизированные фигуры людей. Характерной особенностью украшений построек Среднего Поволжья было оформление слухового окна (круглого или полукруглого), радиально расходящимися лучами, декорированными пропильной резьбой и напоминающими диск солнца3[cliv]8. Б. А. Рыбаков утверждает, что именно наличники окон подвергались наибольшей орнаментации и выделяет три их группы. В одну группу входят наличники с преобладанием солнечных знаков. Солярный знак мог занимать срединное положение над окном. Иногда обозначался суточный ход солнца помещением знаков вокруг всего окна или сверху и снизу3[clv]9. Другую группу, по мнению ученого, составляют наличники из Ярославского Поволжья4[clvi]0. Особенность их в том, что в середине верхнего карниза находится полукруг и двух фигур по его сторонам. Внутри полукруга–небосвода нередко помещали лучистое восходящее солнце. Над солнцем по дуге изображались “хляби небесные” в виде волнистых или зигзаговых линий и капель-точек, по обеим сторонам “небосвода” размещались изображения сильно стилизованной женской фигуры с символами растительного плодородия4[clvii]1. Третья группа наличников характеризуется наличием только одной центральной фигуры, подобной рожаницам предыдущей группы и различных зверей по сторонам средней фигуры4[clviii]2.

Очень интересным является описание украшений –оберегов окон второго этажа. Так окна второго этажа находятся выше и видно их соответственно дольше, то и охранительная символика на них выражена мощнее, чем на окнах первого этажа4[clix]3. Эти наличники представляли собой целые теремки с фронтонами, витыми столбиками и узорчатыми подножиями4[clx]4. Кроме того, эти наличники – теремки изображают трехъярусную картину мира: нижний мир – подземно-водный (донный), ярус представлен мордами ящеров; средний –земной, знаками растительности и птицами, клюющими зелень; небесный ярус показан полукругом небосвода и посредством трех позиций солнца. Утреннее и вечернее солнце обозначены кругами, внутри которых даны сидящие на ветке птицы. Полуденное солнце в зените арки– небосвода передано фигурой летящей птицы с распростертыми крыльями4[clxi]5. Таким образом, подводя итоги данного параграфа, следует сказать, что резной орнамент на жилищах восточных славян выполнял не просто декоративную функцию украшения дома, а передавал ту присущую восточным славянам языческую картину мира, т. е. изображение вселенной и строения мира, каким понимали его древние язычники. Кроме того, самая главная функция орнамента была в защите обитателей дома от злых сил и духов природы. То есть он представлял собой ни что иное, как систему сакрально-магических охранительных знаков в виде символов “светоносных” существ и явлений природы. Древне языческий символ солнца–главное и постоянное око народной бытовой резьбы. Она вся изнутри освещена немеркнущим языческим культом солнца4[clxii]6.

§2. Знаки – обереги в интерьере и на предметах домашней утвари

В продолжение темы языческих оберегов нужно сказать, что охранительная система знаков присутствовала не только снаружи дома, но и внутри. Каждый предмет, к которому прикасался человек, был снабжен орнаментальными оберегами. К внутренней системе оберегов относятся также отдельные предметы быта, обладающие особым сакральным статусом. Одним из таких элементов крестьянского интерьера была печь. Примерно 1/4 или 1/5 часть избы занимала духовная печь, широко известная как “русская печь”, украинцы называют ее “вариста пiч”4[clxiii]7. Духовая печь является характерной особенностью жилища всех восточных славян, хотя она известна также у поляков, словаков, чехов. Это отличала восточнославянское жилище от жилищ народов Центральной Европы, Средней Азии, Кавказа, Сибири, где господствовали печи типа открытого очага, камина, голландки и др. 4[clxiv]8.

В XVIII –первой половине XIX века большинство русских печей были глинобитными, в конце XIX века во многих селениях постепенно стали класть печи из обожженного кирпича4[clxv]9. В крестьянских жилищах у русских и белорусов вплоть до середины, а иногда и до конца XIX века преобладали русские печи, топившиеся “по черному” (куриные избы). Дым через “комин”–глинобитный патрубок, возвышавшийся над сводом печи, - выходил через отверстие, прорубленное в сенях (каглу), в трубу, сооруженную около стены, смежной с хатой. Этот дымоход в сенях назывался димар, бовдур, кожух. К концу XIX–началу XX века повсеместно распространились “белые” печи с трубой, выведенной непосредственно через потолок хаты на улицу5[clxvi]0.

Страницы: 1, 2, 3